«Лететь домой без винтовки — не мое решение». Интервью Бабикова о главном скандале в биатлоне

Марина Крылова

Поделиться

Комментарии

В австрийском Хохфильцене закончился второй этап Кубка мира, а российский биатлон никак не справится с последствиями контрольного отбора. В самой сложной ситуации прямо сейчас оказался Антон Бабиков. После первого этапа он был 25-м в общем зачете и 4-м среди россиян, но по мнению тренеров и руководства, не заслужил места даже в резерве. Кубок мира и Кубок IBU Антону предложили заменить на Кубок России и «Ижевскую винтовку».

Официальная причина: Бабиков не выполнил критерии отбора на ноябрьских контрольных гонках в Тюмени. Возможно, из-за лыж. За месяц до этого он приходил на финиш первым.

В Эстерсунде Антон стартовал по личной квоте, которую получил за победу на Кубке IBU в прошлом сезоне. Но ее хватило только на две гонки Кубка мира. На Кубке IBU сейчас тоже гоняются те, кто оказался выше Антона в Тюмени. Например, Евгений Сидоров. Совсем недавно он стал 76-м в спринте. Никаких оценок — просто факт.

И еще одна грустная деталь: в Москву Антон прилетел без винтовки. Ее оформили на ввоз и вывоз из Европы общим разрешением для команды. А значит, оружие вернется в Россию только после 23 декабря, когда биатлонисты возьмут короткую рождественскую паузу.

За последние пару дней высказаться по ситуации успели все: от руководства СБР и тренеров сборной до бывших спортсменов.

Sport24 расспросил обо всем самого Антона.

— Что все-таки за история с винтовкой? Много разговоров про то, что при желании можно было оформить индивидуальное разрешение на вывоз оружия.
— Да, читал комментарии тренеров и руководства по этому поводу. Если команда выезжает за границу, разрешение всегда делает СБР. Никто никогда не перемещается по собственному разрешению. Его сложно сделать, хотя бы потому что у нас никто заранее не знает, куда в итоге поедет. У меня не было никакой возможности улетать с винтовкой. Или получить ее к ближайшему этапу Кубка России, например.

— В прессе как раз активно обсуждали, что вам заранее сказали, что из Эстерсунда вы отправитесь в Россию.
— Нет, это не так. Мне заранее сказали, что я, не выполнив критерии отбора в Тюмени, не могу рассчитывать на этапы Кубка мира, даже если выиграю что-то в Эстерсунде, но смогу поехать на Кубок IBU, если у меня будет хоть какой-то результат. Заранее никто не мог планировать, что я вернусь в Россию. А потом руководство посчитало иначе.

— Еще два предположения от журналистов: первое — у вас есть вторая винтовка, сделанная под ключ, второе — можно было спокойно забрать ложу и использовать ее с другим оружием. Что-то из этого похоже на правду?
— Из своей нынешней винтовки я стреляю с 2011 года. О чем это говорит? Наверное, о том, что не так просто взять и поменять оружие. Башкирия действительно покупала мне второй ствол. Но он мне сразу не подошел. Отработал с ним только одну тренировку. Последние лет пять вообще не брал в руки. И потом — под каждую винтовку отстреливаются определенные патроны, которые будут лететь кучно.

Взять любую винтовку и начать стрелять точно не получится. У меня нет ни времени, чтобы к ней приспособиться, ни знаний о ее качествах, ни патронов для нее — ничего.

Версия с ложей в каком-то смысле рабочая. Ее действительно всегда можно забрать с собой. И я мог бы это сделать. Но суть в том, что ее сложно прикрутить на любую винтовку. Это очень технологичная история. Где-то в теории такой шанс есть, но это не про то, чтобы показывать самый лучший результат. Тем более в индивидуальной гонке. А на этапе Кубка России, который я в итоге пропустил, была именно она. К тому же это самая тяжелая дистанция в биатлоне — 20 км, пробежать ее два раза подряд даже в оптимальных условиях сложно.

