Родившийся в 1932-м нападающий Генрих Федосов начинал свою карьеру в пермских (тогда город носил название Молотов) «Крыльях Советов». На взрослом уровне уроженец Великих Лук выступал в Молотове на протяжении трех лет. И настолько впечатлял на этом отрезке, что заработал приглашение в московское «Динамо», которое как раз начинало успешно конкурировать с доминирующим прежде «Спартаком» в чемпионате СССР.
Как раз с переездом Федосова в Москву стартовал самый успешный период «Динамо» в истории клуба. C 1952-го «Динамо» не оставалось без медалей в семи чемпионатах подряд, причем четыре комплекта из них оказались золотыми. На 1954-й (год появления в команде Федосова) пришлось первое чемпионство бело-голубых с 1949-го.
Федосов стал лучшим бомбардиром «Динамо» в «золотом» 1959-м и в целом был частью той неудержимой команды. Дважды нападающий попадал в список 33 лучших футболистов в стране. И даже заезжал в сборную СССР (в том числе на ЧМ-1958), хотя и выступал за нее не так часто.
Болельщикам и партнерам по «Динамо» Генрих запомнился не только из-за футбольных навыков. «Федосов — умница, все перечитал, что можно. Сколько стихов знал наизусть — хоть Мандельштама, хоть Есенина! — рассказывал про него «СЭ» ветеран «Динамо» Анатолий Коршунов.
Про Федосова вспоминали, что он блистал эрудицией, был прекрасно знаком с русской классической поэзией, увлекался музыкой, отлично говорил по-немецки и вообще впечатлял партнеров своей начитанностью и знаниями. А еще отдельно футболист гордился своим (пусть и мимолетным) знакомством с легендарным Александром Вертинским.
1957-м Федосов принимал участие в поездке «Динамо» в Бразилию — и там забил местному «Васку да Гама» на легендарной «Маракане». На стадионе в тот день присутствовал и великий Пеле, который был настолько впечатлен советским нападающим, что присылал ему поздравительные открытки вплоть до смерти Генриха Александровича. Еще бы, ведь Федосов стал «первым русским», забившим бразильцам на легендарной арене.
«Он напевал джаз, душился модным одеколоном и повязывал на шею безукоризненно подобранный галстук; когда по прилету в Англию игроки шли по магазинам отоваривать командировочные, он брал билет на концерт знаменитого негритянского джазиста. Музыка оставалась его стихией. Это был умница, эстет, умевший ценить красивое, будь то одежда, женщина или игра. Он был светлый невесомый, как солнечный зайчик, этот красавчик Гешка, с улыбкой говоривший про себя: «Я вижу солнце». Он всех называл красавцами красавчиками, выражая таким образом положительную оценку человеку в большом и малом», — рассказывал про молодого Федосова другой футбольной ветеран Валерий Сарычев.
В связи с этим нет ничего удивительного в том, что именно в Федосова во время той самой поездки по Бразилии влюбилась дочь очень обеспеченного предпринимателя.
«1957 год. Прилетаем в Рио, разместил нас клуб «Васку де Гама», — рассказывал Коршунов. — Днем отправились загорать. К Федосову девушка подходит, на русском: «Вы из Москвы? Распишитесь!» Мы смотрим со стороны — красотка! Всех обошла, расписались ей Яшин, Кесарев, я… Лежим. Минут через пятнадцать крики, бразильцы голосят. Мы вскочили — что такое? А Гешка разглядел ее в пучине. Как рванул! Вытащил, она уже захлебывалась. Даже сейчас вспоминаю — не по себе.
Это точно был не спектакль. Девчонка почти синяя была. Откачивали, пока вода изнутри не пошла. Кто-то позвонил отцу, тот примчался. Оказалось — хозяин магазина сувениров, тоже из русских!»
Тогда отец девушки, которая едва не погибла, решил отблагодарить советских футболистов: пригласил их к себе в магазин и предложил бесплатно набрать сувениров.
«Кто вазочку выбрал, кто костяную голову негритоски. Стол нам накрыл. Тут-то у Гешки и закрутилось. Влюбилась со страшной силой, Федосов был красавец невероятный. Мы все подначивали: «Что ты за дурак? Смотри, какая девочка! Какой отец — миллионер! Женись!»
