«Овечкин мне сказал: «Слушай Брюса, он тебе поможет». Интервью Подколзина — о первом сезоне в НХЛ

Дарья Тубольцева

Поделиться

Комментарии

В дебютном сезоне в НХЛ Василий Подколзин провел 79 матчей, в которых набрал 26 (14+12) очков. В большом интервью Sport24 20-летний форвард «Ванкувера» рассказал о переезде за океан, адаптации в команде, знакомстве с Александром Овечкиным, удачных и неудачных матчах и своей популярности в Канаде.

— Как долетели домой?

— Летели долго, через Турцию. Дорога заняла где-то 36 часов, в Стамбуле была длинная пересадка. В целом, все нормально. Сейчас провожу время с семьей, понемногу прохожу акклиматизацию.

— Видела у вас фотографию с каким-то огромным количеством сумок. Сколько у вас было чемоданов?

— Вещей было очень много, превысили лимит на багаж, пришлось за перевес доплачивать долларов 300. И это еще не все наши вещи, зимние оставили в Ванкувере. Но там в основном были подарки, после первого сезона нужно было привезти подарки своим родителям, родителям жены, тренерам.

— Какие планы на ближайшее время?

— Пока буду в России. Сейчас в Москве катаюсь по бабушкам и дедушкам, тетям и дядям. Жена уехала к себе домой в Ярославль, потом к ней поеду, а оттуда уже вместе поедем в Петербург, будем там жить.

— А на море?

— В прошлом году мы собрались за два дня, так что у нас все спонтанно. Жду ребят, Андрея Алтыбармаякина, Саню Алексеева, Мишу Мальцева, Лешу Мельничука. Мы всегда вместе летаем отдыхать. Думаю, в этом году тоже вместе что-нибудь придумаем.

— Вы продолжаете поддерживать контакт, несмотря на то, что играете в разных местах?

— Да, конечно. У нас есть свой чат, мы там общаемся.

— Для вас сезон закончился еще пару недель назад. Уже выдохнули и морально отошли?

— Тяжело сказать. Физически уже полегче. Как только сезон закончился, у меня было четыре дня в Ванкувере до вылета, нужно было собрать все вещи. Непросто все это было. Потом надо было ковид-тесты сдать, но они, кстати, в итоге нам не пригодились. Много организационных моментов. Сейчас тоже чувствую себя так себе, мне тяжело перестраиваться на новый часовой пояс. А так все хорошо, в предвкушении отпуска и лета.

— Вы провели 81 матч за сезон, и так много в своей карьере еще не играли. Сложно было выдержать такой сумасшедший график?

— После 70-й игры начал так себе чувствовать. В один момент поймал себя на ощущении, что начинаю физически уставать. Еще, наверное, из-за олимпийского сезона получился такой напряженный график. Думали, что НХЛ поедет на Олимпиаду, но вместо этого играли в паузу перенесенные из-за ковида матчи. Все было интенсивно, и я подустал. Спрашивал у ребят из «Ванкувера», как они готовятся к сезону, так они только в середине августа начинают ходить в зал и на лед. А уже когда приезжают в Ванкувер, начинают интенсивно тренироваться. Я прошлым летом начал в середине июля. Может быть, рано начал. С другой стороны, чувствовал себя прекрасно на протяжении всего сезона кроме концовки.

— В этом году думаете менять летнюю подготовку?

— Посмотрю по срокам. Сейчас отдохну, возьму обратно билеты в Ванкувер и буду от этого отталкиваться. Планирую возвращаться в Канаду в начале сентября, лагерь стартует 22-го числа, значит, будет еще около трех недель на подготовку. Посмотрим, что мне надо будет сделать в России. Думаю, буду готовиться той же компанией, что и в прошлом году. С Гавриковым, Барабановым, Алексеевым, Алтыбармаякиным, Мельничуком. Единственное, не знаю, что по срокам, так как будет зависеть, кто где играть будет. Мельничук вроде бы в Россию возвращается.

— Да, «Сочи» объявил о двухлетнем контракте с Алексеем.

— Ну вот. У него сезон будет начинаться раньше, чем у меня. Мы все готовимся в Питере, у нас там и лед, и тренер по физподготовке. Вся система налажена, тренеры есть, это очень удобно.

— На что-то кроме хоккея время в сезоне оставалось?

