Почему в Аргентине нет черных футболистов, если треть населения страны в XVIII веке была черной?
Футбольные болельщики не раз задавались вопросом: почему в составе сборной Аргентины, в отличие от других южноамериканских сборных, не выступают чернокожие игроки?
Откуда в Аргентине появились черные люди: колонизаторы завозили их на континент в качестве рабов
Современные южноамериканские государства развивались по схожему пути. В XVI веке на континенте началась массовая колонизация: Португалия забрала себе нынешнюю территорию Бразилии, а Испания — все остальное побережье. Процесс сопровождался завозом черных рабов из Африки. К концу XVIII века треть населения Аргентины составляли люди с темной кожей.
Вынужденные существовать в унизительных условиях, они оставили отчетливый культурный след — танец танго. Само слово «танго» — африканского происхождения: так назывались клубы для общения и танцев в Буэнос-Айресе, где чернокожие рабы коротали вечера под ритмы барабанов со своей родины.
Особенно популярным занятием было плясать танго в борделях Буэнос-Айреса и Монтевидео (сейчас — столица Уругвая). Исследователи отмечают, что знаменитый танец родился из уникального микса: ритмический рисунок в нем соединился с мелодиями на основе испанского фламенко и кубинской хабанеры и эстетикой европейских вальсов.
Те, кто отрицают политику «обеления» Аргентины, настаивают на естественных причинах, по которым из страны практически исчезло чернокожее население. Главным образом в числе таких причин называется Парагвайская война (1864-1870) — самая кровопролитная и жестокая война в истории континента, закончившаяся поражением Парагвая и победой войск Тройственного альянса, куда входили Бразилия, Аргентина и Уругвай.
Авторы военной теории исчезновения афроаргентинцев не врут, когда говорят, что большинство солдат аргентинской армии были чернокожими. Потомки рабов (на тот момент уже освобожденных) охотно записывались на службу во время мобилизации, так как сталкивались со сложностями при поиске другой работы.
Складывается стройная теория: большинство чернокожих аргентинцев погибло на фронте, а остальных подкосила эпидемия холеры 1871 года. Существует гипотеза, что африканское население умирало от холеры быстрее, чем белое: из-за того, что первым в результате их бедности было тяжелее покинуть зараженные районы Буэнос-Айреса.
Но с исторической точки зрения все эти предположения не выдерживают критики. Профессор Университета Техаса Эрика Эдвардс в работе «Создание белой нации: исчезновение черного населения в Аргентине» указывает, что чернокожая община в стране была достаточно многочисленной, чтобы восстановиться от военных потерь естественным образом. Теория о более высокой смертности африканцев в период холеры также не подтверждается цифрами.
К тому же рядом есть пример Бразилии. Основу ее армии, как и в соседней стране, составляли чернокожие, а в войне с Парагваем она потеряла еще больше солдат, чем Аргентина. Тем не менее за сборную Бразилии выступает много небелых игроков, а за Аргентину — ни одного. Как же это произошло?
Куда пропали афроаргентинцы: порядки в стране вынудили их «раствориться» среди белых
На самом деле к постепенному вымыванию африканской крови привела последовательная политика, которую проводили власти Аргентины — и сложившийся в ее результате общественный консенсус. В 1813 году Буэнос-Айрес завоевал независимость от захватчиков, и в стране отменили энкомьенду — испанский закон, согласно которому подданные вице-королевства Рио-де-ла-Плата «поручались» покровителям (энкомендеро) и обязаны были платить налог и работать на рудниках. В Рио-де-ла-Плата входили территории нынешних Аргентины, Уругвая, Парагвая и Боливии.
Важным шагом после обретения независимости стала отмена рабства. В Аргентину перестали завозить африканских узников, а дети, рожденные в семье рабов, теперь считались свободными. Полностью рабство было упразднено к 1861 году. Однако страдания чернокожего населения на этом не закончились. Люди, пришедшие к власти в независимой Аргентине, решили, что страна должна пойти по пути цивилизации и прогресса — а цивилизация и прогресс ассоциировались у них с европейскостью и белизной.
Доминго Фаустино Сармьенто — военный деятель, писатель, масон и президент Аргентины в 1868–1874 годах — считается одним из основателей аргентинской литературы. В своем главном произведении он подробно описал, в чем заключается «отсталость» Аргентины и какие «цивилизационные» шаги, по его мнению, стране следует предпринять. Сторонник модернизации, он разделял видение будущего Аргентины, которое связывало ее с европейским, а не с африканским или индейским наследием.
Большинство в элитах Буэнос-Айреса исповедовало безжалостную логику: чтобы встать в один ряд с Германией, Францией, Англией и другими крупными европейскими державами, нужно вытеснить чернокожее население. Уже после ухода из власти Сармьенто говорил: «Через двадцать лет нам придется ехать в Бразилию, чтобы увидеть чернокожих».