Но Федосов не стал слушать партнеров по команде и вернулся в СССР холостым. Эту историю развивал другой игрок того «Динамо» — Валерий Урин:
«Мы недоумевали: «Федос, ты хоть присмотрись…» — «Да пошла она! Не нравится мне!» Но Наташа так за ним и ходила. Сама предлагала остаться в Бразилии. Потом отец ее подключился. Видит, пропадает девка. Говорит: «Оставайся, найдем тебе здесь команду, все организую, обеспечу до конца жизни…
Еще как плакала! Время спустя в Москву к нему явилась. С каким-то коммерческим предложением для «Динамо» — вы нам отдаете Федосова, мы вам что-то другое… Легко мог стать первым легионером! Уникальный парень. Никогда не видел, чтобы за кем-то девчонки так бегали. Целая очередь выстраивалась».
Лучший период в истории «Динамо» закончился с началом 60-х. Тогда же оборвался и пиковый отрезок в карьере Федосова. В 1962-м он отправился в Киров, после него недолго поиграл за «Шинник» и заканчивал в ногинском «Знамени» и ухтинском «Нефтянике». Федосов пробовал найти себя в футболе в качестве тренера, но не получилось. Продолжая поигрывать, начал он этот путь в «Знамени» и «Нефтянике», ненадолго заехал в «Трактор» из Владимира и остановился на «Луче» из Москвы.
Партнеры вспоминали впоследствии, что с тренерством у Федосова не сложилось, скорее всего, из-за мягкости характера. У него были возможности продолжать работать по спортивному направлению, но почему-то (даже его знакомые не могли этого объяснить) Генрих решил стать грузчиком.
«Он мог куда угодно устроиться — а пошел в грузчики. Где-то на Таганке были «Электротовары». Считал, так и надо. Хотя образованный, окончил ВШТ! Еще вся Москва его помнила. Народ тянулся: «Геша, Геша!» — рассказывал Урин.
К сожалению, с годами все прочнее становились и вредные привычки Федосова, который на протяжении жизни совмещал на первый взгляд несовместимое — лоск и блестящее образование с привычкой регулярно выпивать.
Естественно, при такой жизненной метаморфозе его тяга к саморазрушению лишь усилилась.
«Его футбольная судьба была типичной для великих футболистов того времени и в то же время совсем не похожей ни на одну другую, — писал Александр Ткаченко в книге «Футбол». — Все, кто отыграл на таком уровне, как Федос, получили от общества и от страны сполна. Он — ничего. Ни машины, ни квартиры, ни положения. У него не было потребительского отношения к игре. Он жил с ней, как с любимой женщиной, зная, что в любой момент она может бросить и уйти к другому. И он был согласен на это…
Это был один из последних романтиков футбола того времени — они футбол любили больше того, что могли от него получить, не обращая внимания чуть ли не на то, что рядом шло мародерство на почве забитых голов, удачно сыгранных матчей, переходов из команды в команду…»
Несмотря на ухабистые повороты судьбы, Федосов прожил долгую жизнь. Родившийся в 1932-м, он застал несколько лет нового века. Увы, финал его пути все равно получился трагическим.
«Он здорово запустил простатит. Болит и болит — не придавал значения. Еще и выпивал прилично. После «Динамо» кочевал — то в Ногинске, то в Кирове, то на Севере где-то. Когда живешь на чемоданах, на здоровье внимания не обращаешь. Все перешло в рак предстательной железы. Сделали операцию, не помогла. Когда сделали операцию — понял, [что умирает]!
Приходили к нему в палату, Гешка хрипел: «Стариканы! Прощайте, я ухожу!» — вспоминал Урин.
Журналист «Советского спорта» Борис Валиев стал свидетелем последних дней жизни Генриха Федосова:
«14 декабря 2005 года я приехал в гости к Генриху Александровичу. Знал, что он серьезно болен. Собственно, это и побудило написать статью о нем: может, после нее нашлись бы те, кого мы называем спонсорами, пожертвовали бы на лечение, которое при таком заболевании стоит очень дорого. Но я опоздал. Ему уже ничего не было нужно. В байковой рубашке, в тренировочных брюках, худой и немощный, он лежал, скорчившись на диване. Лицом к стенке. О чем он тогда думал?
Я все-таки спросил у Генриха Александровича, помнит ли он детали своего исторического гола на «Маракане». «Все помню. Но мне трудно говорить сейчас… Вы — счастливый человек, а я умираю…» — по его впалой щеке покатилась слеза», — писал корреспондент.
На следующий день после этой встречи Федосова перевезли в хоспис. А через пять — его уже не стало. Генриху Федосову было 73 года.