«Болели друг за друга, а он говорит: «Не знаю его, мешок». Олейник — о дружбе c Емельяненко, UFC и уходе из спорта

Алексею Олейнику 44, и за его плечами 76 боев, 15 из которых он провел в UFC. Каких-то полтора года назад дела у российского ветерана шли феноменально: в 2020-м Олейник стал первым бойцом, кто выигрывал в четырех разных десятилетиях, набрал серию из двух побед и получил поединок с Дерриком Льюисом. В первом раунде россиянин почти провел удушающий, но соперник вырвался и забрал победу. Казалось, на этом карьера Олейника в UFC может закончиться, но тяжеловес удержался в лучшей лиге мира и скоро снова подерется.

Соперником Алексея стал его бывший спарринг-партнер Грег Харди из США. Американцу 33 года, и он прежде всего известен тем, что в ММА перешел из американского футбола, где выступал на довольно высоком уровне. Харди попал в UFC три года назад. С тех пор Грег провел девять боев: четыре выиграл, столько же проиграл и один его поединок был признан несостоявшимся. Еще Харди дважды дрался с россиянами: весной 2019-го он нокаутировал Дмитрия Смолякова, а в конце осени того же года Грег проиграл решением судей Александру Волкову. Олейник и Харди подерутся на UFC 270 22 января.

Мы позвонили Олейнику и спросили:

• Почему перестал общаться с журналистами после поражения от Сергея Спивака в июне 2021-го?
• Как удалось удержаться в UFC?
• Чем Олейнику больше всего запомнилась совместная работа с Харди;
• Вернется ли Алексей работать в Россию;
• Как Олейник относится к последним успехам А. Емельяненко.

— У вас отметина под глазом. Откуда она? В инстаграме вроде не было видно.
— Мы не вывешиваем, мол, вот я ссадину получил или рука треснула. Происходит и происходит. Рассказываем о повреждениях, только если это как-то влияет на бои. А если все в норме, то это обычные наши бойцовские будни. Синяк, ушиб — для меня в этом нет ничего экстраординарного. У нас два раза в неделю проходят спарринги. Иногда бескровно, а иногда получаем.

— После боя с Льюисом вы долго не общались с журналистами, а когда пообщались — признались, что то поражение вас надломило. Сейчас похожая ситуация?
— Наверное, нет. Льюис… Тогда было ощущение, что дрался с непорядочным человеком. Нормальный мужчина себя так не ведет. Даже на знаю, как это описать: все эти дебильные вещи с плеванием в еду, грязный трешток, пиар этот… Я его не понимаю. Были возможности тот бой завершить, но не доработал одно мгновение, не дотянул соломинку.

— А с чем тогда связана пауза в общении с журналистами?
— Почему-то в большинстве случаев ко мне обращаются, чтобы поговорить о чем-то или ком-то. Многие вопросы мне не очень нравятся. Некоторые журналисты гонятся за какой-то желтушностью: кто-то что-то сказал — прокомментируйте. Вместо того, чтобы говорить обо мне или других ребятах, которые идут к вершинам, спрашивают какую-то чушь. Спрашивают скандальные вещи, а не про спорт. Не понимаю, зачем мне — бойцу со стажем — в этом участвовать. Да и от интервью я устал. Если раньше я где-то гонялся за интервью, то сейчас иногда избегаю даже.

— Казалось, что ваш бой с Сергеем Спиваком может стать для вас последним в UFC, если вы проиграете. Как вам в итоге удалось удержаться?
— Мне сложно ответить на этот вопрос, и я его не понимаю. Все говорят о «чистке» и каких-то увольнениях, но ведь некоторые бойцы сами с определенного момента не хотят оставаться в UFC. Особенно те, кому тяжело, допустим, в 40 лет не пользоваться какой-то химией и так далее. Плюс иногда есть возможность заработать не 10 рублей, а семь, но обойтись при этом меньшей кровью, и люди этим пользуются.

