«Никогда себя не фотошоплю». Загитова рассказала про издевательства, а еще про внешность и давление журналистов
Олимпийская чемпионка Алина Загитова дала интервью проекту «Вместе», где поднимаются вопросы психического здоровья. Спортсменка рассказала, как становилась жертвой буллинга и абьюза, о своей внешности, работе ведущей и мечтах.
Спортивное детство
— Мои первые воспоминания были о тренировках. О бабушке, которая тащила на себе сначала спортивный рюкзак, потом учебный рюкзак, и мы шли, значит, сквозь снег, бурю на тренировки. (Смеется.) Наверное, это большой стереотип, который хочется развеять: все-таки у спортсменов есть детство. У меня оно, в частности, было. Просто это немного в другом ключе. То есть мы играли в те же салки, прятки — только на катке.
Также у бабушки с дедушкой тоже… У меня был салон красоты собственный, потому что у мамы есть салон красоты, она, значит, отдавала мне всякие пустые баночки, всякие постеры. Я, значит, там раскладывала все это по своим местам, и ко мне приходили с соседних улиц, значит, делать прически. Я уже тогда была предпринимателем маленьким. (Смеется.) Поэтому детство — оно было. И я очень тепло его вспоминаю.
Школьные будни
— Конечно, вот если смотреть на мое расписание, которое было: я вставала в 6 утра, шла на тренировку. И по большей части я пропускала первый урок, но он был физкультура, ну. (Улыбается.) И приходила именно на второй. Естественно, все одноклассники ненавидели физкультуру, были фразочки типа: «А что, ей можно, а нам нельзя пропускать ее?» Ну нельзя объяснить детям вообще, почему ты это делаешь. А даже если объясняешь, то в любом случае они не поймут, потому что они не проходили тот путь, который я прошла. Поэтому и какие-то абьюзивные моменты были в моей жизни, когда там и ручки прятали, и тетрадки разрывали уже с домашней работой. Вот.
Но я могу понять, наверное, детские такие приколы, хотя они достаточно жесткие. Но в моем случае были еще истории с учителями, которые тоже не понимали, почему я там пропускаю их урок, либо… Был момент: половина урока уже прошла, я, естественно, стучусь: «Можно?» — «Проходите, Загитова, вставайте на середину и вот говорите, что у вас за такая причина, что вы опаздываете на урок». Я перед всем классом, я и так очень зажатая была в школе, всегда сидела где-то на задних партах, чтобы меня там не видели, не дай бог, мне что-то не сказали. Естественно, для меня был огромный стресс, что я перед всем классом, вот все они смотрят, еще и шушукаются, хихикают. Вот такого я не понимаю, мне кажется, что учителя… Тем более учителя — они взрослые, они должны понимать, вообще почему и зачем это все делается. Я считаю, это не специально, я там не где-то прогуливала, сидела за школой. (Смеется.)
Ну, это прям очень серьезно отпечаталось потом на моей психике как ребенка. К сожалению, я вижу, что эта тенденция продолжается. Наверное, своим высказыванием я хочу донести до в том числе до взрослых, что так делать не надо. Ребенок там во многом не виноват. То, что он там делает, — возможно, он делает это неосознанно. Наоборот, в такие моменты нужно разговаривать и… Тем более быть поддержкой перед классом, учитывая, что отчасти она видела, как ко мне относятся другие мои ровесники.
Последствия буллинга
— Я всегда хотела быть в компании. Я всегда видела, что класс в основном, да, мне кажется, и сейчас такое есть, разделяются на несколько коалиций: отличники, красивые, ну и вот застенчивые. Мне всегда хотелось быть частью компании, это в том числе не только про школу, [но] и про спорт. Потому что там тоже у нас были девочки и мальчики, тоже также они делились на коалиции. Но так сложилось, что почему-то нигде я не приживалась. Ни с кем у меня не получалось ловить вот тот коннект. Поэтому я во взрослой жизни как бы поняла, что, во-первых, я была очень скованной, зажатой, скромной. Но, с другой стороны, я поняла, что я и одна могу. То есть если у меня есть близкие, родные… То есть мне самой с собой очень даже хорошо. (Улыбается.) То есть это и в плюс, и в минус, тут можно по-разному интерпретировать.
Но на тот момент, конечно, я была очень… Хотелось сжаться до размеров маленькой мышки — и все, и ходить с низкой головой, чтобы меня никто не видел, не дай бог меня кто-то заметит. Я держала все в себе. Потом, наверное, лет в 19 я рассказывала это все маме — у нас хорошие отношения, о глубоких темах мы разговариваем. Она говорит: «Представляешь, у меня также было».
Просто тут надо понимать, что… Она говорит, что я всегда выделялась, хотя я этого как бы не замечала. Потом я как бы провела параллель, что все люди, которые отличаются, всех людей, которые не понимают — они сразу становятся изгоями. К сожалению, есть такой момент в нашем обществе. Просто ты особенный. Ну, все.
