Омари Тетрадзе — самый яркий грузин российского футбола: капитанил в сильном «Динамо» Газзаева, брал чемпионство с сенсационной «Аланией» и пылил в «Роме» рядом с еще не великим Франческо Тотти. В качестве тренера Тетрадзе выводил в Премьер-лигу «Анжи» и «Волгу», но сам в элите российского футбола надолго не задерживался — по разным причинам. Его последнее место работы — грузинский «Сабуртало», откуда Тетрадзе ушел этой осенью. Автор Sport24 Тигран Арутюнян встретился с Омари в Москве, чтобы обсудить далекое прошлое, удивительное настоящее и недалекое будущее.
«Психологически не готов работать в Грузии»
— Омари, какими судьбами в Москве?
— Чуть меньше года я работал в грузинском «Сабуртало». Но в сентябре пришел к выводу — нужно уйти. Сейчас я свободный агент, если можно так сказать. (Смеется.) Меня звали к себе многие грузинские клубы, но я был психологически не готов там работать.
— В России — готовы?
— Да, хочу продолжить свою тренерскую карьеру тут. Поэтому я и в Москве. Семья живет в Грузии. Когда работал в «Сабуртало», практически не бывал в России — матчи были каждые три дня, банально не хватало времени. Зато сейчас могу позволить себе быть в разъездах.
— До «Сабуртало» вы пять лет были без работы. Как раз потому, что не было мотивации?
— Да. За пять лет у меня было много предложений, но, опять-таки, это все работа ради работы. Я оставался в футболе, даже не тренируя: ездил на сборы разных команд, смотрел много матчей — даже Первую и Вторую лигу. Я не бедствовал, чтобы браться за первый подвернувшийся вариант. Начиная с 2019 года, меня звали в «Сабуртало», а я отказывался — ждал серьезного приглашения из России.
— Почему в итоге согласились?
— Владелец клуба Тариэл Хечикашвили — бывший министр спорта Грузии и мой друг с детства. В прошлом году я приехал в Тбилиси на Новый год, заодно решил повидаться и с Тариэлом. Тогда-то он меня наконец уговорил возглавить его команду. Он хотел сделать из «Сабуртало» конкурента для «Динамо» Тбилиси и «Динамо» Батуми. Планировалось, что команда будет регулярно играть в еврокубках.
— Но что-то пошло не так?
— Мы здорово начали сезон, учитывая, что команда создавалась с нуля. До молодежного чемпионата Европы, который был летом, шли на втором месте. Но вот после Евро что-то случилось.
— Что?
— У нас была очень молодая команда, на чемпионат Европы от «Сабуртало» должно было ехать 6 человек. Я поражался их профессионализму. Ребята пахали на каждой тренировке, потому что понимали: впереди большой турнир, на котором их могут заметить европейские клубы. Но Евро прошел, ребята никуда не уехали, и, вернувшись в Грузию, начали делать все спустя рукава. Потеряли мотивацию, проще говоря. Пошли нарушения режима, постоянные опоздания.
— А что вы?
— В какой-то момент я просто устал их штрафовать — ничего не действовало. Понял, что не справляюсь. Пошел к владельцу и прямо сказал: либо я, либо они. Честно говоря, я сам был за второй вариант — футболисты-то они неплохие, плюс воспитанники. Просто им был нужен новый тренер, который бы их взбодрил. Поэтому я и ушел.
— Обидно.
— Просто молодые игроки должны понять: чтобы играть в Европе, нужно сначала на родине доказать, что чего-то стоишь. Российской молодежи это тоже касается. Устроить в европейский клуб можно почти каждого, но, когда выйдешь на поле, уже никого не обманешь.
— С этим не поспоришь.
