Борется против рака, домашнего насилия и за признание в США. Гига Чикадзе готов стать первым грузином с поясом UFC

Ярослав Степанов

Поделиться

Комментарии

7 марта Гига Чикадзе одержал вторую победу в UFC, а уже через неделю он звонил своему менеджеру, чтобы попросить организовать еще один бой в ближайшее время. И тут началась чехарда.

По разным причинам у него сорвались бои с Камой Уорфи, Майклом Джонсоном и Габриэлем Бенитезом. В итоге на турнире, который прошел в прошлые выходные, Чикадзе должен был подраться с Майком Дэвисом, но сорвался и этот поединок.

Спас ситуацию только Ирвин Ривера, который принял бой на двухдневном уведомлении и позволил Чикадзе продолжить побеждать в лучшей лиге мира. Теперь Гига хочет драться с Эдсоном Барбозой, а в будущем стать первым чемпионом UFC из Грузии.

Корреспондент Sport24 Ярослав Степанов говорит с Чикадзе о том, из-за чего он поменял кикбоксинг на ММА, почему решил открыть благотворительный фонд борьбы с раком, и как Гига пытается искоренить домашнее насилие в семьях.

— Прошла пара дней с боя. Расскажите, что уже успели сделать?
— После боя я прилетел домой, в Лос-Анджелес. Один день я полноценно провел с семьей, а на следующее утро встречался со своей командой из зала Kings MMA. Там были Фабрисиу Вердум, Бенил Дариуш и еще несколько ребят. Сейчас тяжелая ситуация, залы закрыты, и мы решили провести небольшую встречу, чуть потренироваться. И вот я снова дома с семьей.

— Можно ли сказать, что последние два месяца были самыми нервными в вашей карьере?
— Думаю, это скорее было забавно, чем нервно. Я подрался 7 марта, а уже 14-го звонил своему менеджеру с просьбой сделать еще один бой в ближайшее время, если это возможно. И мне предложили подраться с Камой Уорфи. Потом что-то не срослось. Далее предложили Майкла Джонсона — я согласился. И вдруг я увидел, что матчмейкеры UFC решили свести между собой Уорфи и Джонсона. Мой бой опять слетел. Потом предложили Габриэля Бенитеза на 25 апреля. Мероприятие отменилось, я чуть поник, особенно учитывая ситуацию вокруг, но все еще хотел драться, и мне предложили выступить против Майка Дэвиса. К сожалению, уже здесь, в Джексонвилле, он снялся с поединка, когда до него оставалось двое суток.

— Когда за 48 часов до боя поступило предложение драться с Ирвином Риверой, посмотрели ли вы какую-либо информацию о нем, прежде чем согласиться, или в тот момент было уже все равно, лишь бы выступить?
— Да, я успел посмотреть его бои. У него был агрессивный стиль, насколько я мог заметить. Он всегда идет на риск, и я понимал, что в бою ему нельзя давать ни шанса. Поэтому вел поединок осторожно, держал дистанцию и больше работал на технику, потому что он хорош. Я видел, как он вырубил своих трех последних соперников, и он был чемпионом Titan FC. Я знал, что у него точно нет желания проигрывать. В конце концов, он пришел, чтобы показывать шоу, демонстрировать класс. Поэтому, повторюсь, я действовал осторожно и с умом в этом бою.

— Был ли момент в бою, когда он доставил вам неприятности?
— В самом начале, когда бой только начинался… Он пытался наносить одиночные удары, прыгая как гладиатор. И он достал мой правый глаз. Никто не знает, но в первом раунде я не слишком хорошо видел правым глазом, поэтому полноценно мог все держать под контролем только наполовину. Но потом я подобрал дистанцию и стал наносить больше ответных ударов, работая вторым номером. И с этого момента уже не было ничего сложного.

— Известно, что вы начинали свой путь в единоборствах с одного из видов каратэ, который называется годзю-рю. Что этот стиль представляет из себя?
— Там есть броски, удары и пять-десять секунд разрешается проводить в партере, где ты можешь делать боевые. Годзю-рю я начал заниматься в девять лет, но перед этим ходил на тренировки по киокушин-каратэ. Это мне было примерно четыре года. И постепенно я нашел своего сэнсея, которого зовут Бата Чалидзе. Я был с ним с самого раннего детства, и он буквально выстраивал меня по чуть-чуть. Все то, что я умею сейчас, это безусловно его заслуга и его фундамент. Затем я перешел в кикбоксинг и смог там успешно применять то, чему научился в годзю-рю, потому что соперники не могли адаптироваться ко мне из-за выделяющегося стиля.

