Родившийся в 1953-м Анатолий Кожемякин начинал свой путь в футболе в московском «Локомотиве». Правда, будущий центральный нападающий провел там не так много времени: вскоре он оказался в ФШМ, а через три года — уже в московском «Динамо».
На юношеском уровне Кожемякин играл за сборную Москвы и становился в ее составе победителем футбольного турнира Всесоюзной Спартакиады школьников (к тому же нападающий был признан лучшим нападающим того турнира). На турнире УЕФА 1971 года талантливый юноша, забивший больше своих конкурентов, также был признан лучшим игроком атаки.
Собрав многочисленные награды на турнирах со сверстниками, Кожемякин в 17-летнем возрасте заехал в молодежную сборную, а спустя всего лишь год оказался и в олимпийской сборной СССР. Еще один год спустя он был уже в составе главной команды Союза.
Вместивший столько достижений стартовый период Кожемякина в футболе не оставлял сомнений — в СССР подрастает уникальный талант.
«Бесков говорил: «Растет второй Стрельцов. Он отлично видел поле, здорово играл головой, мог отдать интересный пас. В атаке юношеской сборной СССР я действовал справа, слева — Блохин, а Толик играл на ответственной позиции в центре. И самым талантливым из нас был именно он», — вспоминал партнер Кожемякина Анатолий Байдачный.
«По манере игры Кожемякин действительно второй Стрельцов. По комплекции, по стилю. Да по многим параметрам. Фактурный, мощный, скоростной. С ударом, хорошей дистанционной скоростью, с чувством позиции. Мы думали, что «Динамо» на долгие годы приобрело такого форварда, которого не было, может быть, даже и со времен Бескова», — признавался бывший вратарь динамовцев Владимир Пильгуй.
Со слов вдовы Льва Яшина Валентины Тимофеевны однажды легендарный вратарь и начальник команды «Динамо» обмолвился дома:
«Есть у нас новый мальчик — Толя Кожемякин. Лучше Пеле может стать».
По воспоминаниям современников, Бесков был впечатлен талантом молодого форварда. Однако подводил его к основе «Динамо» великий тренер постепенно. Да и конкуренцию в мощнейшей команде бело-голубых того периода выиграть было далеко не просто. Кожемякин начинал с дубля, получил первый шанс в сезоне-1971, а через год юный игрок настрелял уже под десяток голов в чемпионате СССР.
Правда, не обходилось и без конфузов. Например, в полуфинальном матче Кубка Кубков против берлинского «Динамо» Кожемякин выкинул что-то совсем необъяснимое:
«Мы вели 1:0. Уже в конце игры в одном из моментов Кожемякин вернулся в штрафную, чтобы помочь мне и защитникам, — рассказывал Пильгуй. — И вдруг неожиданно для всех он берет мяч в руки прямо во вратарской площадке! Судья, естественно, назначает пенальти, и нам забивают гол. Я Толю потом в раздевалке спрашивал: «Что случилось?» Но он и сам толком объяснить не мог. То ли он свисток арбитра услышал и решил, что игра остановилась, то ли наваждение какое. Ругали его потом, конечно, страшно…».
Но в целом Кожемякин неудержимо прогрессировал. 1973-й стал его годом. Закрепившись в старте «Динамо», 20-летний форвард выдал потрясающий сезон: помог клубу взять бронзу чемпионата СССР, забил 16 голов, став лучшим бомбардиром московских команд и вторым бомбардиром чемпионата, а также попал в список 33 лучших футболистов страны под первым номером среди центральных нападающих.
Вместе с успехом на поле пришли победы и в личной жизни. В том же году 20-летний нападающий встретил свою любовь — девушку Наташу и женился. Вскоре у счастливых молодоженов на свет появилась дочь. Клуб выделил одному из своих лидеров двухкомнатную квартиру возле станции метро «Аэропорт».
Однако, к несчастью, в 1973-м не обошлось и без неудач.
Во-первых, лучший сезон в своей жизни Кожемякин так и не доиграл. Череду его успехов оборвала ужасная травма. В октябрьском матче с «Днепром» на ногу форварду всем весом упал вратарь Сергей Собецкий. Анатолий тут же истошно закричал, а вид его вывороченного колена напугал даже врачей. Чуть позже у Кожемякина диагностировали разрыв связок.
А во-вторых, форвард едва не расстался с жизнью. Как-то дождливым днем он возвращался домой с женой на такси. На мокрой трассе водитель не справился с управлением и в итоге машину на высокой скорости вынесло на «встречку». В тот момент по соседней полосе никто не ехал, поэтому нападающий и его спутница отделались лишь испугом.
Поднявшийся с больничной койки лишь весной 1974-го Кожемякин был вынужден вновь выступать за дубль. Это все равно было большой удачей — в те годы в СССР еще не умели толком лечить такие страшные травмы. Но нападающий был полон решимости вернуться на прежний уровень.
В матчах дублирующих команд Кожемякин регулярно забивал, так что к осени главный тренер «Динамо» Гавриил Качалин стал привлекать его к встречам основы. В том сезоне Анатолий успел сыграть три матча в чемпионате СССР. Но затем неожиданно пропустил четвертый — с «Торпедо».
