В отличие от многих советских детей, у легенды ЦСКА и сборной СССР Анатолия Тарасова не было возможности получить полноценное образование. Ситуация с финансами в его семье была очень плачевной. Отец будущего чемпиона оставил жену и детей еще когда Анатолий был совсем маленьким. Мама в одиночку пыталась прокормить двоих сыновей, но даже юному спортсмену было видно, что ей это никак не удается. Поэтому после седьмого класса он поступил в фабрично-заводское училище и вскоре стал слесарем. Так перед мальчиком открылась дорога на авиационный завод, где он долгое время работал.
В определенный момент Тарасов понял, что работа слесарем — далеко не то дело, которым он хотел бы заниматься по жизни. Поэтому Анатолий решил вернуться к учебе. Его выбор пал на Высшую школу тренеров Центрального института физической культуры.
В ВШТ были прекрасные футбольные и хоккейные команды, которые успешно выступали в чемпионате Москвы. Разумеется, за них играл и универсальный спортсмен Анатолий Тарасов. Начинающий тренер получал от этих матчей невероятное удовольствие, поскольку он с самого детства все свободное время рубился в футбол и хоккей. А тут можно было проявить себя не в каком-то дворовом матче, а профессиональном соревновании, организованном на очень достойном уровне.
Через годы Анатолий Владимирович признавался, что именно во времена учебы в нем пробудился особый спортивный азарт и желание тренировать. Тогда будущий олимпийский чемпион почувствовал, что хотел бы самостоятельно строить тренировочный процесс и управлять им на сто процентов.
Однако обучение в ВШТ было сопряжено не только с получением удовольствия от занятий спортом. Но и. с настоящим риском для жизни! Дело в том, что учебное заведение Тарасова активно сотрудничало с Институтом физкультуры. В котором, к слову, училась будущая супруга олимпийского чемпиона. Студенты ВШТ ежегодно принимали активнейшее участие в физкультурных парадах. И во время одного из них серьезно пострадал сокурсник Анатолия Владимировича.
«Тарасов и его друзья-игровики входили в так называемую «рабочую бригаду»: они становились плотной группой, над головами держали щиты, по которым, как по мосту, сооруженному на стороне ГУМа, проезжали спортсмены на мотоциклах. Тарасов вспоминал, как одному парню — из тех, кто держал щиты, — на репетиции оторвало ухо. То ли он занял неправильную позицию, наплевав на технику безопасности, то ли мотоцикл проехал слишком близко от края щита (шириной всего 80 сантиметров). Началась «забастовка» «щитовиков». Конечно же, необъявленная: попробуй тогда объяви забастовку… Все увиливали от того, чтобы становиться под щиты. «Тогда, — рассказывал Тарасов, Женька Грингаут, немец по национальности, собрал нас и сказал: ребята, встаньте, я проеду, никого не задену. Встали, он проехал, больше не бастовали. Энтузиазмом — искренним, не показным — были переполнены», — писал Александр Горбунов в книге про Тарасова.
