«Я не спаситель, а помощник, Гатиятулин и без меня бы справился». Интервью тренера «Ак Барса» Шафранова
Константин Шафранов — один из самых известных в России специалистов по постановке игры в большинстве. Команды, где он занимался этим компонентом, демонстрировали минимум 20% реализации. Он был помощником Боба Хартли в чемпионском «Авангарде», входил в штаб сборной России на чемпионате мира, а последние годы помогал Роману Ротенбергу в СКА. Когда в Казани столкнулись с проблемами в большинстве, а Анвар Гатиятулин оказался на грани увольнения, «Ак Барс» обратился к услугам Шафранова. С ним казанцы не проигрывают, уже вышли на второе место на Востоке и поправили реализацию большинства.
— Смена помощника по ходу сезона — болезненный момент для главного тренера. Зачастую такие перестановки воспринимаются как инициатива руководства. С кем вы общались перед приходом в «Ак Барс»?
— С Анваром Рафаиловичем мы давно знакомы. Он звал меня в свой штаб в «Трактор», когда я уходил из «Авангарда». Потом еще были разговоры, когда заканчивался контракт со СКА. Но по своим причинам решил остаться в Санкт-Петербурге. В этот раз он мне позвонил, мы поговорили. Анвар Рафаилович предложил мне войти в тренерский штаб. Потом со мной связался Марат Валиуллин, у нас состоялся диалог. У «Ак Барса» было несколько вариантов — остановились на моей кандидатуре.
— Как давно вы знакомы с Гатиятулиным?
— Играли еще против друг друга. Он работал с моими друзьями в тренерском штабе. Общались иногда.
— Обязательно ли главный тренер должен быть вашим единомышленником, чтобы вы согласились на предложение клуба?
— Разумеется, без этого никак. Мы должны быть на одной волне. Важно принимать тактику, весь рабочий процесс, чтобы не возникали конфликты. Если бы в Казани был бы какой-то другой тренер, а не Анвар, я, может быть, и не пошел. Я согласен с теми методами, которые он применяет в тренировочном процессе.
— Когда главным тренером «Ак Барса» был Зинэтула Билялетдинов, считалось, что помощники особо не вступали с ним в диалог, все решал главный тренер. Есть ли место для спора в штабе у Гатиятулина?
— У нас нет тоталитарного подхода. Главный тренер принимает последнее решение, но перед этим идет обсуждение, все помощники высказывают свое мнение. Важно прийти к консенсусу, чтобы и игроки понимали, что от них требуется.
— Вы же впервые приходите в команду по ходу сезона?
— Да. Это для меня новый опыт. Все-таки немного есть давление. Команда находилась в стрессовой ситуации, соответственно и ко мне особое внимание. Раз поменяли тренера, значит будут требовать результат.
— Между моментом, когда на вас впервые вышли, и когда вы прибыли в расположение команды, вы изучали игры «Ак Барса»? Удалось диагностировать проблемы?
— Я смотрел игры, мы созванивались. Анвар спрашивал мое мнение, иногда игры разбирали. Я подсказывал какие-то моменты по игре в большинстве. Есть игроки, а есть схемы. Если схему перевернуть, на других местах попробовать хоккеистов, может сработать.
— В какой-то момент могло показаться, что у «Ак Барса» сформирована одна основная пятерка большинства. Этот перекос — в плюс или минус команде?
— У нас две пятерки. Стараемся давать каждой по минуте, но на льду получается по-всякому. Меня радует, что забивают обе пятерки.
— Когда вы только приехали, то сразу сказали, что «Ак Барсу» нужно быстрее двигать шайбу. Получилось этого добиться?
— Думаю, да. Нужно не бегать с шайбой, а добиваться скорости розыгрыша благодаря передачам. Человек с шайбой всегда будет медленнее, чем летящая шайба. Пасы должны быть быстрыми.
— Как на игре первой спецбригады сказывается, что там собраны сразу три праворуких игрока — Миллер, Денисенко и Хмелевский?
— Ну, это вы уже в дебри уходите. Не хотелось бы так глубоко погружаться в детали. У каждой команды есть своя кухня. Я недавно был в Омске в Академии «Авангарда», где прочитал лекцию по значению большинства. Но моими слушателями были профессионалы, кто понимают игру и хотят быть тренерами. Понимаю, что болельщики хотят все знать, но какие-то моменты должны оставаться для узкого круга. Тем более что большинство нельзя отделять от игры 5 на 5, игру в равных составах — от меньшинства. Когда действия всей команды разделяют на секции, критикуя или восхваляя их независимо друг от друга, это неправильно.
