Янис Калниньш — не только вратарь «Амура», но и единственный хоккеист из Латвии, выступающий в КХЛ. Год назад, вопреки жесткой реакции латвийских властей, он подписал контракт с хабаровским клубом, а по ходу сезона продлил соглашение еще на год. Sport24 поговорил с Калниньшем об игре на Дальнем Востоке и санкциях, которым он подвергся на родине.
— На сборах в Новогорске вы находитесь не одни. По соседству тренируется СКА. Часто с ними пересекаетесь?
— Я лично — нет. Те из игроков «Амура», кто знаком с ребятами из СКА, возможно, общаются. У меня там знакомых нет. Да и мы в разных корпусах живем, так что в коридорах не сталкиваемся.
— Понимаете, что, если хорошо себя проявите, вас могут прямо из Новогорска забрать в Питер?
— Нет-нет. (Смеется.) У всех есть контракты, а во время предсезонки, думаю, никаких обменов не будет.
— Помню, как год назад вы добирались до Хабаровска: 12 часов на машине, 12 часов на самолете. Кошмар! Сейчас было проще?
— Немного, но все равно тяжеловато. Рига — Стамбул — Москва. Но при этом в Стамбуле пришлось ждать рейса 10 часов. Потом летал в Хабаровск, чтобы подать документы в иммиграционный офис.
— Межсезонье проводите в Риге?
— В Риге бываю редко, большую часть времени с семьей находимся в Лиепае. Это в 200 км от Риги. Там есть море, тихо, спокойно. С ребенком там полегче. Для россиян, наверное, и Рига покажется небольшим городом, но — как по мне — там много времени проводишь в машине. В Лиепае все доступнее и быстрее.
— Как смотрите на планы «Амура» взять Кубок Гагарина к 2026 году? Со скепсисом? Воодушевлением?
— Я смотрю на это спокойно. У меня контракт до 2024 года. Нет смысла думать, что будет через год, два или три. Нужно думать о победе в следующей игре. Тогда все получится. Будет и плей-офф, а возможно, и что-то большее.
— А нужно ли тогда ставить такие заоблачные цели?
— С точки зрения руководства — почему нет? Ставить цель просто попасть в плей-офф — неправильно для серьезной организации.
— Какую персональную цель в карьере вы себе ставили из разряда «Кубок Гагарина к 2026 году»? Что вас двигало?
— Мне уже 31 год, но, когда был молодой, хотел попасть в НХЛ. Хотя бы на одну игру. Сейчас понимаю, что это уже не получится. Всегда хочется сделать так, чтобы какая-то серия переломилась. Как у «Амура», который давно в плей-офф не играл. Для наших фанатов это был бы хороший подарок. Хочу не просто играть в плей-офф, но и выигрывать там. Как «Адмирал» в том году. Для нас это хороший пример. Мы не хуже, чем они. В будущем, конечно, хотелось бы выиграть Кубок Гагарина, но цель на предстоящий сезон такая.
— Вы же чемпион сразу трех стран — Латвии, Венгрии и Финляндии, но при этом во всех клубах играли немного. Считаете себя титулованным игроком? Или есть чувство недосказанности?
— Сложно сказать. Да, я выигрывал чемпионаты, но это не то же самое, что выиграть Кубок Гагарина. В КХЛ другой уровень. Все знают, что это одна из лучших лиг мира. В Финляндии я был всего два месяца, играл мало, но сделал все, что от меня зависело. Я знал, зачем я туда еду, и это получил. У меня был плохой сезон в Швеции. Все пошло не так. Хотел поменять команду и обстановку, получить новые эмоции. Так что о варианте с «Таппарой» я долго не думал. Сыграл 50 минут в плей-офф. Вроде бы мало, но с 0:3 выиграли ту игру.
— Вы же до «Таппары» уже играли в Финляндии. Правда, в КХЛ, за «Йокерит».
— О, для меня это особенная команда! Играть за «Йокерит» было моей детской мечтой. Лет в 12 мы играли против сверстников из «Йокерита», ездили в Хельсинки. «Йокерит» мне очень нравился. В том числе эмблемой! Да и просто активно играли. В разное время у меня были разные цели. Сыграть за «Йокерит», поиграть в Швеции. Когда играл в Венгрии, то стремился попасть в КХЛ. Все было поступательно, и все свершилось. Ну, кроме НХЛ разве что.
— Когда вы уезжали в Венгрию, были люди, которые крутили пальцем у виска?
— Конечно, такие люди были. Хорошо, что есть такие люди. Приятно своей игрой опровергать их скепсис. Тогда у меня не было других вариантов. Я играл в Лиепае, но «Металлург» закрыли. От безысходности поехал в Венгрию, и три сезона там позволили мне попасть в КХЛ.
— Вы были в расширенном составе на Олимпиаду в Сочи. Верили, что можете попасть на Игры в таком юном возрасте?