— А вообще, я советую молодым грузинам ехать в РПЛ. Это хороший трамплин перед Европой. Посмотрите на Хвичу, Зурико (Давиташвили, играл в «Рубине», «Роторе» и «Арсенале», сейчас — в «Бордо». — Sport24). Они прошли российскую школу и засветились в Европе. Российский футбол дает дисциплину и энергию, которая потом поможет в европейском чемпионате.
«В Грузии Хвиче не доверяли. Ему повезло, что уехал в Россию»
— Вкратце: что такое грузинский футбол прямо сейчас?
— Если мы говорим про уровень чемпионата, он, конечно, ниже, чем в РПЛ — интенсивность в российском чемпионате выше. Про инфраструктуру я вообще не говорю. В России практически у всех команд Второй лиги есть базы.
— А в Грузии?
— Там нормальные условия только у пяти команд Премьер-лиги — «Динамо» Тбилиси, «Динамо» Батуми, «Торпедо» Кутаиси, «Самгурали» и «Дилы». Остальные пять команд вынуждены арендовать поля. Представьте ситуацию — завтра матч, а соперники проводят предыгровую тренировку рядом друг с другом. Работая в «Сабуртало», я не мог провести в день две тренировки.
— Почему?
— После первой игроки были вынуждены ехать домой, потому что нет базы: пока доедут, уже надо ехать обратно — на вторую тренировку. Это нереально.
— Как в таких условиях появляются таланты? Сейчас столько говорят о топ-поколении молодых грузин.
— Их могло быть еще больше. Но проблема в том, что большинство из них просто теряются при переходе во взрослый футбол. Команды Премьер-лиги не уделяют должного внимания молодежи. Всем нужен только результат — здесь и сейчас. Для молодого игрока нужно создавать условия, чтобы он прогрессировал. Элементарно построить базу, чтобы ребята могли там отдыхать, восстанавливаться, питаться. Но этого нет, поэтому они и деградируют.
— Зато есть Хвича, которого буквально боготворят.
— Хвича сделал себя сам. Базу ему дали в Грузии, но, если бы там с ним по-настоящему работали, сейчас он бы был одним из лучших игроков мира. О чем говорить, если его в свое время выгоняли из «Динамо» Тбилиси! За «Рустави» он провел всего один сезон, в котором забил 1 гол. Он не был железным игроком основы, тренеры ему не доверяли. Хорошо, что вовремя уехал в Россию, где его подготовили к Европе.
— Сейчас в Грузии ему не нарадуются?
— Молодец, хороший пацан. Но во втором сезоне за «Наполи» от него ждали намного большего, чем он показывает. Он сильно завысил планку и пока не может ей соответствовать.
— Строгий вы.
— У каждого футболиста бывают взлеты и падения — это нормально. Просто сейчас Хвиче надо выкарабкиваться — этим и отличаются великие футболисты от просто хороших. Но он, бесспорно, очень яркий футболист. В России похожим был Аршавин. Игроков, как эти двое, у нас сейчас мало. А в чемпионате СССР в каждой команде было по несколько таких личностей. Знаете, почему сейчас их практически нет?
— Почему?
— Потому что личность может воспитать только двор. А сейчас все в телефонах, компьютерах и приставках. У меня с сыном постоянная война из-за этого. Говорю жене: «Да выгони ты уже его на улицу. Пусть хоть один раз домой в крови придет. Или пусть у соседа яблоко украдет, чтобы он пришел к нам разбираться — тут уже и я разомнусь». (смеется)
«Игроки сейчас избалованные. А мы играли за мечту»
— Вы сами начинали карьеру в конце 1980-х. Что такое быть футболистом в такое непростое время?
— Я с детства знал, что буду футболистом. Школа быстро отошла на второй план. Я даже по дороге на учебу умудрялся играть в футбол, да еще как — приходил только ко второму-третьему уроку и весь грязный, как бомж. (Смеется.)
— Картина.
