В 14 лет Александр Северин пришел в секцию бокса, в 20 лет перенес пытки, получил срок, в 27 вышел на свободу, а в 35 пришел драться на голых кулаках под прозвищем Север. У него за плечами уже две победы в двух поединках, а также очень насыщенная жизненная история, местами похожая на фильм ужасов. Главные испытания человека, которого перед одним из боев представили сочетанием «козырный фраер», записал Ярослав Степанов.
— Когда тебя объявляли перед первым боем в Top Dog, было озвучено, что ты начал заниматься боксом в 14 лет. Действительно ли это так?
— Да, так и есть. Меня отец отдал в «Золотую перчатку», и я там прозанимался всю свою жизнь. И продолжаю там заниматься. Сначала тренировался и выступал по карате. Имел неплохие результаты, ездил по соревнованиям. Коричневый пояс у меня есть по карате. Но потом, когда встретился с Дмитрием Кудряшовым, — мы с ним тогда тренировались и с тех времен знались — он сказал, что пошел на бокс. Мол, классная тема. Я подумал: почему бы тоже не пойти? Пришел к отцу, сказал: «Пап, хочу на бокс». И он меня отдал на бокс в ту секцию, где сам занимался.
— Получается, ты попал в боксерскую секцию под влиянием Дмитрия Кудряшова?
— Непосредственно после разговора с ним, в этот же день пришел домой и завел разговор с отцом. Попросил перевести меня на более серьезный вид спорта.
— До какого уровня успел тогда дойти?
— У меня первый юношеский разряд по боксу был. Выигрывал международные турниры. Довольно-таки неплохие результаты показывал, но не успел раскрыться. Не хватило времени, случился определенный конфуз в моей жизни…
— Известный факт, что ты какое-то время провел в местах лишения свободы. Как так получилось?
— Да, эта история требует отдельного внимания. Попал я в места не столь отдаленные в 2006 году. Не по своей вине. По стечению злых обстоятельств. Или какого-то рока. Или даже, наверное, по прихоти некоторых недобросовестных… Ну, буду говорить простыми словами — мрази, которые повлияли на мою судьбу. Негодяи, которые в угоду своих схем гнилых использовали возможности свои финансовые, связи и упекли меня и еще несколько человек за решетку, обвинив в преступлении, которого я не совершал.
— А в чем именно тебя обвинили?
— Рассказывая эту историю, я всегда начинаю закипать внутри. Всегда сложно делиться этим, потому что до сих пор осталась несправедливость, разочарование и осадок, который не дает спокойно общаться и рассказывать. Отсидел я по 162, часть 2: «Разбойное нападение». Скажу в двух словах: было нападение на одного предпринимателя. И путем некоторых схем ребята сфабриковали дело, чтобы скомпрометировать другое звено, так скажем. Чтобы через нас выйти на других людей. Не хочу сейчас рассказывать подробности, имена называть. Кому интересно — тот может со мной связаться, и я более детально пообщаюсь на эту тему. Знаю одно: я отбыл срок не за свое преступление. Не совершив его, я там оказался. Семь лет провел. Свою молодость отдал. Потерял здоровье — и физически, и психологически. Но выбравшись из этого болота, я нашел в себе силы вернуться к нормальной жизни. Постаравшись простить этих людей, которые повлияли на мою судьбу. Я убрал их в сторону в своей голове.
— Мы немного пообщались до начала съемки, и ты рассказал суть дела. В двух словах не опишешь. Но главный факт — когда началось разбирательство по этому делу, насколько я понимаю, выяснилось, что у тебя в момент нападения было железное алиби. Почему это не учлось?
— По одной причине: там вопрос решали деньги. Ребята были состоятельные, воздушные — всех и все купили. Чтобы мне выбраться из этой ситуации, мне нужно было заплатить колоссальную сумму денег. Мне на тот момент было 19-20 лет, и ни у меня, ни у родителей таких средств не было. И потому алиби, которое у меня было, они не взяли во внимание. А на тот момент, когда на самом деле происходило нападение на человека, за которого я сидел, мы находились на аппаратах, играли с ребятами. Многие нас видели, выступали в суде, но ничего не помогло. Ни распечатки звонков, ни показания свидетелей. Деньги решают такие вопросы. Нас должны были посадить, и рычаги были колоссальными.
