Ягудин восхитил Тарасову всего одним словом: «Леша меня сразил. До этого никогда такого не слышала»
За годы своей карьеры Алексей Ягудин участвовал в двух Олимпиадах, на второй стал чемпионом. Мог ученик Алексея Мишина взять медаль и четырьмя годами ранее, но в Нагано-1998, здорово исполнив короткую, фигурист быстренько принял душ и, не позаботившись о том, чтобы как следует высушить волосы, отправился на трибуны. На этом все мысли об олимпийском пьедестале перестали иметь хоть какое-то значение.
После Игр Ягудин выиграл чемпионат мира, но уже понимал, что в группе Мишина у него будущего нет — Профессор отдавал предпочтение Евгению Плющенко. При этом Алексей уже знал, что чемпион Нагано Илья Кулик отношения с Татьяной Тарасовой завершил.
Сама же Татьяна Анатольевна после той Олимпиады и расставания с Куликом жила неторопливо и думала не продолжать столь интенсивную трудовую деятельность. Но планы отдохнуть нарушил Ягудин.
«У меня намечались чудесные планы — привести себя морально и физически в порядок. Перво-наперво — во что бы то ни стало похудеть. А это становится реальным только в том случае, если есть время на себя. Но в один прекрасный день, когда я рассказывала диктофону то ли про чудачества Паши (Грищук), то ли про мою работу с Торвилл и Дином, плавное течение воспоминаний прервал телефонный звонок. Звонил мне Леша Ягудин. Звонил из тура: «Татьяна Анатольевна, возьмите меня к себе!»
Я спросила, почему он собирается таким безобразным образом уйти от Алексея Николаевича Мишина, только что выиграв чемпионат мира? Леша ответил: «Я не собирался уходить от Алексея Николаевича, я его очень люблю и считаю его своим единственным учителем, даже больше — отцом. Но сейчас наши взаимоотношения, можно сказать, разорваны. Алексей Николаевич любит Плющенко и Урманова, а меня почти не замечает. Помогите мне, у вас же сейчас никого нет. Я вас не огорчу, буду много тренироваться, буду стараться…» Имея уже собственный печальный опыт, я поинтересовалась, рассчитался ли он с тренером и поговорил ли с ним. Он сказал, что финансовых проблем у них нет и Алексея Николаевича он уже предупредил об уходе. Я его спросила, как же он мог его предупреждать до разговора со мной. Тут Леша меня сразил: «Это было бы нечестно, — сказал он, — если бы я сначала с кем-то договорился, а потом объявил о своем уходе».
До этого дня я не слышала, чтобы кто-то из спортсменов задумывался о том, честно ли это или не честно. Всегда начинают с того, что тайком договариваются с новым тренером. Осуждать ребят не хочу, для каждого из них смена тренера — безумно трудный и очень ответственный поступок. Я подвела черту под нашим разговором: «Леша, я не могу тебе ничего обещать, перезвони через неделю». Он меня разочарованно переспрашивает: «Через неделю?», я твердо: «Да, через неделю, не раньше». На неделю он остался уже без Алексея Николаевича, но еще и без меня. Наверное, его тоже посетили тяжелые минуты раздумья, он же сидел на фоне природы чужой страны, совершенно один», — вспоминала потом Тарасова.
Через неделю Ягудин позвонил вновь и услышал в трубке желанное «да», они договорились встретиться в Москве. Так началась одна из величайших глав в истории фигурного катания…
В материале использовались цитаты из книги Татьяны Тарасовой «Красавица и чудовище»