— С вами кто-то разговаривал перед отъездом? Как вам вообще сообщили о том, что вы отправляетесь в Россию?
— Начнем с того, что со мной никто не разговаривал даже по поводу моей формы после гонок. Никакого анализа, причем что в Тюмени, что на Кубке мира.

В прошлую пятницу днем меня позвали в комнату тренеров и, скажем так, предложили два варианта. Первый — лететь домой без оружия и готовиться к «Ижевской винтовке». Второй — добраться до Хохфильцена, формально — с командой. Вообще, такой вариант возник только потому что я попал в топ-25 рейтинга Кубка мира и СБР не пришлось бы платить за мое проживание в Австрии — все расходы в таком случае берет на себя IBU.

Владимир Петрович [Драчев] утверждает, что мне был куплен билет на чартер из Эстерсунда. Не знаю, откуда у него такая информация, но это неправда. Мне говорили, что я могу улететь в Стокгольм, оттуда — в Вену, где меня, может быть, встретят, либо проехать 2500 км до Хохфильцена на автобусах с сервис-группой. А уже из Хохфильцена перелететь в Обертиллиах к команде Кубка IBU и там продолжить подготовку. Не выступать, а тренироваться. При этом с организацией тренировочного процесса никто бы точно не помог — на соревнованиях такого уровня просто не до этого. И ради меня точно не стали бы беспокоиться.

Я сказал: «Ок, лечу домой, билеты уже есть?» Мне сначала ответили, что для нас с Викторией Сливко все куплено заранее, а через 20 минут мы узнали, что билеты, оказывается, уже сдали. Купить новые сразу не получится — наступил вечер пятницы — надо подождать. В итоге я прождал до воскресенья. В воскресенье мне сказали, что в понедельник дадут задание купить новые билеты. Было понятно, что на утренний рейс мы уже точно не успеем. Если вылетать вечерним, дорога получается очень долгой. Еще один вариант — лететь через Стокгольм. Мы с тренером решили, что я сам куплю билет из Эстерсунда в Стокгольм, а к тому моменту в СБР каким-то чудом успели купить билет из Стокгольма в Москву.

***

— В Эстерсунде у вас было всего две гонки. Индивидуальная сложилась неплохо, особенно на общем фоне. И после нее все равно не было ни единого шанса попасть в команду на эстафету?
— Мы все понимаем, что моя форма сейчас очень далека от оптимальной. Никто не будет хлопать в ладоши и говорить, как все замечательно. Но когда тренеры говорят, что я проигрываю ногами около 5 минут, они почему-то забывают посмотреть на другие результаты. Уберем меня — у других членов сборной отставание 4:20. Всех все устраивает? У нас лидер команды проиграл победителю 2 минуты. Получается, 2 минуты, 3 минуты, 4 минуты — это ок, а 4:30 у Бабикова — это уже отвратительно. Не очень понимаю, когда начинают так жонглировать фактами.

По поводу эстафеты ни с кем ничего не обсуждали. Меня бы, конечно, не поставили. Моя судьба уже была предрешена. И кому я там нужен, пусть и с хорошим этапом? Хотя вспомним тот же чемпионат мира — 2017. Все понимали, что Цветков и Бабиков, даже при том, что находятся не в лучшей форме, могут бороться. Сейчас никого не интересует, кто и что может. К тому же Жене Гараничеву просто подошли и сказали: «Ты не бежишь эстафету». Если уж с Женей никто не обсуждал его возможность побежать, то кто будет обсуждать это со мной?

— Получается, учитывая нынешние критерии, важнее заехать в топ-10 на внутренних контрольных стартах, чем в топ-15 на Кубке мира, например?
— Да. Получается, все решили два дня в Тюмени. Причем тренеры до этого отмечали, что у меня просто отвратительно ехали лыжи. Но почему-то не смогли взять на себя ответственность и сказать: «Мы видели, как работал этот спортсмен в межсезонье, и отвечаем за его подготовку. Мы знаем, что еще пять дней назад он был одним из лучших по скорости и, значит, сможет ее показать на соревнованиях, в других условиях».