— Но ведь сами клубы начали отдельно прописывать, что этот тренер — по большинству, этот — по меньшинству. Неслучайно ведь пошла такая детализация, когда стали расширяться тренерские штабы.
— Здесь я не спорю. Понятно, что я пришел в Казань и будут отвечать за большинство. И спрос будет с меня.
— «Ак Барс», пусть, может быть, и не во всех матчах, стал больше бросать в большинстве. Эта установка — часть вашего плана?
— Я смотрел игры команды до моего назначения — в исполнении ребят тоже были хорошие матчи, и с обилием бросков. Самое главное, чтобы забивали голы. Большинство реализовали? Это дало уверенности команде. В меньшинстве выстояли? Тоже. Есть же примета, что если 5 на 3 не забиваешь — можешь игру проиграть.
— Насколько эта примета работает?
— Она работает, когда игра идет в одну шайбу. Одна команда теряет уверенность, другая — приобретает.
— Об этом говорил и Гатиятулин, что хорошая игра в равных составах помогает большинству и наоборот.
— Все именно так. Это сообщающиеся сосуды.
— Еще до вас у нападающих «Ак Барса» при обилии моментов и бросков был ступор в реализации. Большие мастера не попадали по пустым воротам. Как тренер с этим может бороться?
— Такое бывает. Просто бывает! Тренер же сам не выйдет на лед. Где-то успокаиваешь, если видишь, что игроки торопятся или делают что-то лишнее. Бывает, вратарь соперника творит чудеса. Хоккей — это игра, а не компьютер. Человеческий фактор решает многое. По руке ударили — не смог бросить, не смог пас нормальный отдать. Никто же, сидя с трибун, на это внимание не обращает.
— Какими вы увидели игроков «Ак Барса», когда зашли в раздевалку? Были ли они зажатыми? Ведь, по сути, почти одновременно с вашим назначением пошла победная серия.
— Победы пошли еще до меня. Нормально они играли. Посмотрел и большинство перед началом работы. Все правильно ребята делали. В сентябре они еще притирались друг к другу. В КХЛ сократили предсезонку — это не может не сказываться. Всю жизнь у нас была длительная подготовка. Мы хотим как в НХЛ, но у них немного другой менталитет. У нас это приводит к тому, что пока хоккеисты раскачиваются, начальство на это не смотрит и убирает главного тренера. Летом командам некогда сыграться. В таких ситуациях нужно либо терпение, либо правильный тренировочный процесс.
— Ваше назначение объясняют необходимостью встряски.
— Все правильно. Смена любого тренера приводит к тому, что первые игры команда почти всегда выигрывает. Потом уже от тренера зависит, как перестроить команду, а поначалу — это импульс. Если их встряхнуло, то хорошо!
— Вы сам для этой встряски что-то делали?
— Ничего! Я не стал ломать, перекраивать пятерки. Мы обсудили все с Анваром, поговорили с каждым игроком. Где-то позиции поменяли, где-то подсказал какие-то моменты. Если все ломать, то можно еще глубже психологически загнать команду. Основа-то заложена в Казани! Просто было невезение. Забей голов пять — меня бы тут, наверное, не было.
— Понимали, что вы своего рода спасительная нить для Гатиятулина? Считалось, что он был на грани увольнения.
— Да какой я спаситель? Бросьте. И без меня бы он справился, тренер Анвар опытный. И медали выигрывал, и через сборную прошел. Я не спаситель, а просто помощник.
— Вы приступили к работе только в октябре. Почему не раньше?
— Меня 30 июня только уволили из СКА. У меня был контракт на следующий год. А когда остался без работы, штабы в клубах уже сформировались.
— В тренерском штабе СКА с прошлого сезона остались Кетов и Ключников, еще до вашего увольнения пришел Семенов. С вами обсуждалось возможное продолжение сотрудничества?
— Нет.
— Не только вы поздно освободились, но и в «Локомотиве» не сразу сформировался тренерский штаб. Обсуждая, кто будет отвечать у Боба Хартли за большинство, называлась и ваша фамилия.
— Это был вброс. Если Слава Козлов сам сказал, что Хартли ему звонил, то со мной никаких контактов не было. Не знаю, зачем такое вбрасывать? Никто мне не звонил.
— С момента ухода из «Авангарда» вы с Хартли поддерживали связь?
