Дмитрий Богинов — человек незаурядной судьбы. Пожалуй, мало кто из советских спортсменов может похвастаться подобной биографией, которая включает и огромное количество разного рода происшествий на войне, и спортивные подвиги. Сегодня мы расскажем историю этого удивительного персонажа, сыгравшего большую роль в развитии горьковского хоккея.
Детство, работа на заводе, тюрьма
Современники Богинова утверждали, что его отец был контр-адмиралом. А сам Дмитрий свободно разговаривал на французском благодаря матери, которая имела корни во Франции. Несмотря на необычное происхождение и статус родителей, детство у будущего спортсмена было самым заурядным. Но все приключения ждали его впереди. Повзрослев, Богинов работал на заводе слесарем-инструментальщиком. А однажды он и вовсе загремел в тюрьму.
Из колонии заключенный по прозвищу Жид (так Дмитрия называли сокамерники) угодил на белофинскую войну. По ее итогам Богинов был награжден медалью «За отвагу».
Угнал немецкий танк
В Финляндии Богинов служил танкистом и был приписан к морскому экипажу. Незадолго до начала Великой Отечественной войны он вместе с женой и ребенком поехал в отпуск под Ленинград. Там его и застали боевые действия. Уже опытному на тот момент военному поручили принять под командование роту 2-й дивизии народного ополчения.
«Направили нас в Лугу. У каждого винтовка и пять патронов. Немцы на одной стороне реки, мы на другой. Так стояли месяц. Постреливали слегка для проформы. Я попросился в разведку на другой берег. Жара под 40, немцы в трусах ходили. Так я у них танк угнал и к нашим пригнал. Так меня за это чуть к стенке не поставили. Дело до командарма дошло: «Если бы не твоя награда в белофинскую, расстрелял бы». Через день немцы перешли в наступление, мы попали в окружение, еле вырвались по побережью, там меня в правую кисть — эх, мог ведь сразу вытащить осколок, но побоялся. С августа по ноябрь провалялся в госпитале. Выписался и с пятью красноармейцами стоял на берегу Невы, ждал переправы в артиллерийское училище. Вдруг меня окликнул врач — оказалось, я забыл документы. Пока бегал назад, шальной снаряд уложил моих спутников. Поэтому 5 ноября 1941-го считаю своим вторым днем рождения», — вспоминал Богинов.
Спасение от расстрела
В 1943 году, по окончании битвы за Сталинград, в жизнь Дмитрия снова пришла война. Ему доверили командовать ротой из 12 танков. Тут-то Богинов и допустил ошибку, которая чуть не стоила ему жизни. Рота будущего тренера продвигалась по дороге и вдруг наткнулась на засаду. На столбах были развешаны трупы советских солдат. Пока люди Богинова наблюдали за этим жутким зрелищем, по ним начала бить спрятанная в укрытии немецкая пушка. Командиру удалось подавить орудие. Но вместе с ним он еще и ликвидировал коровник, в котором, как оказалось позже, прятались раненые немцы. За это Дмитрия чуть не расстреляли.
«Я озверел от увиденного. Орудие подавил, а потом искромсал гусеницами какой-то коровник, в котором, как оказалось, размещались раненые немцы. Меня под трибунал. Хорошо, что сразу не расстреляли. Помогла случайная встреча с Рокоссовским, он тогда еще был не маршалом, а генерал-лейтенантом. Константин Константинович меня знал. Я рассказал ему всю правду, отпустили в тот же день. Но опять в штрафбат, там званий не было. Потом, правда, восстановили», — рассказывал опытный воин.
Уберег Всеволода Боброва от верной смерти
Богинов сыграл ключевую роль в судьбе одного из величайших форвардов в истории советского хоккея. Дмитрий и Всеволод были знакомы с детства. Причем первый был гораздо старше второго. Поэтому Богинов преимущественно общался с отцом Боброва и его старшим братом. К Всеволоду он относился с симпатией и искренне верил, что этому парню уготовано стать великим спортсменом. Во время командировки в Омск Богинов встретил Боброва-старшего и узнал, что Севу собираются отправить в военные лагеря, а затем бросить на фронт. Уже тогда офицер серьезно обеспокоился. А на следующий день ему в руки попался список солдат, прошедших курс молодого бойца и готовых к отправке в Сталинград. Увидев фамилию Боброва, Дмитрий приказал писарю вычеркнуть его.
«Вычеркни и перепиши лист. Такие маломерки мне не нужны», — сказал боец.
Добыл серебро для Горького
В 1955 году Богинов наконец-то расслабился и вычеркнул войну из своей жизни. Доктора посоветовали ему уехать из влажного климата в более щадящие климатические условия. Выбор Дмитрия пал на Горький, где очень скоро началась его тренерская карьера в хоккее. Все детство он рубился с дворовыми ребятами в хоккей и испытывал к этому виду спорта неподдельную любовь. Так что в квалификации молодого с точки зрения опыта специалиста сомневаться не приходилось. И затем он доказал это на деле.
В 1960 году, спустя пять лет работы Дмитрия в местном «Торпедо», горьковчане чуть не совершили невозможное. Они были близки к тому, чтобы выбить из плей-офф самую титулованную команду страны — ЦСК МО (ныне — ЦСКА). Но в серии до двух побед армейцы в итоге дожали менее статусного противника. Тем не менее уже на следующий год торпедовцы совершили настоящий подвиг: они взяли серебро советского первенства и вышли в финал Кубка СССР. Это был грандиозный успех, о котором говорила вся страна.
Сумасшедшие результаты опьянили руководство команды, которое потребовало от Богинова золотых медалей уже через год. В отличие от боссов «Торпедо», главный тренер прекрасно понимал, что повторить подобный результат им уже не удастся — таких чудес не бывает. А забрать золото так и вовсе выглядело непосильной задачей даже на уровне теории. Поэтому Дмитрий, не стесняясь выражений, дал понять начальству, что они живут в каком-то вымышленном мире и их приказы исполнить невозможно. На этом его карьера в Горьком подошла к концу.
После этого Богинов работал в киевском «Динамо», свердловском «Автомобилисте», московском «Локомотиве» и тольяттинской «Ладе». Но значительных успехов с этими клубами так и не добился. А 4 июня 1992 года герой, удостоенный медали «За отвагу», ушел из жизни. На момент смерти легенде горьковского хоккея было 74 года.