— Я видел видео, на котором ваш отец, забирая вас из роддома, говорит: «Это Гига Чикадзе, будущий чемпион мира по дзюдо и плаванию». Значит ли это, что он тоже имел непосредственное отношение к спорту?
— Да, он занимался дзюдо во времена Советского Союза. Он несколько раз был чемпионом СССР. И когда ему исполнилось 23 года, у него был шанс поехать на Олимпиаду. В итоге он травмировал колено и, к сожалению, ему пришлось завершить спортивную карьеру в очень молодом возрасте. Он постарался вложить многое в меня, поэтому тогда и сказал: «Родился Гига Чикадзе, дзюдоист и будущий чемпион мира». С тех пор отец — моя главная поддержка в спорте.

— Как вы вспоминаете свое детство в Грузии?
— Для Грузии это было тяжелое время. Развал СССР, у нас была война и в целом напряженная политическая обстановка. Не очень веселое время. Но в то же время, мне кажется, дети, которые росли тогда, научились быть жестче. Мы стали реально жесткими. Вы, ребята, и так знаете, что грузины — жесткие ребята, но особенно это развилось у того поколения. Мы научились помогать друг другу, научились быть сильными, научились, как не ломаться после поражений. Наверное, это то, что я вынес, оглядываясь на свое детство.

— Почему решили поменять каратэ на кикбоксинг?
— Я женился, когда мне было 18 лет. И я не мог обеспечить жизнь, занимаясь каратэ. Мне нужно было найти какой-нибудь другой вид спорта, в котором я бы мог зарабатывать. И тогда я был фанатом К-1, я следил за боями, за звездными спортсменами, и я решил начать строить карьеру в кикбоксинге. Спустя несколько боев мы начали общаться с командой Golden Glory, которая базировалась в Нидерландах. Они пригласили меня, я прилетел и с тех пор остался там. Это были мои первые серьезные шаги в кикбоксинге под руководством Рамона Деккерса, моего первого тренера в этой дисциплине.

— А чуть позже вы поменяли К-1 на ММА. Тоже из-за финансового вопроса?
— Да, все так. С тех пор, как организация К-1 умерла, я все еще рассчитывал, что, может, они вернутся. Но потом появилась организация Glory, и я увидел, что там все устроено не очень здорово. И я начал выбирать, куда идти дальше — в бокс или ММА. Но на фоне того, что у меня всегда были отличные удары ногами, я предпочел ММА и начал потихоньку изучать борьбу.

— Ваш тренер — Рафаэль Кордейру. Под его руководством тренируются многие известные бойцы из Бразилии: Вердум, Мачида, Шогун и так далее. Как вы оказались в этой компании?
— Да, кстати, это забавно. Когда я впервые оказался в его зале (2014 год), я даже не знал, кто такой Рафаэль Кордейру. Я тогда еще не был большим фанатом ММА. Когда я был еще совсем молодым, я смотрел бои Шогуна, Ройса Грейси, Вандерлея Сильвы, но позже я перестал следить за ММА и больше сосредоточился на К-1. В общем, я встретил Рафаэля и потренировался у него разок. Там было несколько бойцов UFC, и у них как раз проходили спарринги. И многие говорили, типа: «О, этот парень кикбоксер, этот парень чемпион мира, будет круто, если он тоже поспаррингует». И я провел отличные спарринги, после чего Рафаэль подошел ко мне и сказал: «Приходи к нам, мы поможем тебе со всем, что необходимо, и однажды ты станешь чемпионом мира в ММА». Тогда мне было 25 лет, и я принял окончательное решение о переходе в смешанные единоборства.

— Кстати, это же Кордейру сейчас работает с Майком Тайсоном?
— Да. Последние полтора месяца Рафаэль его тренирует. Кордейру живет в нескольких минутах езды от меня, в нашем зале. Рафаэль помогал мне, Марвину Веттори и Фабрисиу Вердуму, а после работы с нами ехал к Тайсону и тренировал его. Кажется, его цель — провести один благотворительный бой. Это то, о чем говорят, но еще ничего не анонсировано. У меня есть чуть больше информации, которую я пока не могу разглашать. Но вы увидите Майка в очень хорошей форме.

23 года назад Майк Тайсон откусил Холифилду ухо. В 2020-м они хотят подраться снова

— В инстаграме у вас есть две верифицированные странички. Одну можно найти по вашим имени и фамилии, а другую — по названию вашего благотворительного фонда «Нокаутируй рак». Правильно ли я понимаю, что основной является именно вторая страничка?
— Моя мать умерла от рака в 2013-м, и тогда я решил основать благотворительный фонд. Перед тем, как она ушла из жизни, я старался ее всячески поддерживать. Были, в том числе, и послания с поддержкой. Я постоянно наносил на свои шорты и футболки слоган — «нокаутируй рак». Это был период, когда я жил и выступал в Нидерландах, она смотрела мои бои, а я таким образом ее поддерживал. Через несколько месяцев после ее смерти я основал фонд, который так и назвал — «Нокаутируй рак». А инстаграм верифицировал обе мои странички. Первой была та, которая создана раньше. Там указаны мои имя и фамилия. А вторая — это та, которую я использую сейчас, как основную. Мы уже помогли многим людям победить рак. Сейчас процесс немного замедлился, потому что я нахожусь в США. Тяжело регулировать работу фонда отсюда. Но после своих боев я стараюсь кому-то помогать и кого-то поддерживать. Потому что это то, что навсегда будет в моем сердце.

— Я видел ваше интервью порталу UnWomen, в котором вы поднимали тему гендерных различий и насилия в семьях. Если не ошибаюсь, вы даже ездили по Грузии, рассказывая молодым ребятам, что мужчины не должны применять силу по отношению к своим детям и женам. Это действительно сильно актуальная проблема в вашей стране?
— Думаю, это проблема, актуальная во всем мире, не только в моей стране. Я прожил семь лет в Нидерландах, пять лет в США и везде сталкивался с таким типом проблем. Особенно это имеет место быть сейчас, когда вокруг пандемия, люди сидят по домам и происходит очень много внутренних конфликтов. То интервью, которое вы видели, вышло, вроде бы, в 2014-м, когда я начал работать с организацией UnWomen — «Объединенная национальная программа против насилия в отношении женщин и детей». В то время я ездил по стране, по разным ее частям, разным городам и рассказывал подросткам, что это неприемлимо — если мужчина поднимает руку на женщину. У меня есть сестра, жена, дочь. И я даже представить себе не могу, что что-то подобное может произойти с ними. Я хочу, чтобы мои дети росли в лучших условиях и в лучшем мире.

— Как вы следите (и следите ли) за тем, что происходит в Грузии?
— Я в курсе всего. У меня там много родных, много друзей. У меня есть несколько спонсоров в Грузии. Я не нахожусь в Грузии, но я грузин. Причина, по которой я живу в США — это желание реализовать себя. Реализовать себя и сделать так, чтобы Грузия гордилась мной. Чтобы они получили первого чемпиона UFC из Грузии. Я тут не из-за какой-то американской мечты, нет.

— Когда вы начинали заниматься спортом и продолжали развиваться уже на профессиональном уровне, приходилось ли вам переживать за свое финансовое благополучие? Или вы могли себе позволить сосредоточиться исключительно на успехах в спорте?
— Моя семья всегда была моей главной поддержкой. Даже когда я был ребенком. Не все мои сверстники могли ездить на соревнования, а я начал ездить на турниры с тренером, когда мне было 7 лет. Кстати, мои первые выездные соревнования проходили в Москве. Мой отец, моя семья поддерживали меня, чтобы по ходу карьеры я не испытывал каких-то проблем. Мы не были семьей, у которой были миллионы долларов, но они всегда старались мне помогать настолько, насколько это было возможно. Но, как я уже говорил, я женился в 18 лет и уже не мог себе позволить задерживаться в любителях, мне необходимо было зарабатывать. Но главной целью оставалось всегда — стать чемпионом. Я знал, что найду место, найду вид спорта, который будет приносить мне доход. Без спонсоров, конечно, было бы тяжело, но они у меня всегда были. И моими целями и мотивами неизменно остаются представлять свою страну достойно и стать первым чемпионом UFC из Грузии.