Григорий Пономарев — самый заметный боец из зала Федора Емельяненко. Он весит 140 кг, а период из жизни, когда его вес опускался до 126 кг, вспоминает словами: «было неприятно, думал, ветром от кондиционера снесет».
За его плечами богатый любительский бэкграунд в панкратионе, самбо и ММА. Ближайшей осенью Пономарев должен дебютировать в профи. Произойдет это в рамках гран-при Fight Nights, которое называется «Больше — круче». Там принимают участие бойцы, вес которых должен быть не ниже 120 кг.
Корреспондент Sport24 Ярослав Степанов говорит с Пономаревым о спартанско-кемеровской школе боевого самбо, где разрешалось пробивать пенальти (вместо мяча — голова), наказании от Федора за слишком жесткую работу на спаррингах, знаменитом старооскольском нежелании попадать в UFC, и замечании, которое прилетело Григорию за пост в инстаграме, посвященный Путину.
— У многих габаритных бойцов есть истории из разряда: «Когда я ездил в детстве на соревнования, из-за веса меня ставили против старших ребят». Это ваш случай?
— Нет. В этом возрасте я был очень маленький. Я был очень поздний, даже в школе особо не отличался ростом от девочек. Были девочки повыше и потяжелее меня. Это длилось вплоть до девятого класса. Потом, когда я попал в кадетский корпус, меня там то ли из-за еды, то ли климата, маленько разбомбило, и я стал расти.
— Какой у вас сейчас вес?
— Сейчас у меня 140 кг гуляет. Не поднимается и не падает.
— Бывало, что поднимался выше 140?
— Когда был карантин, до 150 кг вес поднялся.
— А максимально опускался до какой цифры?
— На чемпионате мира я болезненный был. Буквально каждые сутки терял по килограмму. Вес упал до 126 кг.
— Чувствовали себя непривычно?
— Честно говоря, чувствовал себя отвратительно. Думал, меня ветром будет уносить от кондиционера. Он дует, а меня что-то пошатывает даже. Думал, схватиться за кого-нибудь.
— Вы как-то говорили, что посещали в Кемерово «спартанское» боевое самбо. Там было очень жестко?
— Жестковато. По форме, например, бардак был. Я мог надеть куртку с кудо, шорты из самбо, кожаные борцовки 80-х годов с белой полоской и перчатки красные. Мне их отец дал, их ни в одном виде спорта не используют. И это боевое самбо — ни шлема, ни накладок, ничего не было. Можно было локтями в голову добивать. На каждом соревновании бились по разным правилам. Как договоришься.
— Были последствия для здоровья?
— Нет. Конечно, если смотреть с позиции родителей и тренера, это было непрофессионально. А со стороны бойца наоборот — хардкорно. Закаляло. Подраться без шлема, без перчаток и накладок, добивать в партере, одиннадцатиметровый пробивать (удар ногой в голову по лежачему человеку). Для нас это нормально было.
— Как выглядел самый жесткий эпизод с вашей стороны?
— Я в основном умел добивать лежачих и у меня была нормальная ударка, у меня хорошо летали ноги. Все удары ногами летели в голову ребятам, которые хотели пройти мне в ноги и были пониже. Я пытался их раздергивать и втыкал им то левую, то правую мавашку. Одному чуваку я подсбил прицел маленько. Навстречу ему пробил левой передней, а он мне прошел в ноги и оказался снизу, и начал делать мне рычаг локтя, но затем у него из-за давления пошла кровь из носа. Ему дали три минуты. Потом он вышел, я ему двоечку всадил, он сложился, я его добил.
— Вы говорили, что на первых спаррингах в Старом Осколе работали так жестко, что Федор сам к вам подошел и сказал, чтобы вы работали спокойнее. Как это выглядело? Вы настолько жестко зарубались?
— Не сказал бы, что жестко зарубался. Рубился так, как дома учили, как мы дома спарринговались. Я ведь не знал, что ребята спаррингуются не так. Но, честно сказать, и на меня ведь там поддавливали. И Кирилл Юрьевич (Сидельников) поддавливал, и Валентин (Молдавский), и из-за этого мне приходилось использовать грубую физическую силу. Но не в то время и не в том месте я ее включил. Поэтому подошел Федор Владимирович, как бы это помягче сказать, угомонил меня и отправил в клетку со зверем Вадимом Немковым. Там я снова зарубился и знатно получил по голове.
— А с Федором тогда так не работали?