— Были ли истории, когда из тебя пытались «выбить» что-то, чтобы заставить взять на себя вину за то, чего ты не совершал?
— На протяжении всего срока… (речь идет о годах 2006 — 2013 — прим.) Ну, не всего, но половины точно. И начиная с первого дня, как меня забрали, начались пытки. «Ласточки» — кто осведомлен, тот знает. Всякие удушающие приемы. Были применены конкретные действия, чтобы выбить из меня явки. Но я не мог подписать, потому что пострадали бы другие люди, близкие мне. А потом, на протяжении трех-четырех лет эти люди не могли отстать от меня и остальных ребят. Продолжали оказывать давление. По этой причине, если кто видел мои бои и меня без майки, тот заметил шрамы, порезы — все это отголоски того прессинга, давления, борьбы с несправедливостью. Все — оттуда.
— Можешь немного больше рассказать о появлении этих шрамов? В результате чего они появились?
— Я препятствовал беспределу, который они чинили, путем давления через администрацию. Ну, в основном, потому что там администрация тоже имеет власть. Также были прецеденты, когда «они» фигурировали, уже когда мы находились там. То есть, люди имели возможность проникновения на территорию, как бы это ни звучало бредово. Но бабки решают все. А эти порезы — это просто метод противодействия: нанести себе увечье, чтобы избегать дальнейших нагрузок, более серьезных. Можно сказать, обходился малой кровью. Это было неоднократно, а на протяжении трех-четырех лет.
- То есть, ты сам вредил себе, чтобы тебе не навредили больше?
— Да.
— Был ли момент, когда ты находился на грани жизни и смерти?
— Такого прям не было, чтобы я прям…Я отдавал себе отчет…Я не собирался лишать себя жизни, я люблю жизнь. Просто эти ситуации вынуждали прибегать к крайним мерам. Голодовки неоднократно были. Но не думаю, что это меня подводило к какой-то грани. Резавшись, я понимал, что нужно это делать с головой. То есть, если себе «чикнуть» сонную артерию, то, конечно, у тебя уже не будет шансов. А если зацепить одну вену, то это допустимо. Будет много крови, но ты останешься в живых.
— А ты упомянул метод «Ласточка». Что это такое?
— Стул. Связаны руки, ноги. Веревка через спинку, и натягивают в подвешенном состоянии. Наручники сзади. Закрывают рот. Мешок на глаза. Ну, в общем, все, на что гораздо у тебя воображение…Вот. Ну, и ты висишь, как ласточка, грубо говоря. И испытываешь мучения.
— Это самая сильная боль, которую ты испытывал в жизни?
— Ну да, это было больно. Я потерял сознание. У меня онемевшие руки были еще потом пару месяцев, потому что передавили запястья. Так вот, я потерял сознание от боли, потом меня привели в чувство, начали со мной беседовать. В общем, это было довольно-таки больно.
— Цель этого — выбить явку?
— Да.
— И ты ничего не подписал?
— Нет. Ни одной явки я не написал за всю жизнь.
— Насколько я понимаю, у нас в стране функционируют организации, защищающие интересы заключенных, к которым применяют пытки. Пробовал обращаться?
— Конечно. На протяжении всего времени боролись за справедливость. И мои родители, и мои близкие, но ничего не помогло. Правозащитникам и всем остальным писали. Дописались до Страсбурга — ничего не помогало, потому что все было сфабриковано четко и грамотно. Сшито капитально. Можно было бы к кое-чему придраться, но наша судебная система… Как говорят, закон, как дышло: куда повернет — туда и вышло. Писали, но ничего не помогало. Были потом какие-то компенсации, но это уже другая история. Но да, были позднее компенсации, которые выплатили по здоровью.
— Семь лет в местах лишения свободы — звучит, как очень немалый срок. Ты пришел туда человеком из спорта. Была ли возможность поддерживать форму?