— В школу я просто ходил, а не учился. Зато с тренировками был другой расклад — не было шанса, чтобы я их пропускал. Дождь, грязь, слякоть, снег — без разницы. Сам собирал себе сумку с формой, сам потом ее стирал. Мы рано взрослели, закалялись. А сейчас в наших академиях с раннего детства за детей все делают. Поэтому они становятся избалованными. Сказать, в чем сейчас главное отличие европейских игроков от наших, с постсоветского пространства?
— В чем?
— Когда европеец подписывает контракт на миллион евро, он сразу начинает думать — как из этого миллиона своей игрой сделать десять. А когда наш футболист получает контракт с такой зарплатой, он сразу покупает себе машины, квартиры, идет в самые лучшие рестораны и ночные клубы — про футбол вспоминает только за полгода до окончания контракта.
— В ваше время было не так?
— Мы играли за мечту. У меня она была — попасть в тбилисское «Динамо». И я смог ее осуществить. Представьте себе, на мою позицию было сто других игроков — но попал именно я. Если бы думал о деньгах, не добился бы того, что имею.
— Момент из детства, который вспоминаете до сих пор?
— Покупка штанов.
— Серьезно?
— У меня долгое время были одни штаны — спортивные. Я в них и на тренировку, и в школу, и на день рождения. Потом отец купил мне теплые, шерстяные — за 75 рублей! Чтобы вы понимали, какие это тогда были деньги — моя мама работала уборщицей на трех объектах и получала всего 105 рублей в месяц.
— А сколько платили вам, когда попали в «Динамо» Тбилиси?
— Кажется, 200 рублей. На первые деньги купил маме кольцо. Но в «Динамо» у меня не пошло.
— Почему?
— Через какое-то время начались серьезные проблемы с суставами. Я приехал лечиться в Москву — в ЦИТО. Тут и узнал, что меня отстранили от команды. Я продолжил лечение, но ни один доктор не мог поставить мне точный диагноз. Суставы сильно болели, и ничего нельзя было с этим поделать. Если бы не мой отец, я бы, наверное, закончил с футболом.
— А что отец?
— Как-то раз предположил: «Может, это из-за гланд?» Причем он сам не врач — просто такая идея пришла в голову. Провели осмотр, и гланды действительно оказались воспаленными. После того, как мне их вырвали, я неделю блевал гноем. Но суставы сразу перестали болеть!
— Удивительно.
— После того, как вылечился, меня позвали в «Мерцхали». Это команда из небольшого городка Озургети, на западе Грузии. Она тогда играла в Высшей лиге Грузии. Мне положили зарплату в тысячу рублей.
— Это много по тем временам?
— Неплохие деньги. Через полгода мы скинулись с отцом на новую «шестерку» — она тогда стоила 9 тысяч. Ее отдал папе, а себе забрал его старую. Она мне особо была не нужна, взял просто чтобы была — вдруг куда-то нужно съездить. Мы вообще в то время не думали о каких-то выкрутасах, никогда не играли ради денег.
— А как попали в московское «Динамо»?
— Все шло к развалу СССР. Грузинская федерация футбола обособилась, и мы играли во внутреннем чемпионате. Условия были не очень — убитые поля, частые перебои со светом в городе. Как только темнело — жизнь заканчивалась. Для того, чтобы дальше прогрессировать, нужно было ехать в Россию.
— Кто помог?
— Я был знаком с Борисом Петровичем Игнатьевым, он тренировал меня в юношеской сборной СССР. Позвонил ему и попросил помочь найти для меня клуб в России. У него в то время были какие-то завязки в «Динамо», туда он меня и посоветовал. Отец не хотел отпускать меня в Москву, но в итоге, послушав меня, кое-как собрал деньги на билет. Я уехал на ночном поезде — по сути, сбежал. А дальше было еще интереснее.
— Так.
— Президентом «Мерцахали», из которого я убежал в «Динамо», был начальник милиции Озургетского района. Хороший мужик, любил футбол и всегда помогал мне с бензином — заправлял полный бак из своих запасов еще и две канистры в дорогу давал. Мой переезд в Москву его сильно разозлил. Он отправил за мной очень авторитетного человека — тот должен был взять меня и привести обратно в Грузию.
