За последние полтора года история Оксаны Домниной и Романа Костомарова тронула, наверное, каждого человека в стране. На долю фигуристов выпала не только колоссальная поддержка от зрителей, но еще и критика поведения в процессе реабилитации. Оксана пришла в шоу двукратной чемпионки мира Евгении Медведевой и откровенно рассказала обо всем — о новой популярности, жестком юморе в адрес супруга и романтике в их отношениях. Sport24 записал все самое интересное.
— Как справляешься с возросшей популярностью? Это на тебя давит, или, наоборот, чувствуешь, что это твоя миссия — нести свою женскую силу в массы?
— Первое время у меня не было особого желания и настроения как-то открываться обществу. Было, честно сказать, не до этого. Последнее время, учитывая, что жизнь начала налаживаться, вся эта активная жизнь Романа, в первую очередь… Так как мы всегда вместе, получилось, что я тут тоже где-то потихонечку. Не то чтобы привлекать внимание, а просто — тебе интересно со мной на эту тему пообщаться, Юле [Меньшовой] интересно, нашим зрителям интересно послушать, что я могу сказать и чем я могу поделиться. Сейчас достаточно часто с Романом путешествуем на какие-то лекции, спикерские истории. Я с огромным удовольствием делюсь своим опытом, если как-то и кому-то поможет, я буду очень счастлива.
— Из чего состоял разговор с детьми? Как ты смогла до них донести, что с папой что-то происходит и он будет другим?
— К этому разговору, конечно, мне пришлось серьезно подготовиться. Я совершенно не знала, у меня было много мыслей: как и где это лучше сделать, вместе с ними поговорить или отдельно, что можно рассказать, что нельзя рассказать…
Я консультировалась с врачом, который вел болезнь Романа и меня морально все время поддерживал. Консультировалась с психологом, с которым общалась на тот момент. Единственное, что все мне говорили, — разговаривай как со взрослыми. Не надо ничего, как есть, так и говори. Я, конечно, постаралась, но все равно мне пришлось какие-то слова и фразы немного смягчить. Не решилась на тот момент говорить такие слова, как «ампутация». Очень тяжело в принципе это произносить, как-то по-другому попыталась это сказать. Объяснила детям, что папе вынуждены сделать операцию, ему заменят ножки и ручки на суперкрутые современные технологии. Конечно, Настя все поняла, она уже взрослая девочка, Илье было сложнее. Он понял, что происходит что-то такое сложное, тем не менее потом еще много раз спрашивал: мама, а как это, а что?
В разговоре рисовала им картинку, рассказывала, что произошло, почему, внутренние органы. Когда ты наглядно показываешь, это понятно и взрослому человеку, и ребенку тем более.
— Как младший сын Илья (на тот момент ему было 7 лет. — Sport24) отреагировал на ампутации у Романа? Его первые слова?
— Он, конечно, сказал: «Мам, я что-то ничего не понял». У него стояли слезы в глазах, но он сказал именно это. А что я могла сказать? Я сказала: «Мы еще много будем с тобой об этом разговаривать, ты все поймешь со временем». Любой мой разговор с самого первого дня заканчивался фразой «Все будет хорошо». Все будет хорошо, доктора занимаются, папу лечат, папа у нас сильный. Когда разговор про операцию был, я сказала: «Папа у нас вообще будет самым крутым и уникальным, больше ни у кого не будет». Все равно у детей это вызывает хорошие мысли.
— На шоу «Кстати» ведущие достаточно жестко шутили. Тебе было комфортно там находиться?
— Да, мне было комфортно. Потому что ребята не задели ничего глобально того, чего, допустим, Рома бы не хотел [упоминать]. Идя на такую передачу, Роман прекрасно понимает, что там будет. И дает на это свое бессловесное согласие. Смысл идти на передачу и скучно там сидеть, обижаться потом? Смысла в этом никакого нет.
Был один момент, который меня немножечко смутил. Но Рома сказал: «Ну, а что? Это же правда!» Надо говорить, какой? (Смеется.)