— Благодаря своим мыслям, надеждам, желанию вернуться в спорт я не забрасывал это дело. При возможностях я всегда занимался спортом. Не всегда это было возможно, потому что…. Ну, потому что. Мы были в местах, где не предоставляют возможностей, которые ты хочешь. Да, занимался, как мог, сколько мог. Но это, можно сказать, ничто. По сути, семь лет было просто потеряно. Максимум физкультура где-то там по утрам. Хотя бывали моменты, когда можно было реализовать свои желания. Я ездил из одного места в другое, и где-то можно было заниматься на свежем воздухе, а в других местах — невозможно.
— Вячеслав Дацик рассказывал, что он в заключении даже обзаводился неким инвентарем и делал из подручных средств что-то вроде перчаток. Это было нужно для спаррингов. А у тебя были возможности спарринговать?
— Ну, спарринговались… Бывало и в случайных встречах. А так, это вообще не приветствуется в тех местах. И Дацик — я не знаю, где он спарринговался. Судя по той форме, в которой он оттуда вышел, он там на диване сидел, плюшками баловался. Наверное, выдает желаемое за действительное. Ну, и у меня не было той подготовки, которую бы мне хотелось. Были просто турники, брусья — максимум.
— Опять же, перед первым боем в Top Dog Регбист, объявляя тебя, произнес: «Представляющийся в социальных сетях как Козырный Фраер». Что это значит?
— Это была не то, что бы ошибка… Просто это было не согласованно со мной, но так сложились обстоятельства. Где-то в соцсетях у меня было выделено это прозвище, логин. И ребята посчитали, что это прикольно. Так меня и объявили. Я подумал: «Да ладно? Не может быть. Почему? Не согласен я так…». А вообще, это значение не всем понятно, естественно. Ничего плохого оно за собой не несет. Скажу в двух-трех словах. Козырный фраер — это тот человек, который пользуется каким-то блатом в местах не столь отдаленных. Который имеет определенный статус. Не самый высокий, но определенным положением пользуется. Если говорят просто «Фраер», то это о человеке, личности, которая — незаурядная. А вот «Козырный» — он уже имеет какие-то…
— Привилегии?
— Да!
— А сейчас этот статус для тебя каким-то образом актуален?
— Нет. У меня сейчас абсолютно статус спортсмена, семьянина, законопослушного гражданина. Я же говорю, то, что было в те времена, когда я там оказался — это меня упекли не по моему желанию или вине. Можно сказать, меня заставили стать таким. Принудили бороться с системой, потому что это было незаконно сделано с их стороны. Я вынужден был там позиционировать себя определенным образом. Сейчас же у меня совсем другие представления, другой образ жизни, все по-другому.
— 2013 год, ты выходишь. В каком физическом состоянии? Допустим, каким получился бы твой спарринг в первый день на свободе?
— Да какое состояние… Килограммов 80 было. Может, на характере вывез бы, но по физическим кондициям… Ну никакой. Ничего из себя не представлял. Говорят, если есть школа бокса, навыки, азы — оно остается. Ну, что-то там осталось: боковой, апперкот, джеб, уклончик, нырок. Но я вышел никакой абсолютно.
— Почему в какой-то момент решил пойти драться на голых кулаках?
— Потому что это недавно появилось. Потому что у меня был немаленький опыт на улице, не будем кривить душой. Были у меня бои на улице — и не один, и не два. Вообще, не скажу, что меня это сразу увлекло и затянуло. Это определенная ступенька в дальнейший профессиональный спорт. Благодаря этому можно попасть в бокс. А я себя в боксе вижу перспективным бойцом — не только в кулачке. Хотя и нишу кулачки я тоже теперь понимаю, имею представление, что там делается и как двигается процедура вся. А вообще, есть представление у меня: показать себя там, чтобы оказаться в боксе.
— Почему обратил внимание именно на Top Dog?
— Нравится антураж, атмосфера. Когда я уже отбоксировал первый бой, потом вышел, посмотрел это все со стороны, и меня прям захватило. Этот адреналин, который летает в воздухе. Сено, кровь летит, эмоции, как на гладиаторских боях. Это мощно, эмоционально. Сильная энергетическая составляющая. Это красиво. И сено… интересно! Все это шоу мне сразу понравилось.