— Не получилось?
— Мы встретились на базе «Динамо»: «Я приехал за тобой, собирайся, и поехали в Грузию». Первое, что я ему сказал: «Как я отсюда уеду? Посмотри — тут же есть свет!» В тот момент он все понял.
— Что сказал?
— «Отари, желаю тебе удачи. Держись за свой шанс, а я буду за тебя болеть!» Начальник милиции в итоге тоже отнесся к моему переезду с пониманием. Когда он узнал, что заднюю я не дам, смирился. Мне потом друг рассказывал: «Когда играет «Динамо», мы всем Озургети собираемся и смотрим». Но оппозиционные политики меня сильно полоскали в СМИ. Мол, уехал в Россию — предал родину.
«Одна рюмка, вторая — потом всю неделю приходил в себя»
— Как вас встретила Москва? Ночные клубы, гулянки, бары — сразу начались?
— Я вообще не люблю шумные места и громкую музыку. Но да, мог нарушить режим, пойти в ресторан. А на наших застольях ведь как — одна рюмка, вторая, и пошло-поехало. На следующий день на тренировке все были свежие, а у меня голова раскалывалась — потом всю неделю приходил в себя.
— Беда.
— В какой-то момент решил притормозить, во время сезона стал нарушать режим ну максимум два раза.
— В то время в Москве хоть раз были проблемы из-за вашей национальности?
— Была одна история. Как-то приехали мы со сборов, и нам дали три дня выходных. Друзья позвали попить пива. Поехали на моей «семерке» в магазин. Останавливаюсь, только вышел из машины — подъезжает патруль. Я тогда был небритый, может, их моя борода привлекла.
— Что дальше?
— Начали обыскивать и в бардачке нашли нож-лисичку. Они тогда были разрешены: возил его с собой просто на всякий случай — хлеб порезать или открыть что-то. Короче, меня из-за этого ножа забрали в отделение. Другу сказал: «Переставь пока машину, сейчас быстро все решим». Если бы я знал, как все будет на самом деле.
— Чем дальше, тем интереснее.
— Меня завели в отделение, отвели в какую-то комнату и начали лупить! Даже ничего не объяснили — видимо, из-за моей кавказской внешности уже сделали все выводы. Так сильно били, что сломали мне челюсть.
— Ох.
— Когда пришел друг, все что я смог ему сказать: «Позвони Газзаеву, пусть придет». Когда Газзаев приехал, я уже истекал кровью.
— И что Валерий Георгиевич?
— Всех там разнес. Сотрудники очень долго извинялись, лисичку вернули, а меня сразу повезли в больницу. Первые три недели у меня челюсть была в решетках, чтобы все нормально срослось. Ел через трубочку.
— Виновные понесли наказание?
— Нет, дело замяли. Я был очень зол из-за этого. Но после того случая всегда ходил бритым. (Смеется.)
«Однажды Газзаев оштрафовал всю команду на половину зарплаты»
— Вы приходили в «Динамо», когда главным тренером был Альтман — его очень скоро сменил Газзаев. Каким был ранний Валерий Георгиевич?
— Не секрет, что он делал ставку на силовой футбол. Тогда не было пульсометров и датчиков: вот тебе дорога, вот расстояние — беги. Пульс мерили, как в школе на физкультуре — 10 секунд подержал руку на шее, а потом умножил количество ударов на 6. Газзаев выматывал нас до такой степени, что большинство ребят выворачивало прям на тренировке.
— Вы выдерживали?
— Я был первым нытиком в команде — когда узнавал, что надо бежать фартлеки, сильно возмущался. Говорил ребятам: «*****(блин), опять эти фартлеки! Он ****** (надоел) уже — одна беготня. Газзаев ничего не понимает в футболе!»
