«Не мог спокойно смотреть, как друзья идут умирать за страну». Агент Шпинев рассказал, как пошел воевать в Афган
Футбольный агент Вадим Шпинев в интервью автору Sport24 Тиграну Арутюняну рассказал, как по собственному желанию отправился служить в Афганистан во время войны.
— Вы очень давно в российском футболе, но про ваше прошлое практически ничего неизвестно. Откуда вы родом?
— Я родился в поселке Зеленоградский Пушкинского района. Все детство и юность играл за местную команду на первенство Московской области. Не могу назвать себя талантливым футболистом, скорее, просто собака, стоппер — успел поиграть на всех позициях в обороне. После школы поступил в Московский инженерно-строительный институт. Это был 1986 год, еще шла Афганская война. Многих друзей, которые выпускались из своих университетов, забирали на фронт. У меня в институте была военная кафедра — я мог спокойно учиться и не за что не переживать.
— Предчувствую «но».
— У меня дедушка прошел всю Великую Отечественную — с ранениями и без пальцев. Я всегда был патриотом своей страны, поэтому не смог спокойно смотреть, как мои друзья идут за нее умирать, пока я сижу дома. Спустя год учебы в институте я взял академический отпуск и решил отправиться в Афган. Когда рассказал об этом маме, она упала в обморок прямо на пороге нашей квартиры.
— Ее можно понять.
— Решение я не поменял. 15 мая приехал в Железнодорожный — там был областной пункт сбора — сел с остальными призывниками в поезд и поехал в Ашхабад. Нас закупорили в вагоны, в которых перевозили заключенных: запаянные окна, решетки. Внутри вагона — духота, в плацкарте вместо четырех людей — шесть. Пытаясь спастись от жары, один парень во время стоянки решил залезть на крышу — дотронулся до проводов и умер от удара током.
— Жесть.
— В таких непростых условиях ехали пять дней. По приезде в Ашхабад начали проходить обучение. Спустя полгода нас должны были отправить в Афган, но я, как назло, подхватил гепатит.
— Как?
— В Ашхабаде стояла нереальная жара, +50 градусов. На броне танка люди натурально жарили яичницу. Во время одного из учебных выходов мне дико захотелось пить. Воды с собой не было, поэтому я не нашел ничего лучше, чем попить из горного арыка. После этого три недели пролежал в госпитале, пока ребята, с которыми я проходил обучение, уже вовсю воевали. Даже сейчас себя корю. С одним из сослуживцев мы до сих пор общаемся, недавно спросил у него: «Ты считаешь меня подлецом из-за того, что я не попал с вами в Афган?» — «Нет, ты что!? Ты же не виноват».
— После госпиталя попасть в Афган было нереально?
— Я вернулся слабым, потерял много килограммов. Комиссовать было нельзя, но за полноценного бойца меня уже не считали. Направили в военную часть в поселке Бикрова — прямо на границе с Ираном. Там находились склады боеприпасов, которые нужно было охранять. Боеприпасов было огромное количество — если бы не дай бог рвануло, Ашхабад бы просто стерло. Когда начался вывод войск, нас стали возить по границе: мы занимали определенную высоту и прикрывали отход наших ребят.
— В бой хоть раз вступали?
— В ближний — ни разу. Но перестрелки бывали. Попал, не попал — не знаю.
— Вы понимаете, для чего СССР нужна была война в Афганистане?
— Я не вправе об этом судить. В то время я просто понимал, что в Афгане гибнут такие же молодые парни, как и я. Считал своим долгом им помочь. Повторюсь, я всю жизнь был патриотом России. При этом не могу сказать, что я какой-то националист и признаю только русских. С любовью отношусь ко всем национальностям бывшего Советского Союза. У нас в роте было 150 человек, большинство из них — узбеки. Ты бы знал, какие у нас были отношения!
— Какие?
— Просто отличные. Мы жили, как братья. Они называли меня «Шпинь». Солдат всегда голодный, часто просили: «Шпинь, найди что-нибудь поесть». Я брал вещмешок, автомат и спускался в туркменский аул. Был в шоке от гостеприимства — не помню ни одного случая, чтобы солдата не накормили. Только постучишься, а они уже знают, зачем ты пришел: «Что, покушать?» Пустят домой, зальют полуторалитровые фляги молоком, еще и горячих лепешек дадут — чуреков. Счастливый бежишь к своим ребятам, налопаетесь и лежите пузом к верху — наслаждаетесь. Вот чуреки, вроде, просто мука, но их вкус я не забуду никогда.