— Что-то про рукоблудие, да?
— Да! Это единственный момент, который меня немножечко… Но Рому он не смутил. Если ему комфортно, то… Это уже личная, глубокая шутка. И то, я это увидела, когда мы уже запись посмотрели. Во время съемки пропустила как-то.
Было смешнее, когда они начали про протез руки разговаривать, а у Ромы начала автоматически двигаться рука (протез показал средний палец. — Sport24). А это я стояла и с телефона управляла. (Смеется.) Причем Рома сначала даже не понял, что происходит. Она сначала открылась-закрылась, потом другая функция включилась.
— Рома знал, что ты управляешь?
— Не знал, в том-то и дело. Посмотрел и такой: «О, фак! Нет, давайте я лучше выключу ее». Хулиганила там, в общем. Потом вышли, я спросила: «Ты понял, что это я?» Он такой: «Да ладно?!» Говорю: «Да». Роман: «А я и не пойму, чего она зажила своей жизнью».
— Наш коллега Максим Ставиский любит шутить и иногда даже неуместно. Есть ли какая-то шутка над Романом, которая тебе особенно запомнилась?
— Да, периодически у Максима вылезают такие шуточки. Но Макс в этом плане держит Рому в ежовых рукавицах. И самое интересное, что Рома позволяет ему это делать. Из тех шуток, что уже сказаны, я наверное, не вспомню… На шоу «Кстати» много чего рассказали, на «Шоу Воли» много шутили. Из нового — я не вспомню.
— А когда Роман оказался готов подшучивать над собой после случившегося?
— Как-то само по себе постепенно это шло. Достаточно быстро все получилось — Рома вышел из больницы, а через месяц мы были все вместе в шоу в Сочи. А там же мужская раздевалка… И, наверное, оттуда потихоньку… Особенно Макс [Ставиский] прощупывал, прощупывал потихоньку. И Рома понял, что может над этим смеяться, это его веселит, поддерживает хорошее настроение. С августа прошлого года. Сейчас все уже совершенно спокойно, морально ему даже есть повод поулыбаться, посмеяться — хоть и над собой.
— Под видео с лучшими номерами из «Ледникового периода» увидела такой комментарий: «Бедная Оксана. Достался же партнер! Абьюзер по жизни — абьюзер и на льду». Поясню для зрителей — речь идет про Марата Башарова. Какие отношения у вас сложились с Маратом по ходу сезона? Я видела, что на репетициях все прекрасно было.
— Начну с того, что мы с Маратом знакомы очень много лет. Думаю, мало кто знает, что мы в 2014 году катались с ним в Сочи в одном спектакле «Огни большого города». Марат был в роли Чаплина, мы общались. Конечно, когда речь зашла о том, что будет «Ледниковый период», в котором, соответственно, звезды прошлых лет вновь выйдут на лед, я, вспоминая нашу совместную работу, с удовольствием согласилась с Маратом кататься. Не хочу углубляться в какие-то личные истории, это совершенно не мое дело. Мне с ним было очень комфортно, он невероятно творческая личность, мне кажется, мы с ним создали огромное количество великолепных номеров. Все номера очень запоминающиеся, яркие. Мы практически могли выиграть, но чуть-чуть не сложилось. Мы тоже об этом не жалеем, самое главное, что была проделана интересная, комфортная работа.
— На Илью Авербуха тогда обрушилась критика: выиграли не вы, а Лиза Арзамасова с Никитой Кацалаповым. Как относишься к этой ситуации? Наверное, будет правильнее спросить, как вообще относишься к «Ледниковому».
— К «Ледниковому периоду» отношусь очень хорошо. Мне всегда было интересно в нем работать, потому что это возможность… Физически и морально это очень затратно, мало времени на подготовку номеров. Проект дал мне огромный толчок в развитии не как фигуристки, а как актрисы, творческой личности. Попробовала себя в огромном количестве амплуа — и смешная, и несмешная, и грустная, и плачущая. Все не перечислить. Благодаря этому с огромным удовольствием выхожу на лед в больших профессиональных спектаклях — «Кармен», «Ромео и Джульетта», «Анна Каренина» — «Ледниковый» лично мне дал возможность на льду проявляться как актрисе.
