Британец Джон Карри и канадец Толлер Крэнстон — легенды мирового фигурного катания, добившиеся своих главных достижений в семидесятых: Джон взял золото Инсбрука-1976, Толлер — бронзу. По мнению Татьяны Тарасовой, именно благодаря этим спортсменам к фигурке пришла огромная популярность. Сама же Татьяна Анатольевна была от обоих в восторге.
В олимпийском Инсбруке вместе с Карри и Крэнстоном на пьедестале стоял советский фигурист Владимир Ковалев
Вот что писала Тарасова о Джоне: «Все, что он делал, мне казалось идеальным. Я сидела и смотрела в олимпийском Саппоро все его тренировки. Я могла так сидеть с утра и до поздней ночи. Карри не совершал на льду ничего особенного, у него были абсолютно классические, балетные линии, и он относился к такому типу спортсменов, которые никогда не совершают ошибок, не срывают элементы. Многие удивлялись, как я могу увлекаться катанием Карри, когда именно в это время выступал Толлер Крэнстон, который пользовался всемирной любовью.
Выступление Карри мне казалось близким к совершенству. Он высоко не прыгал, он мягко катался, и каждый его жест выглядел идеальным по законченности. У меня есть книга о фигурном катании, иллюстрированная фотографиями Джона, сделанными во время соревнований. Что ни фото — скульптура. У Карри не существовало проходящих поз. В своей программе он четко прыгал три тройных прыжка, необходимых для высоких оценок, и, на моей памяти, ни разу не упал. Он говорил, что не знаком с волнением и не понимает, почему вообще в этой жизни надо волноваться».
А вот отрывок про Толлера: «Не переживать за этого безумного, безудержного, мечущегося на площадке человека было невозможно. Он многое умел делать на льду, но еще больше сделать не успевал или срывал. До начала выступления Толлер весь накален до предела, весь в перекрученных нервах. Ни на одном турнире ничего не выигрывал, лишь раз стал третьим в мире. Но забыть Крэнстона невозможно тому, кто хоть раз его видел на льду. <…>
Я видела Толлера на многих чемпионатах. И удачных, и неудачных. Крэнстон — явление в фигурном катании. И я смотрела на него, как на чудо, и поэтому совершенно не интересовалась, какое он занял место. Чемпионом при его срывах он стать все равно никогда не мог. Важным представлялось только то, что Крэнстон в чемпионате участвует и мы все имеем возможность на него смотреть».
Однажды лучших советских фигуристов пригласили присоединиться к мировому турне по Европе, сопровождать нашу группу выпало Тарасовой и Елене Чайковской. В какой-то момент Джон Карри сослался на усталость и решил уехать домой, отговаривать его стали именно Тарасова с Чайковской — процесс был долгим, но завершился благополучно.
В Чехословакии они опоздали на самолет, группу посадили на поезд, в котором все билеты были уже проданы.
— Мы стояли в коридоре вагона восемь часов: все места заняты, никуда не присядешь. Когда у меня хорошее настроение, я для себя что-нибудь напеваю. Я раньше немножко пела. Ну, как пела? Настоящим пением, как я его понимаю, это назвать нельзя — потихонечку, но музыкально правильно мурлыкала. Русские песни и русские романсы. Слева от меня стоял Крэнстон, справа Карри, и они по очереди просили: «Татьяна, пой». И я в полном восторге, абсолютно раскрепостившись, если не сказать разгулявшись, счастливая, что мои вокальные способности наконец оценили, выводила «за окном черемуха колышется», а они подтягивали припев. Так мы пели втроем всю дорогу. Я запевала, Карри с Крэнстоном поддерживали, и, как мне казалось, получалось совсем неплохо.
В материале использовались цитаты Татьяны Тарасовой из книги «Красавица и чудовище»