Накануне встречи Кожемякин, по обыкновению, отбегал весь матч дублеров. А после попросил тренера не включать его в заявку на игру основы то ли по причине плохого физического состояния, то ли по причине травмы. Почему он так поступил — доподлинно неизвестно до сих пор.
По одной из версий, футболист очень хотел попасть на концерт модной в то время группы «Машины времени», поэтому решил схитрить. По другой, Кожемякин был обижен из-за того, что его продолжали нагружать играми дублирующей команды. Примечательно, некоторые из футболистов того «Динамо» отмечали: к тому моменту у 21-летнего форварда начались проблемы с отношением к делу: «Не всегда он был в ладах с режимом», — говорил про него Гершкович.
«Я об этих его планах (речь о поездке на концерт, Sport24) не знала, думала, что он с командой. Толя пришел домой в двенадцатом часу ночи, и мы поссорились. Не смертельно, конечно. Легли спать. В пять утра я проснулась — его нет рядом. Посмотрела в квартире — нигде нету. Я ничего не поняла», — вспоминала вдова футболиста Наталья Кожемякина ночь, которая предшествовала трагическим событиям.
Не дождавшись утра, Кожемякин ушел из дома и отправился к своему другу Анатолию Бондаренко.
«Толя приехал ко мне в половине третьего ночи. Зачем? Не знаю. Думаю, не было у него такой необходимости», — вспоминал впоследствии тот.
Утром приятели встали, позавтракали и без двадцати десять отправились на улицу, чтобы поиграть в футбол в соседнем дворе. Вызвали лифт на седьмой этаж, поехали и вдруг неожиданно остановились — застряли между третьим и четвертым этажом. Друзья попробовали вызвать диспетчера:
«Минут через 10 слышим грубый голос с матерком: «Че, застряли там? Вот и сидите». Как оказалось, это пьяный лифтер шел наверх, в машинное отделение. Мы попытались сами открыть двери. Толик еще шутил: «Надо сделать щелку, чтобы нам сосисочку сунули пожрать». И вдруг внутренние двери щелк — приоткрылись сантиметров на десять. Смотрим: мы застряли четко между этажами. Зазор от пола кабины до верхнего косяка сантиметров 50–60. Решили двери внизу раздвинуть, сесть на пол и прыгать ногами вперед.
Говорю: «Толь, давай». «Нет, я долго буду, лучше ты первый». Он стал держать двери, и я быстренько выполз. Потом полез он. Толик был в голубых джинсах, которые только-только привез из Швеции, и очень боялся их запачкать. И так и эдак — все-таки пришлось сесть на пол. Едва он ноги полностью высунул наружу, лифтер включил лифт, и тот рванул вверх. Дальше — жуткий крик и хруст костей. Расстояние между кабиной и стеной шахты — 7–8 сантиметров, его протащило на три этажа через этот крохотный зазор. Дверь лифта этажом выше расперло, как арбуз. Оттуда брызгала кровь. Потом тело упало вниз, в шахту.
Я быстро сбежал вниз, приоткрыл двери лифта: «Толик, Толик, сейчас я что-нибудь сделаю». А кругом никого нет. У входа в подъезд был телефон-автомат, я звоню в скорую. Мне говорят: «Бросьте трубку, прекратите баловаться». В итоге все же приняли вызов. Но первой приехала милиция. Врачи потом перед ней отчитались: «Все бесполезно, человек уже мертв». Хоронили Толика в закрытом гробу. Он был изуродован страшно, лица не осталось. Но врачи объяснили, что из-за шока он даже не почувствовал боли», — рассказывал Бондаренко.
«[С утра] пошла гулять с ребенком, а когда возвращалась, приехал Лев Иванович Яшин, другие люди. Мне сообщили, что Толя в больнице. Я еще подумала: может, опять что-то с ногой? Никто не говорил, что случилось. Только когда я решила ехать в больницу, мне сказали правду: «Не надо. Это уже ни к чему», — вспоминала вдова Кожемякина.
По факту гибели было возбуждено уголовное дело, но его прикрыли на уровне районного отделения милиции. Из-за произошедшего пострадал только сам Кожемякин, его семья и «Динамо». Клуб не только лишился одного из лучших нападающих в СССР и просто члена команды. Еще вследствие произошедшего был уволен из клуба Лев Яшин.
«За что Яшина сняли с поста начальника команды? Думаю, просто кто-то по советской традиции должен был ответить за инцидент. Но есть у меня еще такое внутреннее ощущение, что не все приветствовали любовь болельщиков и всего Советского Союза к Яшину. Некоторые руководители к этой любви ревновали. Мол, они — большие начальники, а любят все равно Льва Ивановича. И этот несправедливый разрыв не мог не сказаться на развитии футбольного «Динамо». Лев Иванович очень переживал. Для него это большая травма. И то, что он пошел работать в федерацию футбола заместителем председателя по воспитательной работе, этих переживаний не компенсировало», — вспоминал Гершкович.
Так не стало нападающего, который мог войти в историю не только футбола, но и всего спорта СССР. Как и в случае со Стрельцовым, с которым его сравнивали, судьба оказалась чрезвычайна жестока к Кожемякину. Даже больше, чем к легендарному форварду «Торпедо»: на момент гибели Анатолию был всего лишь 21 год.