Грандиозная чемпионка Роднина сама виновата, что ее бросил суперпартнер. Дело даже не в любви
Ирина Роднина и Алексей Уланов выступали вместе недолго, но все равно успели выиграть вообще все и полюбиться зрителям. В пару они встали случайно — Роднина изначально хотела кататься с Александром Тихомировым, с этим запросом фигуристка в 1966 году и пришла к Станиславу Жуку. Но тот, ранее Ирине особого внимания не уделявший, попросил подождать и через две недели предложил будущей чемпионке образовать пару с Улановым, «забрав» того от его родной сестры Елены.
Уже в 1968-м Роднина/Уланов стали третьими на чемпионате СССР, год спустя это достижение было повторено. А дальше фигуристы брали только золото — за годы совместный карьеры им четырежды покорились как чемпионат мира, так и чемпионат Европы, также они выиграли Олимпиаду.
Поначалу спортсмены много проводили времени как на льду, так и вне его, при этом никаких романтических отношений между ними не возникало. Казалось, что их уверенность, по крайней мере, в правильности совместного пути должна только усилить победы. Но в 1972 году, завершив очередной сезон сплошным золотом, Уланов ушел к Людмиле Смирновой. Принято считать, что все дело в любви: Алексей хотел кататься со Смирновой еще на старте цикла, но получил отказ, после чего они несколько лет не разговаривали, однако ближе к Олимпиаде снова начали общаться и после Саппоро-1972 сразу поженились. Но были и другие причины, почему пара Роднина/Уланов распалась.
«[Тренер Петр] Орлов потрясающе нам медленную часть сделал [в нашей первой программе]. Он сам был романтически настроенным человеком, а я — совершенно не лирической девушкой. И, наверное, именно в этом таилась главная причина нашего конфликта с Улановым.
Вот Леша — абсолютный лирик. Его все время именно к такой музыке тянуло. Для него то, что я постоянно суетилась, бегала и прыгала, было как острый нож. Желание заняться лирическим катанием стало основой выбора в партнерши Люды Смирновой. Они по манере катания, конечно, больше подходили друг другу. Я же всегда оказывалась для него раздражителем. Теперь, много лет спустя, я понимаю, что ему было во многом неудобно со мной.
Потом я тоже поняла, почему Жук мне говорил, что я невнимательна к партнеру. Я всегда шла в собственном ритме. Уланову только и оставалось, как под мой ритм подстраиваться. Я за ним вообще не следила, даже не смотрела, что он делает. Я только-только, по большому счету, приглядываться к нему стала в последние год-два нашего катания. (Но зато я самым внимательным образом потом следила за Зайцевым!) И вот я с короткими ногами мчусь изо всех сил, у меня маленький прыжок, короткий наезд, а у него — длинный наезд, длинные ноги, вялый толчок. Конечно, совместить одно с другим было очень тяжело. И в этом тоже был наш конфликт.
Зритель, конечно, таких тонкостей не видит. Но конфликт с каждым годом все усиливался и усиливался, несмотря на победы. То, что мы с Лешей сделали в первые два года, пока нас Жук выдерживал, — это победа над собой. То, что мы наработали с 66-го по 69-й год — на этом мы продержались следующие три года. В эти три года наших побед мы ничего нового не создали. Менялась музыка, менялись программы, но в техническом плане — ничего не прибавилось. Ну, может быть, пара элементов. И в этом тоже запрятан конфликт. Стоять на месте и пользоваться все время одним и тем же для меня слишком скучно», — писала Роднина в своей книге «Слеза чемпионки».
Отметим, что после расставания с Улановым Роднина думала закончить со спортом, но Жук предложил ей попробоваться с Александром Зайцевым. Они попробовались, начали кататься и в следующие два сезона обыграли на всех стартах Смирнову/Уланова — возможно, и по этому тоже последние не дошли даже до Олимпиады-1976.
В материале использовались цитаты из книги Ирины Родниной «Слеза чемпионки».
