«Там было невероятно грязно». Гениальный фигурист Гриньков неожиданно сделал предложение своей партнерше Гордеевой
Межсезонье 1990/91, как и последующий за ним сезон, выдались для Екатерины Гордеевой и Сергея Гринькова временем больших перемен и непростых решений. Будущее спортивной карьеры четырехкратных чемпионов мира висело на волоске. Обстоятельства наслоились друг на друга: Сергея мучила старая травма плеча, выступления на Играх Доброй Воли в Сиэтле не задались, а разговоры о смене тренера с доброй, но чересчур мягкой Марины Зуевой на более требовательного специалиста вылились в болезненный разрыв и поиск нового наставника.
Сложно сказать, почему и когда именно разладился тренировочный процесс, а следом и соревновательный прогресс у лучшей пары планеты, но именно после ужасного, по ощущениям самой Гордеевой, проката на Играх Доброй Воли неизбежной стала попытка сменить тренерский штаб. Только все бы ничего, но добавляли нервозности и неопределенности параллельно идущие переговоры с зарубежными менеджерами о возможном переходе в профессионалы — шаг, означавший прощание с мечтой о второй Олимпиаде.
«Я упала, выполняя двойной аксель, и снова приземлилась на две ноги после тройного тулупа. Все это было очень неприятно, и я начала заговаривать с Сергеем о смене тренера. В прошлом году мы катались не очень хорошо — несмотря на то что выигрывали, — и мне хотелось, чтобы человек, работающий с нами, был немного жестче. Поскольку ошибки на льду делала я, я и хотела поменять тренера. Но вскоре и Сергей начал со мной соглашаться.
Именно на Играх Доброй Воли мы познакомились с Джеем Огденом из Международной группы менеджеров (МГМ). Нас представил ему Пол Теофанус, грек из Нью-Джерси, который прекрасно говорил по-русски и работал в МГМ. Он очень нравился нам с Сергеем. Мы разговаривали с ними около получаса, и они объяснили нам, что МГМ занимается карьерой профессиональных спортсменов. Они владели североамериканским шоу «Звезды на льду» и предложили нам контракт, если мы согласимся стать профессионалами.
Оба уверенно утверждали, что мы сможем зарабатывать больше, ста тысяч долларов в год, если в следующем сезоне согласимся участвовать в их шоу или в каких-нибудь соревнованиях профессионалов. Но мы не приняли предложения всерьез. Нам казалось, что они стремятся скорее завладеть нами, чем помочь. Так что тогда мы не подписали никаких бумаг. Кроме того, мы с Сергеем хотели принять участие в чемпионате мира и, может быть, еще в одной Олимпиаде, а если бы мы стали профессионалами, то лишились бы возможности выступать в любительских соревнованиях», — анализировала Гордеева их с Гриньковым терзания уже годы спустя.
Хотя привязанность к Зуевой у Гордеевой/Гринькова была сильна, остро встал вопрос поиска нового подхода в тренировках. Не желая терять наставника, Сергей предложил: давайте встретимся с Тарасовой вместе! Но Марина, человек иного творческого склада, отказалась наотрез. Две яркие индивидуальности, два разных понимания хореографии на льду — Зуева и Тарасова. Выбрать одну означало отказаться от другой. После мучительных раздумий четырехкратные чемпионы мира перешли под крыло Татьяны Анатольевны, простившись с прежним тренерским штабом.
Работа с Тарасовой, обладающей, по словам Гордеевой, фантастической энергией, приносила творческое удовлетворение, но физически давалась нелегко. Из-за травмы плеча Гриньков не мог выполнять сложные поддержки и выбросы, и постепенно прогресс застопорился. Усталость и разочарование накапливались. Именно тогда Сергей высказал Екатерине мысль, которая стала переломной:
«Мы перестали чувствовать, что прогрессируем как фигуристы. Особенно Сергей. Мы точно замерли на месте. Сергей сказал, что, если мы еще на два года останемся в любительском спорте, он вообще больше не захочет кататься. Мы просто сгорим, и все.
— Давай перейдем в профессионалы, пока нас не начало тошнить от одного только вида льда, — предложил он».
Решение было принято. Они уходили из любительского спорта, открывая новую главу — профессиональных выступлений в шоу. Отец Гордеевой, долго уговаривавший пару работать с Тарасовой, был расстроен и винил в радикальном выборе тренера. Но для Екатерины и Сергея это был глоток свежего воздуха и надежда на финансовую стабильность. Они с головой ушли в работу над программами для предстоящего чемпионата мира среди профессионалов в Лэндовере.
Именно в этот период напряженной работы, на фоне карьерной неопределенности, но творческого подъема с Тарасовой, Гринькову выпал неожиданный шанс — он получил столь долгожданный ордер на собственную квартиру. «Она находилась на пятнадцатом этаже, и я помню тот день, когда мы пошли ее посмотреть. Люди, которые оттуда выехали, превратили квартиру в нечто ужасное — там было невероятно грязно, темно, даже немного страшно. Зато имелся замечательный балкон… Но все остальное требовало серьезного ремонта», — описывала Гордеева их первый визит в будущее жилье.
Стоя среди этого хаоса, глядя на неприглядные стены, Сергей не видел разруху. Он видел будущее. И в этом будущем рядом с ним была его Катя. Без пышных церемоний, без заранее заготовленных фраз он обратился к своей партнерше по жизни и льду с самыми важными словами: «Я бы хотел жить в этой квартире с тобой». Эти простые слова стали для Гордеевой самым важным признанием. В них не было вопроса — было утверждение их общего будущего. Ее будущий супруг уверенно рассуждал о совместной жизни, о доме, который они создадут вместе из этого запустения…
В материале использовались цитаты Екатерины Гордеевой из ее книги «Мой Сергей. История любви».