Другой важной фигурой для Аргентины того времени был политический философ и дипломат Хуан Баутиста Альберди, наиболее известный своим высказыванием «Управлять — значит населять». В 1850-х он выступал за активное заселение Аргентины белыми европейцами. К нему прислушались на высшем уровне, и в 1853 году страна приняла действующую и поныне конституцию, в 25-й статье которой указано: «Федеральное правительство должно поощрять европейскую иммиграцию и не может ограничивать или обременять каким-либо налогом въезд на территорию Аргентины иностранцев, целью которых является обработка почвы, улучшение промышленности, а также наука и образование».
В XX веке в Аргентину переехало очень много итальянцев, даже Месси — их потомок
В Аргентину хлынул поток белых эмигрантов. Уже к концу XIX века более половины населения Буэнос-Айреса составляли люди, родившиеся в Европе. Параллельно с «импортозамещением» действовал механизм расовой дискриминации. На официальном уровне Аргентина не проводила политику сегрегации по примеру США или той же Бразилии, но при этом чернокожие граждане не могли рассчитывать на хорошую работу, образование и медицинское обеспечение.
Отношение к смешанным бракам оставалось спокойным, но в результате лишь возникла своеобразная социальная градация, основанная на расовой почве. Короче всего ее можно описать так: «Чем белее кожа, тем выше статус». Афроаргентинцы занимали в общественной иерархии низшую ступень, дети от смешанных браков располагались выше и т. д. Все это стимулировало чернокожих женщин искать партнеров среди европейцев, тем более их было в достатке: в Аргентину в основном перебирались одинокие белые мужчины.
Вдобавок к генетическому обелению существовало культурное: новые поколения аргентинцев впитывали традиции родителей по европейской линии и дистанцировались от чернокожих предков. Наиболее сильно на облик нынешней Аргентины повлияла массовая эмиграция итальянцев, пик которой пришелся на начало XX века. Прежде всего в Новый Свет перебирались люди с бедного итальянского юга — из Неаполя и Сицилии.
Согласно цифрам 2011 года, 25 миллионов аргентинцев имели целиком или частично итальянские корни, при том что все население страны составляло 40 миллионов. Альфредо Ди Стефано, Диего Симеоне, Анхель Ди Мария и даже сам Лионель Месси — все они являются потомками итальянцев. А в риоплатском испанском до сих пор есть сленговое словечко «тано» для обозначения потомков южных итальянцев (от napulitano — уроженец Неаполя).
Цветные граждане в Аргентине веками приспосабливались к сложившемуся порядку вещей и в первую очередь начинали «стратегически идентифицировать» себя как белых. Так вся яркая палитра постепенно выблекла до одного европейского цвета. Людям с полностью черной кожей выживать было особенно сложно, в то время как лица с «неоднозначной» расовой принадлежностью всячески старались ассимилироваться. У кого-то это получалось, и цвет нации становился все более светлым.
К «неоднозначной» категории относились креолло (лица доиммигрантского происхождения, часто связанные с испанским или индейским происхождением), морочо (имеющие рыжевато-коричневый цвет кожи), пардо (имеющие коричневый цвет кожи) и тригеньо (имеющие пшеничный цвет кожи). Все они считались промежуточным звеном между белыми и черными. Люди с негроидной или слишком черной индейской кожей, кому «не повезло» сильнее остальных, пытались сойти хотя бы за креолло, морочо, пардо или тригеньо — так и складывалась дискриминационная градация.
Термин «морочо» для обозначения людей с «загорелым цветом кожи» используется в Аргентине до сих пор. «Возможно, самым известным морочо в Аргентине является легендарный Диего Марадона. После его смерти в ноябре 2020-го в стране был объявлен трехдневный национальный траур. Небелый Марадона стал лицом аргентинского футбола и, по иронии судьбы, лицом «белой нации», — пишет Эрика Эдвардс.
Единственным чернокожим футболистом в истории сборной Аргентины по-прежнему остается Алехандро Николас де лос Сантос, выступавший за альбиселесте ровно 100 лет назад. Де лос Сантос по прозвищу Эль Негро происходил из семьи потомков ангольских рабов и в конце 1920-х имел в аргентинском футболе славу одной из его главных звезд.
На чемпионат мира — 1930, первый в истории подобных турниров, Алехандро решили не брать — считается, что из-за цвета кожи. За два года до этого к власти в Буэнос-Айресе пришел президент Иполито Иригойен, которого не отличала излишняя лояльность по отношению к афроаргентинцам. В финале ЧМ альбиселесте уступили хозяевам турнира уругвайцам, чьим лидером на поле был чернокожий Хосе Леандро Андраде — виртуозный полузащитник, получивший прозвище Черная жемчужина задолго до Пеле.
Аргентина свой первый ЧМ выиграет гораздо позже, в 1978-м. Еще через восемь лет они возьмут и второй титул — на Мундиале в Мексике, где всем соперникам заморочит головы гениальный морочо Марадона. Но это уже совсем другая история.