Мы дали повод для того, чтобы нас немножечко подвинули. Победили те, кто наступал нам на ноги. Мне кажется, это вполне нормально, если ты дал повод — сам виноват, как говорится. Понятно, что не хотелось. Сейчас уже могу сказать, что это ерунда, но тогда, в моменте… Было обидно. Вроде делаешь вид, что не обидно, но все равно. Сейчас уже думаешь: «Заняться тебе было нечем? Расстраиваться, переживать». Я не сильно расстраивалась, но все равно.
— В моей жизни было всего два сезона «Ледникового». Первый получился ярким, интересным, вроде все хорошо. Но я помню, как переживала и нервничала. Выходила на лед, меня трясло. За себя не так переживала, а когда с партнером выходишь… На второй сезон пообещала себе, что это шоу, буду просто получать удовольствие. Не буду переживать, никто не умрет. Ага, еще хуже! Ты каждый раз так же нервничаешь и проживаешь?
— С годами, конечно, упрощается. Как и в спорте — на первых соревнованиях тебя колбасит, трясет, не знаешь, что с собой делать. С годами находишь способы борьбы, относишься по-другому. Здесь точно так же. Последние три года просто получала удовольствие от каждого номера, особенный кайф был, когда начала залезать в верхние поддержки. Хотелось каждый раз сделать что-то запоминающееся. Понимание того, что это просто шоу-программа, а не Олимпийские игры, приходит со временем.
— В комментариях под Ромой на льду пишут: «Хватит дурить народ! Это не настоящий Роман, не его лицо, не его голос. И, чтобы научиться так двигаться на протезах, нужно много лет, а на пара месяцев. Что случилось с настоящим Костомаровым?!» Читала такое?
— Да-да, слышала. Роман иногда зайдет, у него что-то такое высветится. Сумасшедшие женщины начинают рассказывать по зубам, что Романов уже не два, а три… Была улыбка такая, а сейчас другая. Сижу и думаю: «Люди, вы понимаете, что существует, допустим, фотошоп?» Я смотрю на эти улыбки и понимаю, что тут они просто выбеленные, не натуральные ромины зубы. Они по этим непонятным фотографиям начинают рассуждать, что это не Рома. Нормальным здравомыслящим людям понятно, что Рома — это Рома. Мне кажется, что обмануть в этой ситуации невозможно. То, что он за очень короткий срок встал на лед на протезах, это за гранью фантастики, конечно.
Я не понимаю, как он это делает! Честно. Я человек, который рядом, и я все равно не понимаю.
— Так, может, это все-таки не Рома?
— Ну я живу же с Ромой! Не может не Рома выходить на лед. Конечно, если б мы встречались редко, только на льду, возможно, я бы тоже подумала, что это не он. Но нет. Это Рома, и это поразительно. Как он находит в себе силы идти в зал, тренироваться? Я в полном непонимании и в полном восхищении от того, к чему он пришел на данный момент. Это не поддается никаким объяснениям. Он хочет, идет, делает — все. Какое-то такое желание внутреннее. Конечно, он собой недоволен, в любом моменте — все равно сравнивает себя с тем Ромой, который был полтора года назад. Я его все время прошу не делать этого. Это бессмысленно — только начнешь вгонять себя в депрессию этими мыслями, ничего хорошего не выйдет. Все равно руки и ноги не появятся. Сравнивать себя с прежним, как ты тогда катался… Это бессмысленно и глупо. Психологически только убивает.
— Согласна ли ты, что отношение Романа к тебе немного изменилось?
— Изменилось. Но не соглашусь с тем, что раньше я больше его любила, чем он меня. Может, это со стороны так выглядело. Наши внутренние взаимоотношения не перевернулись. Мы любили друг друга, Роман любил меня, мне кажется, точно так же и до происходящего. Просто сейчас появилось больше ценности меня как жены, как человека, который рядом. Учитывая, что он всегда об этом говорит, наверное, у людей и создается такое впечатление. Думаю, если бы до всех событий у нас не было любви, то, возможно, сейчас жизнь сложилась бы по-другому. Хотя не знаю.