— Смело.
— Но я же делал это специально, чтобы убрать конкурентов.
— В плане?
— Когда ребята слушали вот эти мои разговоры, они со всем соглашались. Мой негатив так на них сильно влиял, что они выходили на тренировку уже поникшие, без настроения. Как только начинались бега, я везде был первым. (Смеется.)
— Ха-ха.
— Первым мою фишку просек Серега Тимофеев, но это уже было в «Алании». Он заикался, и от него всегда было забавно слышать ругательства: «Ты уже за-за-за…[долбал] Настроение всем испортишь, а потом впереди бегаешь».
— А вы?
— Говорю: «Тимох, прости, но конкуренты мне на хрен не нужны».
— Газзаев еще известен своей любовью к штрафам. Самая большая сумма, на которую попадали?
— Я не был злостным нарушителем. Прилетело только однажды, но там досталось всей команде.
— Рассказывайте.
— В 95-м году мы с «Аланией» проиграли КАМАЗу во втором туре чемпионата. Это был просто позор, особенно учитывая, что у нас была цель взять чемпионство. Газзаев в раздевалке разнес нас в пух и прах, тарелки летали из одного угла в другой. Мы с ребятами признали, что были никем на поле. В том матче мы играли просто бездарно, спустя рукава.
— И на сколько штрафанул?
— Каждого на половину зарплаты. Мы потом с ребятами подсчитали: «Если он будет нас так штрафовать после каждой игры, мы должны будем уже из дома деньги приносить».
— Кого Газзаев штрафовал больше всех?
— Канищева. Он часто нарушал режим. Мне кажется, Толя в «Алании» вообще бесплатно играл. Один раз трехмесячную зарплату Газзаеву отдал. Валерий Георгиевич был строгим, жестким, но справедливым. Если выдал хорошую игру, могли упасть дополнительные премиальные. Но в ноль у Газзаева было выйти невозможно. (Смеется.)
«Я стал первым врагом для Бескова. Ему не нравилось все, что я делал»
— Газзаев — главный тренер в вашей карьере?
— Валерий Георгиевич — великий человек и тренер. Не знаю, почему он так резко оставил тренерскую деятельность. Мог принести еще много пользы российскому футболу. Многие вспоминают его не самую удачную работу в сборной. Но у меня на этот счет другое мнение.
— Какое?
— Хиддинку в сборной дали прекрасные условия — «десятизвездочные» отели, лучшие поля, большие премиальные. А российским тренерам не создавали таких условий, как европейцам. Во многом поэтому и результатов не было.
— Почему «Динамо» в 1990-е не стало чемпионом?
— Честно — не знаю. У нас действительно была очень хорошая команда. Я и сейчас не знаю, что происходит с «Динамо» — они уже долгое время не могут ничего выиграть. Значит, дело не в тренере. Надо искать причину в чем-то другом. Когда я играл, в «Динамо» были постоянные интриги. Вроде все хорошо, есть результат. Но вдруг у тренера какое-то непонимание с руководством — и все! Нет, чтобы его поддержать, наоборот — начинают под него со всех сторон копать. На мой взгляд, у клуба нет философии. Поэтому и трофеев нет до сих пор.
— Газзаева в «Динамо» сменил Бесков. Вы вроде бы ушли из команды как раз из-за конфликта с ним.
— Поначалу у меня с Бесковым были нормальные, рабочие отношения. Удивляло, насколько он внимателен к мелочам. Теории у Бескова длились часами. Представьте себе: включают запись игры, стартовый свисток, первый пас — и все, видео останавливается. И мы разбираем этот момент 10 минут. Но именно благодаря своей скрупулезности он стал великим тренером.
— Так почему он вас невзлюбил?
— Я просто однажды очень искренне высказался, что задело Константина Ивановича.
— О чем?