— Может быть, раз созвонились. Потом на чемпионате мира, где он тренировал Латвию, встретились. Дружеских отношений у нас нет, всего год в его штабе отработал. Недавно встретились, обнялись, пожали друг другу руки.
— Сергей Звягин рассказывал, что Хартли в сторону Жака Клутье, который занимался с защитниками в «Авангарде», даже не смотрел. А вам он быстро доверился?
— Проверял меня конкретно. Сначала ему многое не нравилось, потом успокоился. Но если не было результата — Боб жестко спрашивал. Спорили, где-то даже ругались. Но исключительно по рабочим моментам. Он доказывал свою точку зрения, я — свою.
— Закалка Хартли помогла потом в работе с Романом Ротенбергом?
— С Ротенбергом мне хорошо работалось.
— Роман Борисович — человек эмоциональный, требовательный. Помощникам, наверное, должно доставаться не меньше, чем игрокам?
— Они с Бобом разные люди. Да, Ротенберг — эмоциональный, переживает, не любит проигрывать. Хартли более спокойный. Они оба хорошие люди, профессионалы своего дела.
— Были слухи, что вы никуда не устроились летом, потому что хотели пойти в клуб, который в качестве главного тренера возглавит Ротенберг. Это так?
— Это какие-то версии непонятные. Не хотел бы комментировать слухи.
— В 2021 году, когда вы могли пойти к Гатиятулину в «Трактор», вы выбрали СКА. Повлияло ли на ваше решение то, что вас также позвали в штаб сборной России?
— В сборной Казахстана я играл, в сборной России — не играл, не тренировал. Раз пригласили, отказаться от такого приглашения я не мог. Потом уже обсудили вариант со СКА. Почему бы и нет?
— Вы в своей голове представляли, что будете тренировать сборную России на Олимпиаде с игроками НХЛ?
— Если честно — нет. Были бы игроки первой величины, то и тренеры должны соответствовать.
— Какие впечатления у вас остались от опыта работы на чемпионате мира?
— Это очень краткосрочный турнир. Всего шесть матчей! Много не натренируешь, нет времени на эксперименты. Нужно точно попасть.
— Тренеры сборной России тогда не попали?
— Ну да, не угадали. Там было много факторов, утекло немало воды, что сейчас в этом копаться?
— Во всех клубах, где вы работали, везде было больше 20% реализации большинства. Вы сами какой показатель считаете приемлемым?
— Я не смотрю статистику! Только в конце сезона. Какие проценты? У нас люди играют. Мы же не валовый продукт считаем.
— А как определять качество вашей работы? На глаз?
— Почему бы и нет? На глаз. Смотреть, как идет розыгрыш. Как двигается шайба. Забили — хорошая статистика, не забили — плохая статистика. Но розыгрыш-то бывает хорошим вне зависимости от реализации моментов.
— Вам не близка продвинутая статистика?
— Когда ее не было — хорошо жилось (смеется).
— Потому что статистика доступна всем, а на глаз может определить только специалист?
— Статистика у нас заслонила все. Показывает даже то, чего нет. Считают и пересечения синих линий, и все что угодно. Чуть ли не то, сколько игрок упал и поднялся. Если все считать, то для настоящей работы и времени не останется.
— Можно ли отработать большинство, учитывая, что ваши игроки в меньшинстве никогда не будут так пластаться, как соперник в реальной игре?
— Можно попросить нашу четверку смоделировать то, как играет соперник. Конечно же, мы смотрим схемы, кто как играет. Но реальная борьба идет на льду, а не в схемах. Мы знаем, что они знают, что мы знаем. Если кто-то думает, что если ты много забил голов в большинстве на тренировке, то столько же забьешь в игре, то это не так.
— Вы известны как тренер, который требует обратную связь от игроков, чтобы они тоже предлагали свои идеи. В «Ак Барсе» наладили этот диалог?
— Если мы начинаем проект, то должны быть открыты друг другу. Одно не получилось — обсудили, как можно сделать иначе. Если я в ультимативной форме скажу кто кому отдает пас, кто с какой точки бросает — это быстро раскусят. Должно быть много вариантов, это же творческая работа. Один нестандартный ход может разрушить самую слаженную оборону. Порой нужно пойти против схемы.
— Можно ли из средних игроков сделать классное большинство?
— Если захотят, то можно. Кто такой средний игрок? Всегда можно найти сильную сторону хоккеиста. И использовать именно ее. Найти применение в большинстве.
— Как у вас в «Амуре» сложилось? Это же был ваш первый проект в КХЛ.
