«Хоккей — это игра, которая должна приносить удовольствие болельщикам. Ради них мы и делаем свою работу. Люди должны хотеть приходить на матчи. Должны иметь возможность переживать, радоваться, огорчаться. В этом плане мы требуем от ребят при любом счете, будь то 6:2 или 6:3, все равно показывать атакующий хоккей».
Эти слова принадлежат главному тренеру нижегородского «Торпедо» Игорю Ларионову. Нынешний наставник нижегородцев и в прошлом легендарный форвард всегда был человеком вольных взглядов. В том, что он позволяет своим хоккеистам ошибаться и не корит их за любой просчет на льду, нет ничего сенсационного. По крайней мере для тех, кто следил за карьерой двукратного олимпийского чемпиона.
Ларионов всегда имеет собственное мнение по любому вопросу. Он старается думать не шаблонно и смотреть на вещи своим взглядом. Который, как нетрудно догадаться, отличается от большинства людей. Легендарный центрфорвард даже начинал карьеру в таком клубе, который по устройству тренировочного процесса не был похож на другие команды. Пока ведущие коллективы чемпионата СССР пахали на земле и строили свою игру на фундаменте из физической силы, в «Химике» в эпоху Ларионова старались демонстрировать интеллектуальный хоккей. И этим воскресенский клуб нравился будущей звезде «Детройта» — он презирал казарменный режим и бесконечную пахоту на сборах. Такое мнение неизбежно сказывалось и на политических взглядах великого нападающего.
Ларионов был настолько принципиален, что в свое время наотрез отказался от перехода в московское «Динамо». По слухам, сам центрфорвард объяснял это решение просто: бело-голубые относились к КГБ, а его дед прошел через сталинские лагеря. Поэтому олимпийский чемпион «ненавидел все, что связано с СССР».
Тем не менее, стойкость взглядов не помогла Игорю избежать перехода в ЦСКА. Армейцы заполучили будущую легенду клуба с помощью административного ресурса. Хотя сам игрок очень не хотел покидать ставший ему родным клуб, в котором его все устраивало от и до. К тому же Ларионов не переносил систему Виктора Тихонова, который заставлял хоккеистов сутками сидеть на базе и оставлять все здоровье на изматывающих тренировках. Новичку ЦСКА было максимально некомфортно от того, что тренерский штаб подавлял его волю — запрещалось все, что могло хоть как-то помешать добиться максимального результата в ближайшей встрече. Такое потребительское отношение к себе Ларионов терпел с большим трудом. И в определенный момент его чаша смирения переполнилась. Результатом этого стало знаменитое письмо в журнале «Огонек», опубликованное в 1988 году. В нем легендарный форвард жестко прошелся по методам работы Виктора Тихонова:
«Те, кто работает с вами не один год, хорошо изучили вашу методику. Десять месяцев в году мы находимся в отрыве от дома: бесконечные поездки, игры, а нет игр — сборы… Режим суров. Легче сказать, что нам можно, чем о том, что нельзя. Можно есть до отвала, кормят нас на славу, можно сыграть в шахматы или нарды, можно поспать. Остальное — тренировки. Например, летом в подготовительный период, с 10 утра до полудня занятия со штангой, до 24 тонн железа приходится ворочать в день, потом спортигры, с 17 часов беговая программа — фортлек, то есть бег по кругу с несколькими ускорениями, до десяти километров, 6-8 километров кросса. Втягиваемся. Следим за весом. Ибо лишние килограммы — это дополнительная нагрузка на тренировках… После игры — в автобус. Машут вслед наши жены и детишки: «До свиданья!» Они — домой, мы — на спортбазу. Соскучился — можешь позвонить. Семейная жизнь по телефону — к этому мы давно привыкли благодаря вам, Виктор Васильевич! Остается лишь удивляться, как жены наши от нас детей рожают: ведь нормальные взаимоотношения хоккеиста с женой тоже «не вписываются» в вашу «программу».
Мало кто знает, но из-за излишней прямолинейности и открытости Ларионова чуть не выгнали из школы в 14 лет. На одном из уроков он написал скандальное эссе, в котором комплиментарно отозвался об Андрее Сахарове — нобелевском лауреате, академике и физике-теоретике. Однако в то время он уже был признан политическим диссидентом. Поэтому Ларионова хотели изгнать из учебного заведения, но в последний момент пошли на уступки и позволили доучиться до конца.