— Нет. Тогда были Масальскис, Наумов, хорошо начинал молодой Гудлевскис… Я реально смотрел на вещи. Конечно, если у кого-то была бы травма, может быть, и попал бы в заявку. Но в облаках я не витал. Знал ситуацию и знал свое место.
— Сергей Бобровский, взяв «Везину», стал ролевой моделью для других российских вратарей, теперь в НХЛ целая россыпь его последователей. Для вратарей из Латвии таким был Ирбе? Масальскис?
— Ирбе, конечно. Я маленький смотрел НХЛ, следил за ним. Помню, когда он доходил до финала Кубка Стэнли. Ирбе в те годы был лучшим. Потом появился Скудра. В дальнейшем я смотрел, как играл Наумов. Он был очень техничным вратарем, я у него многое взял.
— Может, потому, что Наумов сам был хорошо технически подкован, теперь он чуть ли не лучший тренер вратарей в КХЛ?
— Думаю, так и есть. Он работал с молодежной сборной Латвии, мы вместе выиграли первый дивизион чемпионата мира. У Наумова были отличные тренировки. Все что нужно — он давал. Его работа в «Локомотиве» и ЦСКА говорит сама за себя.
— Из вратарей редко получаются тренеры, если не брать в расчет тренеров вратарей. Можете представить себя на месте Петериса Скудры?
— Нет-нет, ни в коем случае! Если я и буду тренером, то хочу работать только с вратарями. Главному тренеру нужно по-другому смотреть на игру. Меня такая работа после окончания карьеры не интересует.
— С кем-то из латвийских вратарей дружите?
— С Гудлевскисом, с которым немало поиграли вместе, в хороших отношениях. Немного общаемся с Пунненовсом, который сейчас в Швейцарии. Особо большой коммуникации между латвийскими вратарями нет.
— Матисс Кивлениекс два года назад трагически погиб. Были ли с ним знакомы?
— Не близко. Мы вместе провели только один чемпионат мира, а до этого Матисса не знал.
— Прошел год с тех пор, как вы приняли непопулярное для гражданина Латвии решение играть в России. Много за это время проклятий выслушали в свой адрес?
— Нет. Я знаю, что журналисты что-то писали. Чем хуже, тем лучше для них, тем больше кликов. Это просто их работа. Надо написать так, чтобы все хотели открыть статью. Лично меня это никак не касается.
— Социальные сети закрывать не приходилось? Наверняка ведь вам кто-то писал гневные сообщения.
— Я и так мало провожу время в соцсетях. Так что для меня ничего не изменилось.
— Были ли среди ваших бывших партнеров по сборной Латвии те, кто осудил вас, оборвал общение?
— Ни одного. Все понимают, что я здесь делаю. Я спортсмен, и я играю в хоккей. Нет вообще никаких проблем.
— Когда федерация хоккея Латвии какое-то время блокировала ваш переход в «Амур» — это самые нервные дни в карьере, или было что-то более беспокойное?
— Никакого беспокойства. Федерация хоккея подчиняется государству. Им позвонили сверху, сказали сделать так и так. Чтобы не потерять своих спонсоров — они подчинились. В той ситуации хуже всего было то, что перед сезоном я сыграл всего один матч, а нужно было для набора формы пять-шесть. Из-за этого я был не в оптимальных кондициях на старте регулярного чемпионата.
— Вы потеряли место в сборной Латвии. С какими эмоциями вы следили за домашним чемпионатом мира и следили ли вообще?
— Я еще после позапрошлого сезона решил для себя, что моя карьера в сборной завершена. Я там мало играл. За всю карьеру накопилось всего несколько матчей. В основном я был третьим вратарем.
— Осталась ли обида из-за этого?
— Обиды нет. Просто я решил, что в 30 лет нужно больше времени проводить с семьей. Если я снова поеду третьим вратарем, то просто потеряю полтора месяца. А так у меня была возможность и побывать с семьей и хорошо подготовиться к клубному сезону.
— Но неужели не хотели разделить со сборной Латвии историческое событие — бронзу чемпионата мира?
— Нет. Это они играли и выигрывали. Я тут ни при чем. Я был рад за них, но не более того. Знаете, есть такое понятие — эффект бабочки. Может быть, будь я в составе команды, то не случилось бы и этой бронзы? Маленькая деталь, самая незначительная, могла все поменять. У них был состав, который в этом моменте нужен был.
— В КХЛ уже нет рижского «Динамо», при этом сборная Латвии достигла лучшего результата в своей истории. Есть в этом какая-то взаимосвязь?
— Не знаю. У меня нет простого ответа. Я не видел, как хоккеисты, выступавшие ранее за «Динамо», играли в своих новых клубах и чемпионатах. Для бронзы сложилось много факторов. Для меня лично, да и для других ребят присутствие рижского «Динамо» в КХЛ было несомненным плюсом. Я туда попал из чемпионата Венгрии, а оттуда уехал в «Йокерит». Можно поторопиться и после бронзы сказать, что отсутствие команды в КХЛ — это плюс, но давайте понаблюдаем лет пять. Не знаю, как для всего латвийского хоккея, но для игроков и их развития «Динамо» приносило несомненную пользу.