— Ваш приятель по American Top Team Джуниор дос Сантос недавно подписал контракт с лигой Хабиба Eagle FC. Вам поступали подобные предложения последнее время?
— Знаю про Джуниора, поскольку он также подписался с моим менеджером. Мы видимся с ним несколько раз на неделе и все это обсуждаем, советуемся. Поступали ли мне предложения? Они не то чтобы не поступали — вопрос в другом. Такая заинтересованность должна идти изнутри, а у меня пока нет желания менять промоушен. Наверное, когда-то захочу сменить место или завершить карьеру — все-таки мне не 25. Когда решу — тогда и уйду, либо закончу. Плюс есть определенный момент гордости в том, что я — самый возрастной боец UFC и что у меня больше всех боев в лиге. У меня сейчас достаточно опыта и связей в руководстве UFC. Есть много бонусов — четыре, далеко не все российские бойцы столько получали. Хотя я не гонюсь за медалями и шевронами. Дерусь сейчас только для себя.

Раньше я дрался за клуб, за товарищей, за фанатов, за страну. Но теперь понял, что выступать за кого-то — ненужная деятельность. Да, я представляю флаг нашей страны, горжусь, когда выигрываю, и мне нравится приносить победы нашей стране, нашим соотечественникам и всем русскоязычным болельщикам. «Наша страна» — это для меня была и есть Советский Союз. Но все же подчеркну, что в первую очередь сегодня я дерусь для себя. Себе доказываю, себе показываю и себя же проверяю на выносливость, на дух мужчины и воина. В общем, могу долго рассказывать. Подеремся сейчас — посмотрим, каким будет самочувствие. Либо еще останусь в UFC, либо уйду в другой промоушен. А могу закончить и перейти в другую деятельность. Например, в тренерскую. Многие ребята говорят, что я отличный тренер. Единственное — есть чувство, что наелся боями. Хочется отвлечься на что-то другое. Но в плане опыта как тренер я могу дать фору любым черным поясам и чемпионам мира.

— Хотели бы остаться в АТТ как тренер?
— Абсолютно необязательно. Нет желания и цели оставаться тренировать в American Top Team. Зачем мне это? Спокойно могу открывать свой зал и тренировать в школе Олейника. Причем в любом месте. Будет ли это привязка к АТТ или нет — это не так важно.

— В России хотели бы открыть школу?
— Да почему нет. Бывал во многих местах, где мне понравилось. Очень понравилась академия в Екатеринбурге. Такой уровень, что они обогнали большинство залов, которые я когда-либо видел. В разных местах бывал. Например, Якутия: хорошие люди, спокойные, крепкие и с духом. Но у них там это все слабо развито. Почему бы не выбрать такое место? А не Москву, где уже 500 разных залов, которые воюют, конкурируют и так далее. Мне это не нужно, мне нужен спорт.

— Еще вопрос о вашей карьере в UFC. Ваш менеджер Али Абдель-Азиз считается самым могущественным в индустрии. Можно сказать, что благодаря нему вы даже на серии поражений можете чувствовать себя уверенно?
— Вы сами сказали — менеджер сильный и могущественный. Бывают такие: у него один боец в UFC, а он все что-то там спорит, доказывает постоянно. А есть менеджеры, у которых в UFC 50 бойцов и некоторые с поясами. Логично, что с таким менеджером лучше не ссориться, ведь он может влиять даже на такую организацию как UFC. И прислушиваться к этому человеку будут больше, потому что он действительно много сделал. Привел целый поток бойцов с заслугами или перспективами. Ни один менеджер, наверное, не приводит столько свежей крови. В UFC это ценят. И мне, естественно, приятнее работать с лучшей менеджерской компанией.

— Вы с вашим соперником Грегом Харди немало проработали вместе в ATT. Какие отношения у вас успели сложиться?
— Практически со всеми ребятами в АТТ у меня очень хорошие отношения. С Грегом я работал два или два с половиной года. Помогал изучать защиту от борьбы, от проходов. Короче, как работать против такого бойца, как Алексей Олейник. Ну ничего, я так давно в ММА: есть бойцы, которые ходили в школу, когда я выступал, а сейчас они дерутся со мной. Так что на это нечего пенять. Нужно либо заканчивать, либо принимать это как данность и улыбаться. Стараться свой ум теребить настолько, чтобы можно было выступать на уровне с этими голодными ребятами. Это безумно сложно, зато не дает закиснуть личности и мозгу.

— У вас есть понимание, как вы будете побеждать Харди, которого сами же готовили под Алексея Олейника?
 — Всегда есть два-три направления развития поединка. Допустим, он бьет ногами — делаешь одно, если руками — другое. Отступает — одно, наступает — другое. Этот алгоритм у меня проработан в голове всегда, и остается только подогнать его под вес конкретного соперника, его скорость и другие тактико-технические характеристики.

