Олимпийский чемпион Илья Бякин — воспитанник свердловского хоккея. И даже несмотря на 7 сезонов, проведенных в родном «Автомобилисте», большая часть его карьеры прошла вдали от дома. Клубом, которому удалось заманить советского защитника, стал московский «Спартак». Хотя далось это красно-белым очень непросто. Ведь ЦСКА и «Динамо» в те годы были куда могущественнее и могли заполучить почти любых игроков. Но благодаря качественной и упорной работе над этим трансфером, начальнику спартаковцев Валерию Жиляеву удалось провернуть переход хоккеиста.
«Это операция была серьезная! Наше руководство, спартаковское, немножко переоценило свои возможности. Решили, что «Автомобилист» тоже спартаковская организация, игрока нам выдадут. Командировали меня в Свердловск официально. Об одном забыли. Там первый секретарь обкома — Ельцин! Иду к Ельцину на прием — тот не принимает. Отвечают: «Важное совещание». Идем с будущим президентом футбольного «Спартака» Юрием Шляпиным ко второму секретарю, а тот и говорит — ничего сделать не могу. Ельцин весь хоккей взял в руки. Незадолго до этого отвечал по местному телевидению на письма трудящихся, кто-то спросил, когда «Автомобилист» будет в высшей лиге играть, — а Борис Николаевич категорично: «Через три года!» Весь Свердловск зашевелился, революционное заявление — команда-аутсайдер, и вдруг «через три года» — рассказывал Валерий Жиляев.
Заявление Ельцина серьезно осложнило переговорный процесс по переходу Бякина. Ведь он был одним из лидеров клуба, которому неожиданно поставили сверхзадачу. К тому же для перехода нужно было как-то решать вопрос со службой защитника в армии. В Свердловске он учился в институте, поэтому у него действовала отсрочка. Жиляев понимал, что при таких исходных данных нужно будет устраивать Илью в один из московских вузов. Договорившись со столичным университетом, начальник красно-белых пошел разговаривать о переводе студента в его учебное заведение. Придя на место, он опешил — под стеклом на столе ректора лежал приказ об отчислении Бякина. Лишь благодаря упорству и врожденному дару убеждения Жиляеву удалось договориться о переводе потенциального новичка «Спартака» в московский ВУЗ. Уже на следующий день он стал студентом Центрального института физкультуры, получив тем самым отсрочку от армии. Интересно, что руководство свердловского «Автомобилиста» было не в курсе всех этих событий.
«Некоторое время проходит, мне Кострюков Анатолий Михайлович, начальник Управления хоккея, говорит: «Явилась ко мне делегация из Свердловска, обещают Бякина, если не образумится, из института исключить и в армию сдать…». Кострюков им ответил — подождите, мол. Я Бякина, кажется, в институте физкультуры видел. «Да не может быть, у нас Ельцин этим делом занимается, сейчас разберемся!» Разобрались. Все узнали. Перезванивают Кострюкову: «Жиляев приехал, нашего ректора охмурил — тот все подписал. Ректора уволили, а нам что делать?» — «Пеняйте на себя…», — вспоминал Жиляев.
Даже когда Бякин уже дебютировал за «Спартак», все еще оставалась куча неразрешенных организационных вопросов. Например, одна из главных проблем заключалась в том, что его нужно было прописать в московской квартире. А из жилья в Свердловске защитника выписывать не хотели. Представители красно-белых часами сидели в паспортном контроле и пытались решить этот вопрос. Но вскоре появилась гораздо более серьезная задачка.
«Свердловский военком Бякина во всесоюзный розыск объявил. Явился к нему лично — на каком, дескать, основании? «Как — на каком?! Я отдал приказ! Его из института исключили…» Показываю бумаги, что студент наш Бякин. Вы представляете, говорю, что вам теперь будет? Всесоюзный розыск — дело непростое. Бледнеет: «Что же делать?» Протягиваю ему новую бумажку — да вот, подпиши приказ о снятии с учета, да и все. Подписал — а я быстренько уехал», — говорил начальник «Спартака».
Несмотря на фантастическое количество усилий, предпринятых для перехода Бякина, он провел в составе красно-белых всего 3 сезона. После чего все-таки вернулся в родной «Автомобилист».