— С какими чувствами наблюдаете за тем, как «Динамо» находится на грани исчезновения?
— Когда клубы закрывают — это всегда плохо. Для нас, игроков, это означает, что будет меньше рабочих мест. Что касается «Динамо», то все меняется. Вы же видите, что «Лада» вернулась в КХЛ. Быть может, и клуб из Риги через пять или 10 лет снова будет выступать на высоком уровне.
— В прессе писали, что спортсменам, играющим в России, не только запретят играть за сборную Латвии, но и лишат налоговых льгот. Вы на себе это почувствовали?
— Ничего подобного не было. Это какая-то ерунда! Никаких ограничений на меня в Латвии не накладывали. Такого закона нет. Просто разговоры.
— Вы прекрасно говорите на русском языке. Для Латвии это нынче редкость?
— Летом, когда я нахожусь дома, на русском почти не общаюсь. При этом, я уверен, в стране по-прежнему много тех, кто знает русский язык. У меня есть такие знакомые.
— Как так сложилось, что вы знаете русский?
— Когда я был маленький и наша команда играла в открытом чемпионате Белоруссии, то на выезде играли сразу по несколько матчей. Поэтому жили в местной семье. Сначала ничего не понимал, потом запоминал одно слово, второе, третье. Впоследствии у меня в Латвии были тренеры из России. В какой-то момент на базу приезжали ребята из Эстонии, Литвы и России. Русский язык помогал нам общаться между собой. Когда я приехал в «Амур», то поначалу было тяжело. Лет восемь я по-русски толком не разговаривал. Но ничего, вспомнил.
— В прошлом сезоне вы почти поровну делили игровое время с Евгением Аликиным. Вам было комфортно в таком режиме?
— У нас был очень сложный график, дальние перелеты. Хорошо, что мы могли с Женей играть пополам. Это нелегко, когда меняешь шесть часов туда-сюда. Были такие дни, когда не понимаешь, что на поле происходит. Но если знаешь, что Аликин может выйти и подменить — это привносило уверенность. Он такой напарник, на которого можно было положиться.
— При этом в концовке сезона у Аликина была травма, вся ответственность взвалилась на вас. Это одна из причин непопадания в плей-офф?
— Ключевой отрезок был в начале чемпионате. В первые 10-15 игр мы много очков потеряли. Я тоже тогда не очень хорошо играл. Потом и состав поменялся, и я понял, что могу сам от себя ждать. Но, конечно, и концовка сезона получилась смазанной.
— На место Аликина пришел Игорь Бобков. Тренер вратарей уже дал понять, как вы будете делить ворота?
— Пока нет. Сейчас мы просто тренируемся. Нам указывают на мелочи, которые надо исправлять. Стратегию на сезон нам пока не озвучивали. Не исключаю, что также будем играть пополам.
— При этом в «Амуре» четыре легионера при трех разрешенных в заявке. Это играет против вас? Ведь тренеру придется сажать в запас кого-то из иностранцев.
— Не думаю, что это играет против меня или кого-то еще. Надо будет показать, что ты хорошо играешь и нужен команде. Тогда и буду играть.
— Когда вы играли в Риге, а ворота «Нефтехимика» защищал Илья Ежов, он забрал ваш блокер и выкинул на трибуну. С тех пор не выяснили с ним отношения?
— Когда я еще играл за «Йокерит», один из игроков сказал: «Ежов хочет с тобой поговорить». Я немного удивился, но в итоге мы с Ильей посмеялись. В прошлом сезоне тоже после игры поболтали — все у нас хорошо. Тогда я не понял его, но теперь это не больше, чем тема для шуток.
— Так чем объяснил вам свой поступок?
— «Динамо» тогда проигрывало шесть или семь матчей подряд. Любая победа после такой серии — это облегчение, радость. Поэтому я бурно праздновал. Ежов, возможно, этого не понял.
— А бывало, что вратарь соперника несется на вас с кулаками?
— На взрослом уровне — нет. Только в детстве. Лет в 12 на каком-то турнире дрались команда на команду.
— Блокер, ловушка — все это из-за дефицита амуниции стало еще более ценно. Сейчас ситуацию как с Ежовым восприняли бы острее?
— Думаю, нет. Не из-за дефицита или доступности формы. А потому что стал взрослее и спокойнее. Не вижу смысла тратить эмоции.
— Но вы дефицит формы ощущаете?
— Лично я все заказал в концовке прошлого сезона, и ко мне амуниция приехала вовремя. Никаких проблем. У полевых ребят из команды, насколько я знаю, такая же ситуация. Возможно, если что-то выйдет из строя по ходу сезона, то оперативный заказ придется ждать дольше прежнего.