— После одной проигранной игры к нам в раздевалку зашел Толстых (тогда — президент «Динамо». — Sport24). Начал задавать вопросы: «В чем проблема?» А я взял и ляпнул при всей команде: «Мы не готовы физически».
— Бесков принял на свой счет?
— Да. Я стал первым врагом для него. Ему не нравилось все, что я делал — не так проснулся, не так поздоровался, не так побрился. Думал про себя: «На хрен я вообще сказал про то, что мы не готовы?»
— Ха-ха.
— В какой-то момент Константин Иванович начал ставить меня на краю полузащиты — совсем не моя позиция. Я подошел к нему и прямо сказал: «Давайте я лучше посижу на скамейке, подожду шанса на своей позиции». Это ему тоже не понравилось. Я не считаю себя правым во всей этой ситуации, но я же не сказал ничего плохого!
«Прихожу к Романцеву, а в контракте совершенно другая сумма. Развернулся и ушел»
— Как после «Динамо» в вашей жизни появилась «Алания»?
— После всех этих моментов с Константином Ивановичем я понимал, что в «Динамо» надолго не задержусь. В 94-м мой контракт с клубом закончился, и я ушел. Меня одновременно звали Газзаев в «Аланию» и Романцев в «Спартак». В «Алании» мне давали в 2-3 раза больше денег, но, все взвесив, решил пойти в «Спартак» — хотел попробовать свои силы в Лиге чемпионов.
— И что пошло не так в «Спартаке»?
— Обговорили все условия, поехал с ними на сборы в Германию. Подписывать контракт должны были по возвращении в Москву. Прихожу в офис к Романцеву, читаю контракт, а там совершенно другая сумма — меньше той, которую мы обговаривали. Меня это задело.
— А что Романцев?
— Олег Иванович сказал: «А ты подправь сам условия». Но я уже не хотел ничего подправлять — развернулся и ушел.
— А дальше?
— Набрал Газзаеву: «Если я все еще нужен — я готов». Ожидал, что он меня пошлет. И был бы прав — все-таки два раза он к себе никого не звал. Но меня принял. Я прилетел во Владикавказ и сразу подписал контракт. И в тот же сезон стали чемпионами!
— Премиальные были серьезные?
— Точно помню, что каждому игроку, как и обещали, подарили по машине — Мерседес е200. У нас была хорошая команда, бились в каждом матче. Газзаев специально подбирал футболистов под кавказский менталитет. Для меня мы вообще двукратные чемпионы.
— То есть?
— Посреди следующего сезона, когда все поняли, что «Алания» заходит на второй титул, вдруг решили поменять регламент, и мы зачем-то играли этот «золотой» матч со «Спартаком». Хотя по дополнительным показателям мы закончили чемпионат первыми.
— Назим Сулейманов — нападающий «Алании» — рассказывал, что Газзаев чуть ли не обвинил его в сдаче той игры.
— Назим в том матче не использовал стопроцентный момент. Первая мысль после такого: «Точно сдает». Но это бред. Как вы себе представляете довогорняк в чемпионском матче? Это невозможно. Приведу простой пример — с молодежной сборной играли на ЧМ-89. 1/4 финала, ведем 4:0 у Нигерии. Остается 20 минут, Игнатьев меняет Кирьякова, чтобы дать отдохнуть. В итоге нигерийцы сравнивают и по пенальти побеждают! И что? Вы хотите сказать, мы сдавали игру?
«Тотти — мачо. Он очень любил себя»
— После «Алании» вас ждала «Рома». Как вообще решились на такой резкий выход из зоны комфорта?
— Честно сказать — я не хотел переходить в «Рому».
— Серьезно?
— После матча со «Спартаком» Газзаев вызвал меня к себе, и мы продлили контракт еще на год. Связывал свое ближайшее будущее только с «Аланией». Но Валерий Георгиевич наверняка уже знал про «Рому». Продлили контракт для того, чтобы «Рома» за меня заплатила.
