Как великий Тарасов издевался над легендой СССР. Тренер истязал его на тренировках, несмотря на серьезную болезнь
Двукратный олимпийский чемпион. Трехкратный обладатель золота чемпионата мира. Двукратный чемпион Европы. Автор первой шайбы сборной СССР в легендарной Суперсерии 1972 года. Двукратный победитель чемпионата СССР и дважды обладатель Кубка СССР. Солидный набор наград, не правда ли? Он принадлежит одному человеку — великому форварду «Спартака» и сборной СССР Евгению Зимину.
«Женя был неповторимым игроком! Абсолютно непредсказуемым за счет маневренности и великолепной техники. Его отличали великолепная скорость и техника, видение площадки, он прекрасно выносил силовое сопротивление со стороны соперника, был хорош в единоборствах. Евгений был хоккеистом с уникальной обводкой, который настолько быстро реагировал на движения соперника, что ни один противник не знал, где он окажется в следующее мгновение. Умел взрываться, был в звене этаким реактивным истребителем. Он двукратный олимпийский чемпион — этим, наверное, все сказано. При этом в жизни он очень коммуникабельный. Его врожденная интеллигентность лично меня всегда привлекала», — таким его запомнил Борис Майоров.
Достижения Зимина выглядят удивительно еще и потому, что с 24 лет он страдал от тахикардии. Тахикардия — это увеличение частоты сердечных сокращений до более 100 ударов в минуту. Как правило, страдающие от этого недуга люди испытывают сильнейший дискомфорт даже во время привычной физической нагрузки. Например, пешей прогулки или обычного похода до магазина. О профессиональном спорте при таких обстоятельствах не может идти и речи — на медосмотре любого профессионального клуба спортсмену с тахикардией не дадут добро на занятия ни при каких обстоятельствах. Но в Советском Союзе к здоровью хоккеистов относились не столь серьезно, как сейчас. К тому же случай Зимина максимально нетипичен. Он обошел лучших врачей страны, но никто не мог понять, что с ним творится.
«Обычно играешь — на площадке пульс доходит до двухсот. Как присядешь на скамейку, он ниже, ниже. Три минуты — уже 120, в норме. А у меня так и оставалось 200. Сидишь, сидишь — пока не потеряешь сознание. Но я его не терял, просто знал, к чему это все ведет. Четко помню, когда это началось — 6-го августа, в день рождения. Мне исполнилось 24 года. На ровном месте приступы, ни с того, ни с сего! Сердце у меня здоровое, всех медицинских светил в Москве обошел — никто определить не мог, что творится. Направили в ФРГ. Профессор взглянул и выдал диагноз: «Вещь неприятная, но от этого не умирают. Кстати, у Пеле такая же штука. Если случится приступ во время матча, лучше не доигрывать. Бывали ли у меня приступы? Нечасто. Я тренерам сразу: «Все, готов». Ха!», — рассказывал форвард.
В клубе прекрасно знали о заболевании Евгения и нередко делали ему небольшие поблажки. Что неудивительно, учитывая то, какие сумасшедшие нагрузки хоккеисты переносили в советское время. А одноклубник Зимина Владимир Шадрин рассказывал, что страдавший от тахикардии форвард брал целые пакеты таблеток прямо на скамейку запасных. Сам Евгений потом это опровергал. Но и не отрицал, что некоторые препараты все-таки приходилось принимать в разгар напряженных матчей. Кардиолог советовал ему использовать таблетки, которые сбивали сердечный ритм и успокаивали сердце. Единственным, кто не делал Зимину скидку на его заболевание, был Анатолий Тарасов. Евгений пересекался с ним в сборной.
«Позволял ли мне Тарасов тренироваться в щадящем режиме? Ну что вы! Никаких поблажек. Тебе дают в руки 25-килограммовый блин, с которым 45 минут не расстаешься. Все в движении, пляшешь с ним, весь в мыле… Ох… Знаете, кого он мне на спину сажал во время упражнений? Рагулина! 110 кило. Ноги подгибались. Но ни разу я не завалился», — с ужасом вспоминал нападающий.
Несмотря на всю серьезность болезни, Зимина погубила не тахикардия. Он скончался 28 декабря 2018 года от обострения хронической обструктивной болезни легких.
