Анатолий Тарасов провел с супругой Ниной Григорьевной всю жизнь. Они познакомились в 1937 году, когда великому тренеру было всего 19 лет. И с того момента не расставались. Однако мало кто знает, что поначалу мама Анатолия Владимировича была крайне отрицательно настроена в отношении невестки сына. Но обо всем по порядку.
Впервые влюбленные встретились в Институте физкультуры. Нина Григорьевна училась в этом заведении, а Тарасов, будучи учеником Высшей школы тренеров, ходил туда на тренерские курсы. Будущих супругов объединяла обязанность ежегодно принимать участие в физкультурных парадах. Один из них назывался «Если завтра война» и прошел на Красной площади. Там-то у Нины и Анатолия завязалось общение, которое после этого не прекратилось ни на один день.
«Она была гимнасткой, выступала в массовых гимнастических сценах. Тарасов и его друзья-игровики входили в так называемую «рабочую бригаду»: они становились плотной группой, над головами держали щиты, по которым, как по мосту, сооруженному на стороне ГУМа, проезжали спортсмены на мотоциклах. Летом студенты и слушатели курсов выезжали в Серпухов, на Оку — готовиться к параду. «В одной палатке, — вспоминала Нина Григорьевна, — обитали парни, в другой девчонки». Вечерами ребята из тренерской школы приходили в гости к девушкам. Пели под гитару, танцевали. Нине, кстати, показалось, что и Толя пел, но потом выяснилось, что пели другие, а у Анатолия слуха не было вовсе. И когда после свадьбы Тарасов иногда запевал, Нина просила его немедленно прекратить», — писал Александр Горбунов в книге про Анатолия Тарасова.
Мысль о браке засела в головах молодых людей после того, как Анатолий Владимирович закончил ВШТ. Нина Григорьевна в тот момент перешла на четвертый курс университета. Обсудив между собой желание связать себя узами брака, молодожены бросились в ЗАГС. Они даже не успели посоветоваться с родителями, не говоря уж о том, чтобы организовать торжество по высшему разряду.
«Все произошло на редкость буднично: взяв в свидетели друга Толи — Васю Боголюбова, они пошли в загс Бауманского райисполкома; их тут же расписали, и они отправились в столовую Института физкультуры, где заказали себе блюдо, на которое в обычные дни расщедриться не могли, — бефстроганов. А еще — компот. Нина по торжественному случаю принарядилась: надела, как рассказывает Татьяна Анатольевна Тарасова, «единственное ситцевое платье и белые носочки. В институте все ходили в тренировочных штанах и парусиновых тапочках, которые бесплатно выдавали студентам». По пути из загса в институт Анатолий купил семь кустовых гвоздик и красивую вазу. Гвоздики с той поры стали цветами семьи Тарасовых», — дополнял рассказ Горбунов.
Так почему же у матери Анатолия Владимировича поначалу было негативное отношение к невестке сына? Вероятно, это было связано со столь молниеносной свадьбой. Не исключено, что Екатерина Харитоновна подозревала Нину в корысти — кто не мечтал выйти замуж за перспективного спортсмена? Так что со стороны матери Тарасова все выглядело так, будто молодая девушка по собственной инициативе тащила ее сына под венец. Тем более сам Анатолий Владимирович даже не удосужился рассказать родной маме такую важную новость лично. Он лишь забежал домой перед очередным выездом и оставил на столе записку: «Мама, кажется, я женился!». Екатерина Харитоновна, придя с работы и увидев это сообщение, натурально потеряла дар речи. И начала строить свои догадки. Заочно обвинив во всем возлюбленную сына. Но со временем все встало на свои места.
«По свидетельству Нины Григорьевны, Екатерина Харитоновна восприняла невестку поначалу «не очень хорошо» — ничего себе, сын внезапно женился в 20 лет! Но потом «относилась сказочно»: всегда, вспоминала Нина Григорьевна, она могла свекрови на Толю пожаловаться. «На 2-й улице Бебеля, — вспоминала Нина Григорьевна, — мы поначалу втроем жили, без всяких удобств, печку зимой растапливали… А как она потом дочек наших обожала! Те за бабушкой, как за каменной стеной были. Все им дозволяла…», — утверждал Горбунов.