— Хитро.
— Ну это ладно, вопрос в другом — если бы Газзаев мне сказал, что зимой поеду в Италию, я бы хотя бы себя подготовил! А получилось так, что я приезжаю из отпуска максимально растренированный — и тут Газзаев: «Едешь в «Рому». Приезжаю в разгар сезона Серии А — все футболисты бегут, играют, а я никакой.
— Что удивило в Италии после России?
— Для меня было в новинку, что люди там заранее приезжали на тренировку, чтобы пообщаться друг с другом, попить кофе, сходить в зал, размяться. У нас же как было? Если тренировка в 11, значит, мы приходим в 10:55, кидаем сумку, быстро-быстро надеваем грязные гетры и вперед — лишь бы тренер не оштрафовал за опоздание. А в Италии ребята приезжали на базу за полтора-два часа. Даже Алдаир, которому было уже 34 года.
— Незнание языка сильно мешало?
— У меня был переводчик. Да и сами ребята меня потихоньку учили итальянскому. Сидим в столовой, покажут хлеб или вилку и скажут, как это у них называется. Разговорный итальянский очень легкий. Через три-четыре месяца я уже мог спокойно на нем общаться.
— Вы были в команде с начинающим Тотти. Каким он был?
— Франческо тогда был очень молод, не был железным игроком основы. Ходили даже разговоры, что его хотели отдать в аренду в «Парму», но что-то не срослось. После этого карьера Тотти в «Роме» поперла вверх. Тотти — чистый итальянец, мачо. При этом очень общительный, дружелюбный, никакого высокомерия. Но очень любил себя. Было видно: он понимает, что он Тотти.
— В той «Роме» вообще хватало звезд.
— Пауло Серджио с супругой приглашали нас с женой к себе, поужинать — угощали бразильской кухней. Потом мы их себе позвали — угощали грузинской. Команда сама по себе была очень дружная. Как только появлялась небольшая пауза между играми, президент организовывал совместное барбекю для футболистов и их семей. Часто дарил подарки — телефоны, часы. Однажды подарил часы за 5 тысяч долларов!
— Через три месяца после переезда в «Рому» вы порвали кресты в матче за сборную России.
— Да, против Люксембурга. Это итог того нулевого физическое состояния, в котором я приехал играть в Италию. Я много думал, как бы сложилась моя карьера в «Роме», если бы не кресты. Реабилитация шла очень долго, за «Рому» я практически и не поиграл больше. Может, вышел несколько раз, и все. Когда контракт закончился, поехал в ПАОК — там меня сильно хотели.
— Во время игры за ПАОК вы даже отслужили в греческой армии. Как так?
— Я по национальности грек. Когда приехал играть за ПАОК, решил получить гражданство. А для этого нужно обязательно три месяца отслужить в армии. Ну я и пошел. Меня отпускали тренироваться, а все остальное время я жил в казарме, ходил на учения, на стрельбы. Пострелять мне самому было интересно — но я ждал каждый раз по три часа, пока мне в руки автомат дадут. Через три месяца я принял присягу — и все.
«Романцев рассказывал, как играть с Казираги. А я спал в номере»
— Вы играли за сборную России на двух крупных турнирах — ЧМ-94 и ЧЕ-96. Результат сборной был грустным, поэтому спрошу так: что самое веселое помните с тех турниров?
— Самый веселый случай был на ЧЕ-96 — перед игрой с итальянцами. В день матча мы пообедали и пошли отдыхать. Я решил немного поспать. Перед выездом на матч нас всегда будили администраторы. Но про меня они в тот день, видимо, забыли. Плюс я был в номере один, так что встать вовремя было без шансов.
— Опоздали?
— Проснулся только от шума в коридоре: открываю дверь, а ребята уже бегут с сумками в автобус: «А тебя что, на установке не было? Отъезд через 2 минуты!» Я быстро натянул на себя вещи, взял бутсы и тоже побежал. Прибежал в автобус весь взмыленный, еле успел. Самое забавное, знаете, что?