— Про Харди говорят, что он невероятно силен физически. Вас он этим поражал?
— Поражать — наверное, нет. Но скажу так: в АТТ были десятки бойцов, кто был быстрее меня, гибче, лучше в ударной технике или чем-то еще. Но вот чтобы мощнее и сильнее физически — таких было всего человека два-три. И один из них — Грег. У меня есть свои проблемы — скорость, например. В физике таких проблем нет, но Грег посильнее меня будет. Физика у него страшная. Думаю, она идет от ног. У него страшные такие ляжки из американского футбола. Он может, как паровоз идти и сносить кого угодно. Но поскольку он не борец, то я думаю, мне не стоит бояться, что он захочет меня снести и бороть. Наверняка будет стараться держать меня на комфортной дистанции.

— Вы тренировали борьбу Харди. Она ему хорошо давалась?
— Не сказал бы, но за счет физических данных и наработок из футбола он может снести человека с ног и держать его внизу. И ты просто его не сдвинешь. А по поводу давалась или нет: борьба — это мозги и опыт. Ты все это запоминаешь только тогда, когда много лет повторяешь и прокручиваешь в мозгу. Тогда есть толк. Хотя мне попадались люди, которым вроде бы плохо давалась борьба, но они смогли научиться от нее защищаться.

— От результата вашего боя с Харди может зависеть — продолжите ли вы карьеру дальше?
— Наверное, может. Но по большей части решение за мной. Мне не нужно держаться до конца. Раз получить, два получить, пять, десять — этого не захочет ни один нормальный человек. Тем более я понимаю, что могу перейти в звездную организацию чуть ниже уровнем UFC — ONE FC, например — и получать примерно те же деньги, но уровень оппозиции будет на порядок ниже. Кто-то скажет: «Почему Олейник не сделал этого раньше?» Не делал и не буду, пока сам не захочу.

— В августе 2020 года вы вышли на серии из двух побед драться с четвертым номером Льюисом и едва не задушили его, но в итоге проиграли. Нет ощущения, что в тот момент наступила черная полоса?
— Не могу так сказать. Живу как живу. Делаю все изо всех сил. Везение, невезение — это уже рассуждения для тех, кто хочет объяснить свои поражения чем-то другим. Провожу в зале столько же времени, как и раньше. А иногда и дольше. Перерабатываю средневесов и легковесов. Да, мне уже тяжелей, у меня за плечами большой груз из травм, опыта и лет. Ну и что?! Это мой путь, и я его выбрал. Иду по нему. А те, кто болтает, сидя за компьютером, попивая пепси, пиво или еще что-то, меня не волнуют. Это тени, которые разговаривают. Мало кто в трезвом уме будет меня критиковать и смеяться. И тот факт, что это делают люди, не относящиеся к спорту… Наверное, такой мир у нас: мы смеемся с певцов, политиков, а они смеются над нами или кем-то еще, и так далее.

— Вас вдохновляет пример вашего друга Андрея Орловского, который примерно в таком же возрасте умудряется выигрывать?
— Нет. У него свой путь, а я иду несколько другой дорогой, нежели Андрей.

— Он недавно вызывал на бой Александра Волкова. Вам как болельщику было бы интересно увидеть это?
— Как болельщику — наверное, интересно. Но поскольку я знаю лично и Сашу Волкова, и Андрея Орловского — мне не сильно хотелось бы, чтобы они дрались. Наверное, ни за кого бы не болел в это бою.

— Несколько лет назад, когда Федор Емельяненко упал в нокаут от Мэтта Митриона, вы высказали вполне логичную мысль, что Федору, на ваш взгляд, не хватает практики в зарубежных залах. Но не так давно Емельяненко в свои 45 одержал статусную победу над Тимоти Джонсоном, а к бою он подготовился у себя в Старом Осколе. Мало того, его ученики, которые работают с ним в одном зале, дерутся за пояса в Bellator. Как могли бы это объяснить?
— Да никак. Молодцы. Красавчики. Это первое. Второе: эти ребята же все равно ездили в другие залы и там занимались. В том числе и в Америке. Ну, и третье — необязательно ездить в другие залы, но нужно привносить в свои тренировки что-то новое. Если твои тренировки на протяжении 10 лет будут одинаковыми, то и ты не будешь меняться. Это должен делать либо ты сам, либо тренер. Ребята из Fedor Team работали с нашими ребятами какое-то время назад, и до сих пор, как я понимаю, работают. Я говорю о наших ребятах — выходцах из клана Минамото.