Для большей части команды контрольные гонки теперь — самое важное событие сезона. Старт номер один. А мне, например, не очень понятен формат, который выбрали в этот раз в Тюмени. Было слишком много «лишних» людей. Целая команда с каждым спортсменом. Не только личные тренеры, но и сервис-группы регионов, которые очень активно помогали вкатывать лыжи. Да, в Тюмени они выдали результат. А что будет дальше?

Мне кажется, будет правильнее, если контрольные гонки станут более закрытым мероприятием, чтобы у тех спортсменов, которые делают ставку только на них, не было возможности создавать себе дополнительные преимущества.

— Какие варианты теперь есть у вас?
— Практически никаких. Когда мне тренеры предложили готовиться к Ижевску, я сразу честно сказал, что, скорее всего, туда не поеду. На «Ижевской винтовке» есть такой критерий, про который, возможно, не все помнят: как бы ты там ни выступил, чтобы проходить дальше, ты должен быть в топ-10 рейтинга. Если я не бегаю соревнования, как я попаду в топ-10? Приеду вторым-третьим — мне скажут: «Молодец, Антон, но этого недостаточно». Выиграю — напомнят про этот критерий.

Меня немножко задело, когда Хованцев в одном из последних интервью приводил мне в пример Дмитрия Малышко, который когда-то отобрался на Кубок IBU в том числе через Кубок России. Но начнем с того, что это было при другом руководстве. А в прошлом году, когда его тоже отправляли на «Ижевскую винтовку», он туда не поехал, и его взяли на январь по тренерскому решению. Так зачем тогда Анатолий Николаевич приводит аргументы, которые были актуальны года два-три назад и при совершенно других обстоятельствах?

Кто бы мне ни говорил, что закроет глаза на этот критерий, я понимаю: в нынешней ситуации это невозможно. Простой расклад: к январю минимум два взрослых спортсмена отбираются на Кубок IBU через Кубок России. Из тех, кто сейчас выступает на Кубке мира и Кубке IBU, процентов 80, к сожалению, не выполнят критерий на январь — и что, их всех отправят в Ижевск? Нет, конечно. Но кого-то точно отправят на Кубок IBU — еще плюс один-два взрослых спортсмена. И если даже я отбираюсь на «Ижевской винтовке», они не выберут меня тренерским решением, просто потому что уже и так слишком много взрослых спортсменов, а у нас курс на омоложение. Напомню, против меня есть еще и критерий. И решение тренеров будет выглядеть предельно объективно. Для меня это очевидно.

Когда я на таком эмоциональном пределе, я понимаю, что меня может поддержать только моя семья, поэтому я выбираю ехать к ней, а не пытаться перешагнуть через какие-то критерии, которые будут выстраиваться передо мной бесконечно, один за другим.

— Виктория Сливко в похожей ситуации все же выбрала сбор и «Ижевскую винтовку». Почему?
— В женской команде все немножко по-другому. Есть примеры того года, когда люди не участвовали в отборе, но потом приезжали и на Кубок IBU, и на Кубок мира, и даже на чемпионат мира. У них это как-то работает. В мужской команде нет такого. Плюс у Вики есть поддержка в Обертиллиахе. Там она сможет перезарядиться.

— Что вы планируете делать сейчас?
— Тренироваться. Я знаю, что после Нового года есть шанс отобраться на чемпионат Европы — будет одно место. Буду за него цепляться.

— Но всегда можно подключить какой-то административный ресурс. Если я правильно понимаю, именно он сработал сейчас. Что может помешать ему сработать и потом?
— Я это понимаю. Уже проходил через это год назад. Но тогда сидел и молчал, потому что у меня не было доказательств. А некоторые влиятельные люди, в том числе и в медиазоне, рассказывали, как я отказался приезжать на эстафету. И в это начинали верить.