Быть яркой на льду
— Наверное, это было моей отдушиной. Потому что я как раз была одна на льду. Я полностью погружалась в этот процесс, не видя других людей, и вот там как раз я показывала свою яркость, индивидуальность. Сейчас говорю это и вот понимаю, почему в особенности у меня получилось достаточно ярко отыгрывать абсолютно разные образы.
Желание быть чемпионкой
— Я из города Ижевска, какое-то время занималась в Альметьевске, у меня даже мыслей таких не было. Наверное, опять-таки, из-за каких-то слов тренера. Мы говорили про учителя, а тут был тренер, который мог унизить, сказать: «Какая некрасивая, неталантливая, неспособная», «что с тебя взять», «тебе до Олимпиады, как до Китая пешком». Я всегда смеюсь, еще раз повторю: «Я дошла до Кореи. Как бы». (Смеется.)
Самое главное понимать, что каждый шаг — это путь к твоей мечте. Хоть их будет много и маленькие, но ты идешь. У меня не было таких мыслей об Олимпиаде. Более того, я скажу: мысли о ней появились только в сезон олимпийский. То есть я просто занималась своим любимым делом, мне нравилось, я отдавала всю себя, у меня не было больше никаких хобби. Я как лошадь зашторенная шла и ничего вокруг себя не видела.
Давление со стороны прессы
— Даже несмотря на то, что мне было 15 лет, я вполне уже осознавала весь масштаб всего происходящего. Я понимала, что куча прессы даже на тренировках. Приходят, стоят вдоль бортика, одни снимают, другие фотографируют. Хочешь не хочешь, понимаешь, что за тобой следит весь мир. И очень много недоброжелателей в том числе.
Что нужно СМИ — новые заголовки, они на этом делают деньги. То есть их тоже как бы нельзя осуждать, но иногда это было вообще не в контексте и многое придумано. То есть если ты пишешь факт — то it's okey, да. А если ты пытаешься как-то завернуть историю, сказать больше, чем это есть, то я такое осуждаю. Это неправильно делать, как бы мы все люди, все с эмоциями. И как раз в тот момент мне помогли родители, потому что они забирали телефоны. У меня бабушка со мной жила весь этот олимпийский сезон, он длится четыре года. Она забирала у меня телефон, то есть у меня был какой-то детокс от этого всего. Это помогало.
Поэтому хочется, наверное, в особенно неокрепшем возрасте от этого детей отстранить немного, потому что сейчас очень много информационного мусора, который тебе не нужен.
Самое неприятное в Сети
— Комментарии, наверное. Даже некоторые заголовки не так сильно ранили, потому что иногда они подстегивали: «Вот вы пишете так, а я вам сейчас покажу, как на самом деле». А комментарии… Ты понимаешь, что 15-летней девочке пишет какой-то взрослый мужик, у которого на аватарке семья, он пишет какие-то неприятные вещи с сексуальным подтекстом.
После Олимпиады начался тот самый хейт, который, наверное, не каждый спортсмен хотел слышать: «олимпийское золото было незаслуженно». Хотя наш вид спорта должен быть абсолютно понятен для зрителя, потому что тут упал/не упал — всем все понятно, есть четкие распечатки, как судьи тебя оценили. Они независимые, то есть туда просто так людей не сажают. Они проходят тоже обучение, у них тоже есть рейтинг судей. И по этим рейтингам уже, собственно говоря, они и судят. Вот это, наверное, было неприятный и непонятный для меня момент.
Стремление к одобрению
— Я как будто всю жизнь гналась за одобрением общества. Это во мне было начиная с детства — то, что я хотела со всеми подружиться, быть всем хорошей, всем удобной. Ну, это меня закалило — 100 процентов. Мой внутренний ребенок такой: «Нет! Почему?! Вы же видите, пожалуйста». Просто все думали, что это было по щелчку пальцев, я просто пришла такая маленькая попрыгушка, значит, тут отпрыгала все вам, и мне так все легко. Да, наш вид спорта подразумевает, чтобы это выглядело легко. Но они как бы не думают, что я там с детства, с этими рюкзаками ночью шла на дополнительные занятия, они этого всего не видели. Только самые близкие знают, как это было тяжело. И ты не сможешь даже рассказом донести до человека, насколько это было тяжело.
Комментарии о внешности
— Конечно, задевали, я же девочка. Вот я насмотрюсь на какую-то идеальную картинку в соцсетях, сравнивала себя, почему она такая, а я такая. Потом уже поняла, что мы выбираем только самый идеальный ракурс, самую идеальную фотку. Некоторые в основном фотошопят свои фотографии, поэтому я приняла такую позицию, что никогда не буду фотошопить себя.
Мы такие, какие мы есть. Мы можем заниматься спортом, вести здоровый образ жизни, и все будет на своих местах. Понятно, что для кого-то ты будешь толстой, для кого-то худой, у всех свои стандарты красоты. И некоторые не понимают… Блондинки не понимают брюнеток, брюнетки не понимают блондинок. (Улыбается.)