— Допускаете, что Федор в будущем будет считаться носителем особой и отдельной боевой философии и методики, как ваш сенсей Геннадий Минка?
— Не думаю, что Федор показывает суперсекретные методики. Скорее, Федор по большей части передает характер, силу и дух. Посмотрите, за счет чего выигрывают Немков, Молдавский и остальные — прямой, боковой и апперкот. Это приемы, которые знают все. Но нужно отработать их до такого уровня, чтобы в бою ты мог за счет них обыграть соперника. А если не сработает — включить дух и характер. У Федора есть крутой характер, и он у него был всегда. Видно, что он подустал, но и я тоже подустал. Главное, что ребята видят этот стержень и могут учиться. Взять того же Брока Леснара — махина страшная с вот такими сиськами, ляжками и бицепсами. Казалось бы, смотри какая штука. Но стержня нет — и уже не то. Нахрапом полетел, смотрит: не сломал. Тут же закрылся в раковину и наполучал. С ним так всегда и было. Ему бы характер Федора — представьте, что бы это была за машина!

— Дэйна Уайт мечтал устроить бой Федору и Леснару. Как думаете, кто кого побил бы на пике?
— Не думаю, что Брок Леснар что-то сделал Федору. У него атаки опасные продолжаются только две-три минуты. Ну придавил бы за счет массы к сетке или к полу — и что? Приемы он не делал, а забивать Федора особо никому не удавалось. Думаю, Федор начал бы его гонять и минуты за две-три разбил бы Леснара.

 — Вас впечатлила победа Емельяненко над Джонсоном?
— Тимоти всегда был очень силен, но он чуть медленный. А у Федора есть взрыв, и он его показал. То есть — руки вроде бы широко и низко держит, но за счет ног переместился так, что руками и двигать особо не пришлось — они уже перед человеком. В общем, порадовал.

— Сергей Харитонов предположил, что Джонсон мог проиграть по договоренности. Верите, что такое возможно?
— Вряд ли… Честно говоря, даже в голову это не приходило. И не слышал этих слов Сергея. Не хочу омрачать себе впечатления от этого боя подобными размышлениями. Мое мнение — вряд ли.

— Поглядываете ли за российскими ММА?
— Нет. Слежу только за результатами, которые мне интересны, и за некоторыми бойцами. Именно бойцами, а не людьми, которые занимаются фигней — как какой-нибудь Джигурда, например. Не могу назвать это боями. Немножко аж стыдно за наш вид спорта. За Исмаиловым с Минеевым наблюдал — это интересно. Теперь Шлеменко будет драться с Исмаиловым — тоже любопытно.

— Не могу не спросить об Александре Емельяненко. Между вами, насколько я помню, никогда не было взаимной симпатии, но на данный момент уже сложно вспомнить, чтобы кто-то из вас вспоминал другого злым словом. С какими чувствами сейчас встречаете очередную новость о нем в своем смартфоне?
— Неправда, что мы никогда не относились друг к другу с симпатией. Когда-то мы тренировались вместе, ходили в один зал. Договаривались: «Саш, давай потренируемся сегодня». Приходили, боролись, отрабатывали. Вроде все было отлично. Встречались не раз на турнирах в качестве почетных гостей: «Леха!», «Саня!» Помогали, поддерживали, болели друг за друга. А потом внезапно через полгода после того, как вместе боролись, он говорит: «Вообще не знаю этого парня, никогда его не видел, Мешок». Не понял вообще этого: вроде боролись недавно, все было нормально, а сейчас ты напрягаешься… По поводу Саши скажу так: покуда он занимается херней, я всегда буду говорить: он занимается херней. Когда будет заниматься спортом или какой-то еще нормальной деятельностью — я буду говорить о нем нормально. Это адекватное человеческое отношение. И это касается любого — не только Саши. Если будет повод, я скажу: Сашу знаю, Саша — молодец, хороший парень. Когда-то споткнулся, а сейчас поднялся и делает нормальные вещи.