Теперь у меня есть доказательства, что я говорю правду, что мне действительно сказали: «Ты летишь домой без винтовки». И что, по сути, это их решение, а не мое. У меня была только иллюзия выбора. Есть аудиозапись того, как я разговаривал с тренерами (в том числе в распоряжении редакции. — Sport24). Не знаю, кто и как это воспримет. Знаю одно — про меня в любой момент могут сказать: «Бабиков нас всех послал». И со всех сторон будут поддерживать именно эту версию.

Зачем я вообще записывал разговор? Просто попытался себя обезопасить, чтобы меня снова не сделали крайним. Очень устал от этого.

Про эту аудиозапись никто бы и никогда не узнал, если бы я потом не читал, что это я отказался куда-то лететь, что мне были куплены билеты на чартер, что мне предлагали быть с командой и полноценно тренироваться, что я сам оставил винтовку и улетел домой.

— С чего вообще начались все эти конфликты с СБР и тренерами? Все это может быть последствием той самой ситуации с эстафетой, когда многие поверили вам, а не Владимиру Драчеву?
— Кто и какие выводы сделал тогда, не возьмусь судить. Наверняка кто-то решил, что за Бабикова слишком сильно заступаются болельщики.

А кому не понравился Максим Цветков? Вот мне интересно. Кому не понравились другие спортсмены, которые в этом году тоже не попали в команду? При том, что они продолжают показывать, что они гораздо сильнее тех, кто в команде. Побеждают на Кубке России раз за разом: Сучилов, Шопин, Слепов, Пащенко Петр.

Мне очень жаль, что в сборной нет тренеров, которые много лет доказывали, что они профессионалы. Они нужны команде, пусть и не в статусе главных. Александр Владимирович Касперович много лет создавал резерв, которому не нужна была дополнительная поддержка. Мы тренировались у него и переходили из юниоров в мужской биатлон благодаря результатам, а не помощи руководства. Или Андрей Викторович Падин. У меня были сложные отношения с ним как с человеком. Но тем не менее я понимаю, что он был настроен выжимать воду из камня. И это все, что его интересовало. Он никогда бы не слушал, что ему навязывает руководство, и не позволил бы выгнать людей только потому что ему так сказали.

***

— Что было не так с подготовкой к сезону? Летом нам обещали пять новых Логиновых.
— Я помню, когда мы это прочитали, просто — без комментариев. Любой человек, который тренируется внутри команды рядом с Логиновым, понимает, что там колоссальная разница.

Нам говорят, что мы рассчитываем на молодежь. Ок. Кто в последние годы побеждал на чемпионатах Европы? Кто давал результат для тренера резерва на тот момент — Белозерова? Александр Логинов и Евгений Гараничев выигрывали в Польше и в Риднау. На последнем Евро Логинову не дали стартовать, но выигрывали Елисеев и Малышко. А где резерв, который должен был выигрывать медали на чемпионатах Европы?

Да, талантливые ребята есть. Тот же Халили. Он пришел сейчас в сборную. Но он тренировался летом не с нами.

Что не так с подготовкой? Тут нужен очень сложный анализ процесса. Я, например, был не готов работать в таком большом коллективе, где нужно строго придерживаться определенной линии. Я всегда лучше чувствовал себя в более тесных группах, где чуть здоровее обстановка, где люди, может, в чем-то и перегибают, но это касается только спорта. А не того, кто должен говорить, кто молчать, кто удобен, а кто — не очень.

Надеюсь, в сборной России все же придут к тому, что надо тренироваться чуть более тесным составом, не будут говорить о том, что Логинов должен тащить всех на себе и еще создавать какой-то резерв. А параллельно спокойно заявлять, что если Логинова вдруг уберут, ему легко найдется замена. Как так? Вы должны всеми силами биться за то, чтобы вашего спортсмена не трогали. Тем более — лидера.

— Если закрыть глаза на всякие организационные моменты, какие-то личные взаимоотношения, все равно очевидно, что с вами сейчас что-то не так? Понимаете, что происходит?
— Весной я проходил курс лечения и упустил небольшой блок объемной работы. Где-то в мае — начале июня. Очень долго приходил в себя плечевой пояс. Я только в октябре начал отжиматься на брусьях.