— Роман — олимпийский чемпион, признанный красавчик, партнер мечты. Танцорши всегда хотели такого партнера, другие всегда равнялись на него. Многие женщины, наверное, хотели бы постоять с ним в паре или просто где-то рядом. У тебя когда-нибудь было ощущение какого-то дискомфорта от его статуса «мачо» фигурного катания? Ревнивая ты или нет?
— Мы начали общаться достаточно давно, еще до того, как он стал олимпийским чемпионом. Поэтому, наверное, наши отношения росли вместе с его становлением. Все позиции мы проходили рядом. Особенно последние 10 лет Роман не давал никакого повода для ревности. В начале, безусловно, были юношеские эти «посмотрел туда, посмотрел сюда», но сейчас это уже в прошлом.
— Рома — романтик?
— Наверное, больше нет, чем да.
— А ты?
— А я, наверное, да.
— Самый романтичный поступок, который он совершал?
— Когда я знаю, что он не романтик… Мы едем отдыхать в горы, планируется через месяц свадьба. На высоте 3000 метров Рома встает на колено и достает кольцо. Я знаю, что у нас свадьба, но это было так неожиданно! У меня аж дар речи пропал.
— То есть вы сначала запланировали свадьбу, а потом сделал предложение? Мне кажется, в этом есть особая романтика.
— Да! Я об этом и говорю. Мы запланировали свадьбу, поехали отдыхать… Рома говорит: «Мне захотелось официальное предложение сделать».
— Бывает ли такое, что тебе или Роме не хочется отвечать на вопросы журналистов?
— На самом деле мы ходим, наверное, процентов на 5 мероприятий, на которые нам предлагают. Хочется сказать этим замечательным людям, которые думают, что мы уже побывали везде, где только можем. Нет, мы вообще не везде побывали, и еще много куда нам можно сходить, но мы [этого не делаем] в силу своего нежелания, чтобы вот так говорили. Это, конечно, не очень приятно, когда уже начинают говорить, что «вы тут во всех дырах». Но у каждого человека свое мнение, им так хочется говорить, пусть говорят.
— На улице часто узнают?
— Рому, мне кажется, сейчас сложно не узнать. У него всегда была по жизни привычка ходить с подвернутыми штанами, шортами, чтобы были видны голые икры. Если раньше Рома так ходил и народ не особо на это обращал внимания, то сейчас… Протезы, кепка — значит, точно Костомаров. Иногда предлагаю ему раскатать штанишки, чтобы было не очень заметно. Не из-за того, что стесняемся протезов, а просто чтобы куда-то пойти спокойно.
— Был ли какой-то комментарий, который сильно задел?
— Я где-то прочитала из серии: «Уже везде — и там, и сям, сколько можно на этом пиариться?» Это редко встретишь, но есть такие мысли у людей: «Да какой он герой? Заболел, а из него героя сделали». Я тут могу только ответить, что у каждого свое понимание слова «герой». Для меня с первого дня Рома был как герой, победитель именно болезни. Победитель сам над собой. Он никогда не пытался кому-то что-то показать и доказать. Он живет своей жизнью. Занимается спортом, идет вперед, чего-то добивается сам для себя в первую очередь. Так сложились обстоятельства, что кому-то это интересно и люди следят. Поэтому очень многие Рому и называют героем, победителем.
Те люди, которые пишут «да какой он герой», — наверное, у них другое понимание геройства. Романа спросили недавно: «Чувствуете ли вы себя героем?» Он ответил: «Я чувствовал себя героем, когда выиграл Олимпийские игры. В тот момент я чувствовал себя героем. Сейчас я себя героем не считаю». Но для многих он победитель болезни, мотиватор, преодолевающий трудности. Люди это видят и называют его героем.
