«Все кровью залило. Ничего страшнее я не видел». Знаменитый хоккеист СССР едва не погиб от удара коньком в шею
Одной из самых страшных травм в истории мирового хоккея по праву считается повреждение голкипера «Баффало» Клинта Маларчука, которое он получил в матче против «Сент-Луиса» 22 марта 1989 года. В тот день уроженец штата Альберта мог погибнуть прямо на льду. При счете 1:0 в пользу «Сэйбрз» форвард «Блюз» Стив Таттл в пылу борьбы на чужом пятачке случайно махнул ногой и попал острым лезвием конька точно в горло стражу ворот соперника.
«Это было похоже на удар по маске. Боли не было, но я снял шлем. А потом я увидел кровь. Все вокруг стало красным. С каждым ударом моего сердца ручей из крови становился все больше. Это артерия. Я схватился за шею, пытаясь остановить кровь, но она хлынула меж моих пальцев. Она просто продолжала идти. Я упал вперед, и струя превратилась в фонтан», — позже рассказывал Клинт.
Со стороны этот момент выглядел просто ужасно. За считанные секунды на льду оказалось огромное количество крови. Но благодаря грамотным действиям врача-физиотерапевта «Баффало» Джима Пиццутелли жизнь голкипера удалось спасти. Он пережал вену, из которой ручьем текла кровь, и Клинта доставили в больницу. Там ему сделали срочную операцию и наложили на поврежденную шею 300 швов. Позже врачи констатировали, что если бы конек Таттла прошел на 3 миллиметра выше, то у Маларчука не было бы ни единого шанса на спасение.
В советском хоккее тоже был подобный случай. Только на этот раз пострадал не голкипер, а форвард. Все произошло в декабре 1965 года. ЦСКА проводил товарищеский матч против московского «Динамо». Но встреча была омрачена страшным инцидентом. Форвард бело-голубых Станислав Петухов боролся у борта с нападающим армейцев Юрием Моисеевым. Заметив приближающегося на полной скорости Евгения Мишакова, Петухов взял клюшку двумя руками и сделал популярный в советские времена прием под названием «шлагбаум». Таким образом Станислав хотел остановить бронепоезд в лице Мишакова, который в те годы был одним из самых мощных и физически развитых хоккеистов страны. Несмотря на все старания, Петухову не удалось сдержать напор соперника, поэтому он завалился на лед. Вслед за ним упал Мишаков и кто-то еще из игроков ЦСКА. Под всей этой грудой тел оказался Моисеев, которому кто-то из хоккеистов случайно наступил коньком на горло. Последствия этого действия, как вы уже можете догадаться, были страшными.
«Свисток. Поднялись, разъехались. Юра держится за шею, но мы даже не придали значения. На площадке-то — ни кровинки! Хлынуло из раны по дороге в медпункт. Скорая увезла в больницу. Жизнь висела на волоске. Но узнали об этом только после матча», — рассказывал Станислав Петухов.
Сонная артерия форварда ЦСКА оказалась надрезана. Врачи спасали его жизнь на протяжении трех часов. Моисееву страшно повезло — операция прошла успешно. Уже через два дня спортсмена выписали из больницы, а 5 января он провел первый матч после травмы.
«Все было на моих глазах! Я же и повез Моисеева в Боткинскую на санитарной машине, от «Динамо» недалеко. Доктор потом ко мне вышел: «Твой приятель в рубашке родился. Микроны какие-то не дотянул до сонной артерии. Достал бы — умер бы прямо на льду…» Все кровью залило. Ничего страшнее я на льду не видел», — вспоминал голкипер ЦСКА Николай Толстиков.
Сам пострадавший был убежден, что именно нападающий «Динамо» Станислав Петухов чуть не отправил его на тот свет. Хотя очевидцы неоднократно признавались, что определить виновника повреждения Моисеева в той сутолоке было нереально.
«Не факт, что я виноват. Обвинили меня, потому что в куче-мале из «Динамо» оказался я один. Наверное, решили, что свои нанести травму не могли. Хотя кто там присматривался?» — рассуждал Петухов.
При этом голкипер ЦСКА Николай Толстиков в интервью как-то обмолвился, что на шею Моисеева наступил их же защитник. Но никакой поддержки со стороны других игроков эта версия событий так и не получила.
«Как складывались наши отношения с Моисеевым годы спустя? Нормально. Когда его в «Динамо» позвали тренером, столкнулись на катке. Юра первым делом рубашку расстегнул, показал жуткий шрам: «Ну, привет, крестничек…» — рассказывал Петухов.