Владислав Третьяк на протяжении целого десятилетия был основным голкипером ЦСКА и сборной СССР. Один из величайших вратарей в истории мирового хоккея принес национальной команде победы на трех Олимпиадах, десяти чемпионатах мира и девяти чемпионатах Европы. Могла бы советская сборная похвастать такой коллекцией наград и титулов, не будь в ее воротах легендарного Третьяка? Вопрос, на который мы уже не узнаем ответа. Как ни крути, вклад Владислава в доминирование ЦСКА и сборной СССР во второй половине прошлого века переоценить невозможно. Тем удивительнее осознавать, что хоккейная карьера 20-го номера могла ограничиться лишь редкими баталиями на дворовом катке по зимним вечерам.
Все дело в том, что против увлечения будущего чемпиона выступал его отец — Александр Третьяк. Он был военным летчиком и человеком дисциплины. Третьяк-старший не видел перспектив в занятии хоккеем и считал, что хоккеист с клюшкой напоминает дворника с метлой. При этом Александра нельзя было назвать далеким от спорта человеком. Как рассказывал сам Владислав, в их семье именно отец был примером по части физкультуры. Он каждый день вставал в 6 утра, делал зарядку, обливался холодной водой и занимался двигательными активностями — катался на лыжах или коньках. Но большой спорт он не воспринимал.
Благо, стремления Владислава поддерживала его мама, которая в молодости играла в первенстве Москвы по хоккею с мячом за женскую команду «Металлург». Именно она сыграла ключевую роль в пристрастии своего сына к хоккею. В детстве маленький Третьяк наткнулся на мамину клюшку, которая стояла в углу одной из комнат. После этого она стала его любимой игрушкой.
«Однажды отец говорит: «Дай-ка дневничок». А я стал пропускать занятия из-за сборов. Я единственный хоккеист, который четыре года играл на молодежных чемпионатах Европы, с 67-го по 70-й, — три золотых и одна серебряная медали. А в 67-м мне всего 15 лет было. «Двойки» в такой ситуации были неизбежны. У отца, когда он обнаружил их, брови вверх поползли: «Это что такое?! Что толку от того, что ты с помелом в воротах стоишь? Ты у меня военным летчиком будешь. Еще одна «двойка» — и я тебя уберу из хоккея!» К счастью, учителя ко мне гуманно относились. Как медали с чемпионатов мира начал в школу привозить — там стали гордиться. Чемпион мира школу представляет! Все на ушах стояли», — вспоминал свое детство Владислав.
Третьяк-старший достаточно ревностно и остро реагировал на все, что было связано с хоккеем. Поэтому с первым тренером Владислава Виталием Ерфиловым зачастую общалась его мама. Однажды Ерфилов предложил ей войти в родительский комитет, который в свое время в ЦСКА ввел Анатолий Тарасов. Но эта идея Третьяку-старшему не понравилась.
«Мы играли на улице, а раздевалка одна на всех. В гимнастическом зале. Команды приходят, уходят… Не уследишь! Поэтому родители должны помогать. Вот пригласили меня к Третьякам в гости — я возьми да скажи: создается такой комитет. Ревнивый папа воскликнул: «Ни за что! Там очень много мужиков!» Выгнал меня на улицу. Так и сказал: «Иди отсюда. Ты на что мою жену подбиваешь?» — рассказывал Ерфилов.
А однажды летом, в разгар тренировочных сборов, отец заставил Владислава рыть колодец на даче в Дмитрове. Александр взял за правило, что по воскресеньям они должны копать колодец. Из-за этого голкипер не успевал на воскресные тренировки. Так продолжалось целый год. Как рассказывал первый тренер Третьяка, договориться с его отцом было попросту нереально. Сказывалась армейская закалка и непоколебимость уже устоявшихся взглядов. Третьяк-старший не видел своего сына в хоккее. Отношение к увлечению Владислава у него изменилось только после того, как юный вратарь принес домой первые заработанные любимым делом деньги.
«Смирился он с моим выбором, когда я в 15 лет первый раз привез зарплату в 40 рублей. Удивился: «О, это уже неплохо!» А тут еще и загранпоездки пошли. На уроке географии класс спрашивают: «Что такое ФРГ?» А я выхожу и начинаю в красках рассказывать, как я там в 67-м году был и что видел. Доклад делал, объяснял, как люди живут. Тогда не то что сами ребята — их родители о таком и мечтать не могли!» — рассказывал Третьяк.
На тот момент 40 рублей были очень приличной суммой. Рядовой советский инженер получал зарплату в размере 100 рублей. Такую же сумму зарабатывал и тренер Владислава. Поэтому неудивительно, что Третьяка-старшего так впечатлили доходы сына. После этого Александр начал одобрительно относиться к делу всей жизни Владислава. Он считал, что раз сын начал получать деньги, то обязан посещать все тренировки без пропусков. Вероятно, метаморфозы в отношении отца к хоккею повлияли на Третьяка положительным образом и заставили его работать еще больше.
«В какой-то степени реализовал и папину мечту видеть меня военным летчиком — играл-то я в ЦСКА и стал военнослужащим», — говорил великий голкипер уже после окончания карьеры.
