«Будет передозировка». Врач предупреждал великого русского фигуриста, которому заново пришлось учиться ходить
Легендарный Алексей Ягудин официально попрощался с любительским спортом, когда ему было всего 23 года. Фигурист признавался, что хотел бы продолжить карьеру, но правое бедро было против.
В конце 2002 года Ягудин выяснил, что у него с рождения чашечка сустава неплотно закрывала головку бедра в так называемой вертлужной впадине, причем на обеих ногах. Трение костей друг о друга было настолько сильным, что они деформировались, возник артроз. И правая нога, на которую ложилась основная нагрузка, оказалась в наиболее плачевном состоянии. Для начала врач порекомендовал несложную артроскопическую операцию (ее провели весной 2003-го) и сразу предупредил, что рано или поздно бедренный сустав придется поменять.
Это хирургическое вмешательство Алексей откладывал вплоть до 2007 года, пока не увидел на снимках, что сустав правого бедра был полностью раздроблен. В итоге операцию назначили на 5 июля, протез решили ставить титановый. Выступив в шоу Ильи Авербуха, Ягудин вернулся в Америку и лег больницу. Операция продолжалась 4 часа.
«Очнулся я в 12:30, а к 19:00 меня перевели в общую палату. Только тогда я заметил, что из меня торчат трубочки, катетеры, а над головой висит капельница. В спину была вставлена трубка с морфием, чтобы было не так больно, когда прекратится действие наркоза.
Наркоз отходил долго. Лишь через двое суток, в полдень, я смог с трудом сесть на кровати. Посидел немножко — началось сильное головокружение. К вечеру ситуация не улучшилась. Надо сказать, что перед операцией у меня не было никакого страха, потому что знал: я в надежных руках. Я был уверен, что все пройдет успешно, а тут вдруг меня охватила паника: что же будет дальше, если я даже подняться с постели не могу?
Меня пичкали обезболивающими таблетками, которые мне очень нравились. Это были сильнодействующие наркотические препараты, которые помимо того, что снимали боль, еще и уносили в небеса. Появлялась невероятная легкость во всем теле. Привыкнуть к ним я не боялся. Во-первых, таблеток и морфия давали ровно столько, сколько необходимо, чтобы унять боль. И во-вторых, за годы болезни я принимал столько антибиотиков, мне делали столько уколов, что, думаю, мой организм выработал стойкий иммунитет ко всяким наркотикам.
На вторую ночь после операции боли были такие дикие, что даже уколы морфия не помогали. В 2 часа я вызвал дежурного врача. Он пояснил: «Терпи, обезболивающего мы больше не можем давать, иначе будет передозировка». Я в судорожном ожидании следующего приема лекарств посылал всем знакомым эсэмэски, чтобы хоть как-то отвлечься от адских мук. Угомонился лишь часам к четырем ночи, получив спасительную порцию таблеток», — вспоминал Ягудин.
После двух дней постельного режима Алексей начал ощущать ногу, из его тела вытащили все трубки. Фигурист начал учиться заново ходить: сначала с каталкой, потом с палочкой. Экзаменом для выписки стала ходьба по лестнице вверх и вниз.
Ягудина отвезли к его другу Михаилу, где мучения продолжились.
— Спать я мог только на спине с подушкой между ног, невозможно было скрестить ноги. Сидеть на обычном стуле тоже было нельзя. Угол между телом и больной ногой должен был составлять не менее 90 градусов, чтобы новый сустав не вывалился. Миша принес из своего офиса высокий стул, я садился на его край и облокачивался назад так, чтобы задрать ногу как можно выше. Так продолжалось дней десять, потом я перестал опираться на палочку и носил ее с собой для подстраховки.
Две недели спустя из бедра Ягудина вытащил железные скобы, стягивающие шов. Перед возвращением в Россию фигурист получил список упражнений, не затрагивающих тазобедренный сустав, получив при этом наставление: «Самое важное — заставить себя ходить ровно». В итоге всего через три с половиной недели после операции Алексей «впервые после перерыва пробежал километров девять, чем был особенно горд».
В материале использовались цитаты Алексея Ягудина из его книги HAPROЛOM.