— Твой жизненный бэкграунд подразумевает, что ты очень внимательно относишься ко всему сказанному. Правильно понимаю, что ты не можешь представить себя в трешток-перепалках?
— Вообще, хочу сказать: все, что из тебя выходит, когда ты высказываешься, все твои слова — они имеют значение очень мощное. Не только по отношению к человеку, но и вообще к Вселенной. Все зеркально и может вернуться. Выражаясь некорректно по отношению к кому-то, ты наносишь ущерб не только человеку, но еще и себе, потому что вызываешь ответную реакцию. Это может материализоваться, вернуться к тебе бумерангом. Необязательно слова — хватает и эмоций отрицательных. Зачем вообще испытывать к кому-то отрицательные эмоции? Лучше получать только положительные и быть позитивным человеком. Не вести себя, как какое-то быдло. Если коснется какой-то нестандартной ситуации, какого-то конфликта, я за словом в карман не полезу. И поругаться могу, и матом. Но стараюсь избегать этих моментов.
— Правильно понимаю, что ты параллельно с карьерой бойца еще и работаешь?
— Когда я вышел, устроился в «МОНРЕМ». Фирма, которая сейчас дает мне работу и поддерживает меня во всем, когда я не работаю. Фирма очень известная в нашем городе. Работает она по заводам вроде «Роснефть», «Лукойл», «Газпром». Все эти заводы — самые мощные, и мы заходим туда. Нефтеперерабатывающие заводы, и химические. Мне посчастливилось устроиться в эту фирму, и уже девять лет работаю. Все здорово.
— Ты за победу над Мусаловым получил в качестве бонуса телефон. Что с ним сделал?
— Начал пользоваться. Хотел продать, но меня уговорили близкие, что нужно «пилить контент». Другой возможности купить телефон не будет, и меня попросили его оставить. Я недолго отказывался. Открыл: ну да, хороший. Стал пользоваться.
— Тебе предстоит бой с Рустамом Астероидом, и его бэкграунд в боях кажется более скудным, чем у того же Махмуда Мусалова, с которым ты дрался последний раз. Как думаешь, он будет удобнее для тебя как соперник?
— Боксировал с Махмудом, и это было очень неудобно. Он был легче, был скоростным. По нему было сложно попасть — уходил с линии атак. Рустам более откровенен, более открыт. Есть у него некоторые бреши в обороне. Можно будет с ним поработать. Есть определенные тактики, которые мы проработали во время подготовки. Постараюсь показать свои максимальные возможности. Все, что отработал в подготовке, материализую в бою.
— Мы сегодня касались Вячеслава Дацика и ты о нем высказался с улыбкой. А как относишься к пути, который он прошел?
— Ну, а что такого особенного, какие у него там были сложные жизненные ситуации? Сколько он там побывал… И то, он был в таких местах был, где не самые жесткие… Сейчас могу сказать, что он двигается вполне уверенно. Набрал форму, молодец. Показывает неплохие результаты. По сравнению с тем, что было — небо и земля. Когда он вышел… Там нечем было гордиться, что он, якобы, тренировался. Вот сейчас — да, какой-то уровень у него есть. И то, так, не особо впечатляет.
— Почему?
— Потому что если сравнивать, например, с Дмитрием Кудряшовым. Если им посчастливится встретиться…
— Дмитрию же еще Вагабова надо пройти.
— Кстати, тот же Вагабов — достойный боец. В плане боксерской составляющей он мне ближе. Эти ребята — Вагаб, Дима — у них более профессиональная подготовка. А у Дацика… Ну, есть физическая мощь, но техники минимум. Выигрывает за счет силы.
— Если Кудряшов и Дацик подерутся, кто победит?
— Думаю, Дима его уронит.
— Где бы ты хотел оказаться до конца 2022 года?
— Хотел бы оказаться с перстнем [Top Dog]. Хотел бы оказаться в профессиональном боксе. У меня только такие мысли. А вообще, там, где хотел оказаться — я уже оказался. А дальше — как посчастливится.
Подписывайтесь на наш ютуб-канал про ММА, чтобы ничего не пропустить!