— Нет, я необычный спарринг-партнер, даже где-то опасный. Наверное, Федор Владимирович эту тему подсек и меня к себе не пускал. Возможно, я слабоват для него. Он меня не подтягивал, чтобы вместе работать.
— Мы знаем, что у Федора и ребят, которые с ним тренируются, много общего в характере. Если мы говорим про ММА, то они не любят медийно шуметь, избегают чего-то громкого и все такое. Вам тоже это близко?
— Я немного стеснительный в этом плане. Все дядьки взрослые и большие, будут обзываться, а я что им скажу? Могу сказать только: «Пойдем выйдем» или «Давай в клетке увидимся». Я тоже не очень это люблю. Трешток — это хорошо, но не тогда, когда он затрагивает личное.
— Есть пример трештока от Магомеда Исмаилова. Вроде, там нет грубости. Как вам такое?
— Я такой бы темой не занимался, но со стороны это замечательно смотрится. Есть вот телеведущие, певцы, а есть клоуны. Я не говорю, что Магомед Исмаилов клоун. Просто человек юморной, у него хорошо это получается. Сейчас он хороший блогер. В целом, хороший человек. Не могу про него ничего плохого сказать.
— Когда был бой Емельяненко и Исмаилова, вы с командой Федора были на сборах. Как смотрели?
— Собрались вместе и посмотрели. Всей командой. Даже Александр Васильевич Мичков смотрел.
— За кого болели?
— 50 на 50. Кто-то за Магомеда, кто-то за Александра. На самом деле, не хочу это обсуждать. Это их кухня, их старая история. Я вообще не могу ничего комментировать и говорить об этом. Я все равно ничего не знаю, не очень корректно с моей стороны будет.
— Удивил ли вас результат боя?
— Да. Я сам болел за Александра, правда. Каким бы плохим он не был, в нем есть что-то хорошее. Побухивает маленько, но все равно у него есть спортивный талант. Думал, все будет по-другому, что он будет двигаться, бить. А он руки опустил, согнулся весь. Человек был беспомощен абсолютно везде. Пропустил много ударов в стойке уже на первой минуте, борьбы у него совсем нет. Человек раньше занимался самбо, и не просто занимался, а выигрывал какие-то турниры, был вторым в России после Федора Владимировича. Александр боролся по спортивному самбо, по дзюдо. А в бою борьбы ноль было. Ни защититься не мог, ничего. Либо у Магомеда такая хорошая борьба, либо Саня не умеет защищаться.
— Вашу карьеру вести будут менеджеры Федора?
— В том числе. И мой отец, конечно же. И Федор Владимирович своим словом тоже помогает. Конечно, они будут помогать, потому что я в их команде здесь. И мое участие в гран-при Fight Nights Global — помощь менеджера Федора.
— Известный факт: люди из зала Федора вообще не очень хотят попадать в UFC. Вы тоже на будущее не планируете?
— Пока я не хочу через 20 голов перепрыгивать. Сначала семя нужно бросить, чтобы что-то маленько взросло. Думаю, моя дорога лежит в Bellator или в PFL, но не в UFC. Ребята у нас очень хорошие, но не идут они в UFC. Значит, что-то не то. Если они не пойдут, то и я туда не попаду. Никакого отторжения нет, но… В общем, не знаю. Пока рано об этом говорить. Время покажет.
— Мы знаем, что ребята из команды Федора идейно близки друг другу. Общаются между собой и вместе проводят свободное время. Я видел у вас пост в инстаграме, в котором вы критиковали Владимира Путина. Федор, как мы знаем, в прошлом — доверенное лицо президента. У вас на этой почве не было обсуждений?
— Честно говоря, Федора Владимировича с момента этого поста я еще не видел. Но мне шепнули, чтобы я завязывал с этой темой, прекращал бастовать и занимался спортом. Я немного успокоился. У меня очень грязноватый в этом плане инстаграм. Где-то и нецензурная брань бывает, разное бывает. В инстаграме я такой, какой есть на самом деле. Не играю роль хорошего парня. Могу где-то сматериться, ничего в этом такого нет. Конечно, иногда перебарщиваю в этом, что даже отец потом ругается.
— А почему вас попросили «успокоиться»?
— В жизни все может резко повернуться. Возможно, в будущем я в кабинет к Владимиру Владимировичу зайду. А ему скажут: «Он тут про вас пост написал, про то, какой вы царь».