И теперь я понимаю, что подготовка, которая была 3-4 года назад, с большим количеством интенсивной работы, с определенным балансом между силовыми и интенсивной работой, заходила мне намного лучше. Сейчас не ухожу в сторону от тренерского плана, выполняю его, стараюсь доверять тренерам, но когда возникают проблемы, не нахожу, в чем ошибся.

Я виноват перед собой и перед людьми, которые за меня болеют, в том, что не могу сам нащупать эту нить, когда лучше слушать тренера, а когда — свой организм. В том, что я на эмоциях перестаю бороться за свою индивидуальность на отдельных тренировках. Все это возможно. Как показывает практика, результаты есть именно у тех спортсменов, которые слышат себя. Тренер однозначно не услышит твой организм, особенно в таком большом коллективе. К тому же у нас так быстро происходят перестановки, что тренеры и не успевают уловить что-то важное, только если это не получилось спонтанно. Пока они начинают разбираться, работает ли их теория с каким-то конкретным спортсменом, в команде уже расстаются либо со спортсменом, либо с самими тренерами. Это такой немножко замкнутый круг.

Еще один важный шаг — выбраться из эмоциональной ямы. Смотрю на тех же канадцев. Между нами огромная пропасть в плане профессионализма. Но они показывают результат, потому что кайфуют от всего. А мы последние годы только и делаем, что уничтожаем себя как команду.

В том же 2017-м мы были настоящей командой, хотя это тоже был очень сложный год. Нужно вспомнить, что мы потеряли с тех пор, когда были готовы друг за друга биться, отстаивать. Вспомнить даже ситуацию между Логиновым и Фуркадом. Все тут же сказали, что Фуркад не прав. При том что Мартен очень уважаемый спортсмен, авторитет. Но ни у кого даже и в мыслях не было не поддержать Сашу. Сейчас у меня такое ощущение, случись что-то снова, кое-кто скажет: «О, Логинов уйдет, классно — у нас место освободится, с IBU кого-нибудь подтянем».

Я постараюсь сейчас стать настолько сильным, чтобы никакие критерии не могли меня остановить. Постараюсь получать удовольствие от работы и, может быть, даже заразить кого-то именно таким настроем. А не сидеть тихонечко — лишь бы руководство про меня думало хорошо, тогда у меня будет шансик, еще и в миксте покажут по телевизору. К сожалению, сейчас все работает так. Но я не хочу жить по таким правилам.

***

— Не могу не спросить про Пхенчхан. У вас есть тяжелый, но наверное в чем-то полезный опыт выступления под нейтральным флагом. Что в тех обстоятельствах было самым сложным?
— Подготовка. И полное отсутствие какой-то помощи извне для того, чтобы принять максимально адекватное решение, ехать или нет, когда внутри тебя все бушует, и ты не можешь найти однозначного ответа.

У людей была иллюзия, что у нас был какой-то выбор. А на самом деле, никакого выбора не было. Что ни выбери — все плохо.

Сразу после Пхенчхана говорил, что никому не пожелал бы с таким столкнуться. Но, скорее всего, все повторится снова. Теперь есть только одно желание: чтобы во всей этой истории очень серьезно разобрались, наконец. На всех уровнях.

— Мы проводили опрос, спрашивали, кто виноват во всей этой ситуации: сами подставились или заговор против России. Никто из простых людей в заговор уже не верит. А вы как думаете, кто несет ответственность за все, что произошло?
— Как и в моей ситуации. Есть обстоятельства, а есть моя личная вина. Если бы я показывал шикарный результат, нашел способ, как лучше тренироваться мне лично, учитывая все особенности организма, то ко мне не возникало бы никаких вопросов. Так же и здесь, несмотря на то, что есть очевидно предвзятое отношение извне, нужно и в самих себе разобраться, наконец. Нужно сказать, кто и в чем виноват. Такой долгий путь — и мы снова наступаем на одни и те же грабли. Я думаю, у нас хватит сил, ресурсов и мозгов, чтобы разбираться в ситуации одновременно и на внешнем, и на внутреннем уровне.

Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене