Два великих русских поэта XX века Сергей Есенин и Владимир Маяковский часто воспринимаются как две противоположности — «последний поэт деревни» и «первый поэт революции». Бытует мнение, что поэты соперничали, недолюбливая и высмеивая друг друга. В действительности они и правда нередко обменивались колкостями. Например, Сергей Александрович писал: «Мать честная! До чего бездарны поэмы Маяковского об Америке!» А Владимир Владимирович в свою очередь в стихотворении «Юбилейное» пренебрежительно называл коллегу «балалаечником».
Однако, при том что оба поэта были совершенно разными, они не могли не отмечать талант друг друга, а их отношения были сложнее, чем банальные соперничество и вражда. Писатель Матвей Ройзман рассказывал, что однажды слышал, как в редакции литературного журнала «Новый мир» Маяковский хвалил стихотворения Есенина, правда, в конце своей речи добавив: «Смотрите, Есенину ни слова о том, что я говорил». Публично главный поэт революции тоже признавал дарование коллеги: например, в интервью рижской газете в 1922 году он сказал, что из всех имажинистов в истории «останется лишь Есенин».
«Что ни говори, а Маяковского не выкинешь. Ляжет в литературе бревном, и многие о него споткнутся», — говорил уже Есенин о своем «заклятом друге».
Лучшая иллюстрация отношений между гениями — история их знакомства, которая закончилась интересным спором. Поэты впервые повстречались в Ленинграде, когда оба были уже более-менее известны. В тот момент молодой Сергей Есенин еще считал себя представителем новокрестьянской поэзии — всего через несколько лет он примкнет к имажинистам.
Маяковский, в свою очередь, относился к футуристам, которым изначально была враждебна элегическая деревенская поэзия, сконцентрированная вокруг природной красоты. При этом он даже тогда писал о стихах Есенина как о «способных».
«В первый раз я его встретил в лаптях и в рубахе с какими-то вышивками крестиками, — рассказывает Маяковский о первой встрече с Есениным в знаменитом эссе «Как делать стихи?» — Это было в одной из хороших ленинградских квартир. Зная, с каким удовольствием настоящий, а не декоративный мужик меняет свое одеяние на штиблеты и пиджак, я Есенину не поверил. Он мне показался опереточным, бутафорским. Тем более что он уже писал нравящиеся стихи и, очевидно, рубли на сапоги нашлись бы».
В день знакомства, уже уходя, Маяковский сказал: «Пари держу, что вы все эти лапти да петушки-гребешки бросите!» По словам Владимира Владимировича, тогда Есенин «возражал с убедительной горячностью», так что в итоге его увел друг и поэт Николай Клюев.
Хотя спор был шуточным, при следующей встрече, уже после революции 1917 года, Маяковский потребовал вернуть долг, ведь Есенин выглядел совсем по-другому: вместо рубахи и лаптей на нем были пиджак и галстук! Есенина замечание коллеги только разозлило, и он, по словам Маяковского, в ответ «пошел задираться».
Главный глашатай революции («Я, ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный»*) оказался во всем прав: в будущем Есенин не только перестанет носить крестьянскую одежду и разговаривать блаженным голосом, но и в конце концов порвет с имажинистами. В том же эссе «Как делать стихи?» Маяковский отмечал, что ему нравилась эволюция Есенина, который «выбирался из идеализированной деревенщины».
Есенин умер в 1925 году, повесившись в гостинице «Англетер». Маяковский после смерти коллеги посвятил ему пронзительное стихотворение:
Навсегда
теперь
язык
в зубах затворится.
Тяжело
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
умер
звонкий
забулдыга подмастерье.
* цитата из поэмы Маяковского «Во весь голос».