— Что?
— Романцев на установке, на которой меня не было, очень подробно рассказывал, как я персонально должен играть с Казираги. (Смеется.) Думал, что я там. Но Борис Петрович [Игнатьев] мне потом все объяснил в автобусе (Казираги в том матче как раз и забил оба гола в ворота сборной России. — Sport24).
— На двух этих турнирах у сборной России был топовый состав, сравнимый с лучшими сборными мира.
— В финал мы точно могли выйти — и чемпионата мира, и чемпионата Европы. Но в обоих случаях сборную погубили интриги. В 94-м было — злополучное письмо 14-ти. А в 96-м все случилось из-за того, что наша федерация не выполняла обязательства перед футболистами.
— Сложные времена.
— Кирьяков, Шалимов, Колыванов, которые тогда были на хорошем счету в Европе, естественно, были этим недовольны — в Европе-то все было профессионально. Поэтому все так и вышло. Но это ни в коем случае не оправдание. Мы, футболисты, первые виноваты в таких результатах. Болельщику неинтересны наши внутренние разборки, в цирк люди могут сходить на Цветном бульваре. А на стадион приходят за футболом.
— Давайте немного про вашу тренерскую карьеру. Вы выводили в РПЛ две команды — «Анжи» и «Волгу». Обидно, что ни с одной ни с другой не удалось провести полноценный сезон в Премьер-лиге?
— Конечно, обидно. Но если с Султаном Байболатовичем Магомедовым (тогда — президент «Анжи». — Sport24) мы расстались друзьями, то с Гойхманом (тогда — президент «Волги». — Sport24) получилось не очень. У евреев есть анекдот: «Скажи мне, кто твой брат?» — «Я не знаю, я с ним еще не работал». Гойхман неплохой руководитель и хороший человек, но его проблема была в том, что он слушал не меня, а окружающих его агентов.
— В чем выражалось?
— Он покупал не тех игроков, которые были нужны мне, а тех, кому советовали эти посторонние люди. Для них «Волга» была про деньги, а не про спортивный результат. Плюс Гойхман плохо себе представлял, что такое субординация в футбольной команде.
— Нарушал ее?
— Мог приехать на сборы команды, начать ловить хи-хи ха-ха с футболистами, где-то с ними тусоваться, просить сфоткаться с его детьми. Это ненормально, это разлагает коллектив. Когда футболист считает, что президент клуба его братан — главный тренер становится никем.
— Что стало последней каплей?
— Мы неплохо начали свой первый сезон в Премьер-лиге, шли наверху. Чемпионат раньше начинался в марте, поэтому все натуральные поля в Нижнем были в плохом состоянии. Я пришел на встречу с Гойхманом и его «советниками» — хотел попросить на месяц продлить пребывание команды в Кисловодске, чтобы мы могли работать на нормальных полях. На что мне один из этих «советников» ответит — «денег нет».
— А вы?
— Разозлился: «Я не с тобой разговариваю, а с президентом!» Моя просьба стоила всего 100 тысяч евро — что это за деньги для профессионального клуба? Но Гойхман сказал мне то же самое, что и его «друг». Я понял, что дальше разговаривать смысла нет. Выходя из кабинета, я только напоследок сказал: «У вас есть фотоаппарат?»
— Фотоаппарат?
— Да. «Сфотографируйте сейчас турнирную таблицу, больше так высоко вы «Волгу» не увидите». А через три месяца мы расстались.
— У вас сейчас есть мечта?
— Да. Создать конкурентоспособную команду, которая будет бороться за чемпионство.
— Где Омари Тетрадзе будет через год?
— Ой, я даже не знаю, где буду завтра. Может, у меня сегодня ночью что-то щелкнет, и я улечу обратно в Грузию. У меня все спонтанно, я такой человек.