Мы сейчас живем в таком социуме, что ты не поймешь, какой стандарт красоты. Я думаю, что даже не надо к нему стремиться, потому что у каждого своя изюминка есть. Я поняла это с течением времени. Вначале я не понимала, мне хотелось быть еще лучше, какие-то диеты, маски, массажи. Конечно, они в моей жизни присутствуют. Допустим, с утра съемка, а ты встала опухшая, просто не хочется ничего делать. Я делаю какие-то массажи, масочку, то есть это вполне нормально, уже как будто посвежее выглядишь. Поэтому все неидеальности… Я даже своей сестре говорю, она очень переживала в свое время из-за прыщей. У меня они тоже были, и я как бы очень болезненно относилась к ним. То есть один выскочит, я такая: «Боже мой, жизнь закончилась, как я сейчас пойду, на меня будут смотреть». Мне всегда казалось, что смотрят именно на этот прыщ. Хотя потом как бы люди говорили, что не заметили его.
То есть мы же люди, у нас у всех бывают какие-то прыщики, какие-то даже растяжки. И в этих неидеальностях есть идеальность тебя. Так скажем, индивидуальность.
Принятие себя
— Я тоже проходила момент, когда мне не нравилась моя внешность, я хотела все исправить. Думала, что вырасту, пойду к косметологу, все себе переделаю. Слава богу, что этого не случилось. Сейчас меня все еще воспринимают как ту 15-летнюю девочку и говорят: «Господи, она все переделала себе». Да, я поставила брекеты, потому что мне не нравились свои зубы. Но я не вижу ничего в этом такого. Это никакая не хирургия. Ни для кого не секрет, что с брекетами меняются черты лица. Плюс ко всему убирается припухлость. Вот я всегда комплексовала из-за своих щек, ну и плюс ко всему мне это навязывали мои тренеры, это еще с детства прям идет: «Вот, у тебя щеки, посмотри, какая ты жирная». Это вот как бы есть в детско-юношеском спорте. Не все понимают, что это детская припухлость, это все поменяется. Даже в этом была моя изюминка, я сейчас наоборот хочу себе щеки. (Улыбается.)
Сейчас я могу сказать: «Да, я красивая. Да, у меня, может быть, как для кого-то кажется, есть какие-то изъяны. [но] Для меня это изюминка». Всем не угодишь.
Завершение карьеры
— Сложный момент жизни каждого спортсмена. Это мне повезло, что в 17 лет я как бы пошла в новую для себя профессию. А есть виды спорта, которыми занимаются до 30, до 40. Они вот всю эту жизнь жили одним делом, а потом как бы наступает момент: «А что дальше делать?». Тут, конечно, у многих спортсменов бывает потеря себя, депрессии очень частые. Слава богу, в моей жизни этого было мало, я практически сразу перешла в новую для себя профессию. Огромная благодарность Первому каналу, что как бы дали такую мне возможность попробовать себя в роли ведущей («Ледникового периода». — Sport24). Это для меня новый опыт.
Тут надо понимать, что 17-летняя девочка, у которой не было опыта телевидения вообще, которая всю свою осознанную жизнь каталась и ничего не говорила. Я говорила через движения, для меня это намного проще. Даже сейчас могу сказать именно жестами, движениями — намного проще. Что самое интересное — люди меня поймут, нежели словами.
Я параллельно с проектом занималась с педагогом. Естественно, люди именно телевидения не сразу становились такими мастодонтами в этом. Естественно, у кого-то были переживания, у кого-то были ошибки. Ну, как ошибки, это не ошибки — это опыт. Через этот опыт проходят абсолютно все, надо это понимать. Но для многих людей должно быть все идеально, выверено, безошибочно. Но такого, наверное, ни у кого нет. Даже у самых великих интервьюеров.
На тот момент я до такой степени себя накрутила, что даже боялась идти в кадр и что-либо сказать. Я понимала, что за любое слово могут засмеять. Это флешбэки с детства, я понимаю это сейчас. Тем не менее классно, что в моей жизни был такой проект. Очень надеюсь, что когда-нибудь он еще случится.
Позитивный взгляд в будущее
— По своей натуре я достаточно позитивный человек. Да, окей, у меня была Олимпиада, у меня были абсолютно все соревнования, которые есть в спорте. Более того, я все их выиграла. Но я такой человек, которому надо двигаться дальше. Я даже сегодня сказала: «А надо вообще говорить, что я олимпийская чемпионка, а?» Потому что для меня уже есть более важные части моей жизни, которые я бы тоже хотела осветить.
Мечты
— У меня есть не мечты, а цели. Мечты могут не сбываться, а к целям ты идешь. Да, они могут не всегда воплощаться в жизнь. Но тем не менее когда-нибудь эта цель исполнится, потому что она у тебя есть.
[Моя цель] — сто процентов реализовать свой потенциал и в будущем не жалеть о содеянном. Понимать, что ты сделал максимум из своих возможностей, иметь крепкую, дружную семью. (В этот момент у Алины, возможно, урчит живот, фигуристка кладет на него руки и начинает смеяться.) И не голодный желудок.