— Хорошие ребята там были. Да, в чем-то уступали лидерам других клубов, но все равно хватало мастеровитых игроков для большинства.
— Вы ведь много работали с Андреем Мартемьяновым. После «Амура» и «Автомобилиста» ваши дороги разошлись?
— Мы дружили. Для меня новость о его уходе с жизни — шок. Это произошло накануне старта плей-офф, когда мы готовились к серии с «Динамо». Никак было не выбраться, хотя я хотел поехать на похороны. Мы переписывались, созванивались. Я у него что-то спрашивал. Со времен «Магнитки» 90-х годов были знакомы. Андрей Алексеевич и позвал меня в «Амур».
— Он вас на тот момент знал как тренера?
— Наверняка собирал информацию. Сказал начальству, что хочет видеть меня, а те согласились. Можно сказать, Мартемьянов открыл мне дорогу в КХЛ.
— Были ли планы еще вместе поработать?
— Строили такие планы, конечно. Когда-то потом, в будущем… Жалко, конечно. Хороший мужик бы. Настоящий.
— Сейчас несколько ваших бывших подопечных по СКА играют в НХЛ. Александр Никишин ударно стартовал, но в большинстве за «Каролину» не выходит. Как думаете, это временно?
— Ему надо адаптироваться, привыкнуть. Там есть свои тренеры, они решают. Будет хорошо Сашка играть — выпустят. Он не нападающий, как Овечкин, которого выпустили, и он сразу начал забивать. Защитникам немного сложнее. Тем более в НХЛ их всего шесть.
— Как вы считаете, он способен играть в НХЛ в той роли, которая у него была в СКА?
— Способен. Почему бы нет? Никишин — способный парень. У него и катание, и бросок, и видение площадки есть. В обороне, может быть, не идеален, но там его этому научат. Хороший, грамотный защитник. Понимал, что он и другие ребята уедут.
— Уже по ходу сезона понимали?
— Конечно. Ребята драфтованные, к ним приезжали люди из НХЛ. Им надо это попробовать, иначе потом можно пожалеть. Главное — не уехать рано и не пересидеть. Попасть в тот момент, когда надо ехать.
— Кто, на ваш взгляд, был наиболее готов из той четверки, что уехала из СКА в НХЛ?
— Да все они готовы.
— И Захар Бардаков?
— Бардаков — физически сильный парень. Там такие тоже нужны! Он в меньшинстве хорошо играет, в решающие моменты полезен, когда надо выстоять.
— Как считаете, за счет чего так уверенно стартовал Арсений Грицюк?
— Он держит борьбу, умеет вылезать через обыгрыш. Первая игра — понятно, было давление. Дальше забил, отдал, появилась уверенность.
— Какое влияние Евгений Кузнецов оказал на Ивана Демидова?
— Женя, конечно, на него повлиял. У них взаимопонимание было. Ванька готовился ехать в НХЛ. Кузнецов столько лет там играл — наверняка ему что-то подсказывал. Они здорово играли вместе.
— Расставьте точки над i, кто чем из тренеров занимался в СКА. Вы уже не отвечали за большинство?
— За большинство последние два года отвечал Евгений Корешков. Сначала я вел собрания, потом — он. При этом на льду он тренировал одну пятерку, я — другую. Какая из них первая, а какая вторая — решал главный тренер.
— Помимо этого вы работали с защитниками?
— Ну как работал с защитниками? Индивидуальная работа — это несложно.
— За меньшинство, как понимаю, отвечал Альберт Лещев. А построением системы игры в обороне кто занимался в СКА?
— Никто не занимался. Результат вы видели.
— Вы сами себя позиционируете как тренер по большинству? Просто как тренер? Кажется, вам не близка узкая специализация.
— Когда я начинал работу в Америке, тренировал детей и молодежь, был и помощником, и главным немного. В ECHL пришел — там всего два тренера: главный и помощник. А заниматься надо всем. Главный тренер отвечал за нападающих, я — за защитников, хотя играл в атаке. За тактические построения отвечал главный тренер, а я хоть и работал с защитниками, но при этом занимался еще и большинством. Если бы пришел и сказал, что буду работать только с большинством, то он бы меня выгнал. Я и сейчас интересуюсь всем. Если бы занимался только большинством, то выходил бы на лед за пять минут до завершения тренировки, и больше меня никто бы не видел. Но так ведь не бывает! Мы обсуждаем с тренерами, какие моменты надо улучшить, смотрю, что ребятам надо подсказать. Тренер вратарей тоже может в этом участвовать.
