Великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов, вопреки расхожему представлению, красотой не блистал. Он был низкорослым (169 сантиметров), нескладным, сутулым и обладал отталкивающими чертами лица.
Вот, как современники описывали его внешность:
«Лермонтов имел некрасивую фигуру: маленького роста, ноги колесом, очень плечист, глаза небольшие, калмыцкие, но живые, с огнем, выразительные» (Александр Францевич Тиран (1815–1865), соученик Лермонтова по Школе гвардейских подпрапорщиков, впоследствии — сослуживец).
«Должна признаться, он мне совсем не понравился. У него был злой и угрюмый вид, его небольшие черные глаза сверкали мрачным огнем, взгляд был таким же недобрым, как и улыбка. Он был мал ростом, коренаст и некрасив, но не так изысканно и очаровательно некрасив, как Пушкин, а некрасив очень грубо и несколько даже неблагородно» (Вера Ивановна Анненкова (урожд. Бухарина; 1813–1902), адресат новогоднего мадригала Лермонтова «Не чудно ль, что зовут вас Вера?..» (1831)
Внешность Лермонтова была настолько отталкивающей и одновременно притягивающей взгляды, что в юнкерской школе из-за нее он даже получил унизительное прозвище. Будущего поэта стали называть Маешка — в честь Маеух (на французском), уродливого горбатого героя забытого французского романа.
«Сколько ни видел я потом его портретов, ни один не имел с ним ни малейшего сходства, все они писаны были на память, и никому не удалось передать живьем его физиономии», — рассказывал Корнилий Бороздин, современник Лермонтова.
Поэт представлен тут красавцем с какими-то колечками волос на висках и с большими, вдумчивыми глазами, в действительности же он был, как его метко прозвали товарищи по школе, «Маешка», то есть безобразен.
Огромная голова, широкий, но невысокий лоб, выдающиеся скулы, лицо коротенькое, оканчивающееся узким подбородком, угрястое и желтоватое, нос вздернутый, фыркающий ноздрями, реденькие усики и волосы на голове, коротко остриженные. Но зато глаза!.. я таких глаз никогда после не видал. То были скорее длинные щели, а не глаза, и щели, полные злости и ума».
Как самолюбивый поэт относился к своему прозвищу — точно неизвестно. Некоторые, как писатель Николай Михайловский, были уверены, что Лермонтова оно ничуть не задевало.
«Очевидно, охотно носил эту кличку, п. ч. сам себя так называл в некоторых юнкерских стихотворениях. Быть может, этот физический недостаток, не слишком сильный, чтобы упоминание о нем было оскорбительно для самолюбивого юноши, но все-таки выделявший его, обращал на себя внимание и прежде, до поступления в юнкерскую школу. Быть может, он послужил одним из толчков для создания «Горбача Вадима».
Впрочем, большинство современников все-таки были уверены, что Лермонтов всю жизнь комплексовал из-за своей внешности и полученного прозвища. Иначе как объяснить его нездоровую тягу к самоутверждению в обществе женщин, неукротимое желание их завоевывать и даже расстраивать чужие свадьбы?!
«Лермонтов посещал общество, где забавлялся тем, что сводил с ума женщин, с целью потом их покидать и оставлять в тщетном ожидании. Другая его забава была — расстройство партий, находящихся в зачатке, и для того он представлял из себя влюбленного в продолжение нескольких дней. Всем этим, как казалось, он старался доказать самому себе, что женщины могут его любить, несмотря на его малый рост и некрасивую наружность», — писала поэтесса Евдокия Ростопчина.
«С его чрезмерным самолюбием, с его желанием везде и во всем первенствовать и быть замеченным, не думаю, чтобы он хладнокровно смотрел на этот небольшой недостаток. Знанием сердца женского, силою своих речей и чувства он успевал располагать к себе женщин, — но видел, как другие, иногда ничтожные люди легко этого достигали», — писал соученик Лермонтова Александр Меринский.
Сам поэт, к сожалению, на тему своего прозвища публично не высказывался.