— Все подстраивалось под хоккей и мой график. Я вообще не любитель гулять или чем-то заниматься, но, славу богу, меня хотя бы жена вытаскивала, иначе точно бы закис. Я жил в апартаментах в здании арены, если бы не она, то вообще бы на улицу не выходил. В кино мы не ходили, потому что жена английский не знает, да и я не особо. Когда был первый выезд в сезоне, меня в кино взял Хьюз. Тогда мой английский был просто ужасен. Ходили на фильм «Дюна», и я не понял ровным счет ничего. Посидел 2,5 часа и не вынес ничего. Хьюз потом сказал: «Ну, да, это было тяжело даже для меня».

Сейчас хотим сделать визы моим родителям и родителям жены. Когда они приедут к нам в гости, думаю, наша жизнь будет по-разнообразнее.

— Канадскую визу сейчас возможно сделать?

— Да, канадскую можно сделать. Агенты занимаются этим.

— У вас апартаменты находятся в комплексе, где арена. Получается, условно в тапках можете на работу идти?

— Да-да. Выхожу с арены и на лифте до 19 этажа. Все, я дома.

— И многие так живут?

— Хегландер и Ламмикко. Еще там снимают апартаментам ребятам, которых из АХЛ поднимают.

— «Это был невероятный год с прекрасной командой и прекрасной организацией», — написали вы в социальной сети. Сезоном, получается, довольны?

— Доволен тем, что у меня больше получилось, чем не получилось. Читал ваше интервью с Кириллом Марченко, где вы задавали ему вопрос про 30 очков за сезон. Думаю, это была отсылка ко мне. Конечно, это не выдающийся результат, но я многому научился за этот год. Славу богу, что с языком стало нормально. Еще год, и будет вообще хорошо с английским. За сезон я вырос, как хоккеист и как человек. Прожить 8,5 месяцев в другой стране, где для меня все было новым, полезно. Этим я доволен. В хоккейном плане, конечно, можно было лучше. Но я много разговаривал с тренером, с руководством, с ребятами. Все говорят: «Только продолжай работать, и все будет нормально. У тебя есть все, чтобы быть хорошим игроком в этой лиге». С этой мыслью живу.

— Понятно, что все игроки, собирающиеся в НХЛ, ставят перед собой максимальные задачи. Но год назад вы были уверены, что проведете почти все матчи в регулярке и наберете под 30 очков или морально готовились к более слабому дебюту?

— Может быть, это будет звучать высокомерно, но я не ехал с мыслью, что меня могут отправить в АХЛ. Я ехал с мыслью показать то, что могу играть в НХЛ. И я очень обрадовался, когда мне перед первым выездом позвонили и сказали, что оставляют в команде. Думаю, у меня, как у многих русских игроков, были опасения, что могут спустить. Но как-то в этом плане для меня сезон прошел ровно. Была ясность, где я и что я. Это, конечно, здорово.

— В какой момент в сезоне вы освоились, расслабились, что вас уже никуда не будут отправить?

— Такие мысли присутствуют, когда что-то не получается. Но тут политика другая. Нельзя расстраиваться после неудачного матча, у тебя есть шанс все исправить уже завтра или послезавтра. Чем быстрее ты это поймешь, тем проще будет. Освоился я уже где-то после Нового года, стал больше понимать язык. Каждый день слышал что-то новое, ребята постоянно мне все разжевывали. Если бы мне в начале сезона сказали, что в концовке я выйду к журналистам и дам интервью на английском, я бы не поверил. А так чувствовал себя комфортно, потому что вокруг меня этот комфорт создавали мои партнеры. Все ребята брали меня под крыло и заботились обо мне.

— Волновались перед интервью на английском без переводчика?

— Меня предупредили за день. Не то что бы я волновался. Взял с собой Артура Силовса (латвийский вратарь. — Sport24), его как раз из АХЛ подняли из-за травмы Халака. Его взял с собой на всякий случай, чтобы, если что, помог с переводом. А сразу пошло нормально. Я попросил мне попроще вопросы задавать. И журналисты задавали понятные вопросы, особо сложного ничего не было. Единственное, что был какой-то вопрос на тему того, как партнеры относятся к тому, что я первым на тренировки выхожу. Странно было. И был еще вопрос: какое ваше любимое слово на английском? Вообще не понял этого. В общем, было прикольно. Мы с журналистами поймали коннект. Общение с прессой — это важно, это часть бизнеса. Но все-таки не думаю, что буду часто давать интервью на английском.

— Вы смогли говорить на английском за счет того, что общались с партнерами, слушали всех, не боялись говорить?

— Да. Самое правильное — не бояться говорить. Тебя все равно поймут. Даже если ты сказал чушь, тебе кивнут или улыбнутся. Ну или переспросят. Когда я был в процессе обучения английского, Хьюз (мы с ним достаточно хорошо общаемся) в один момент стал переспрашивать, что именно я сказал. Мне пришлось объяснять, что он мне сказал, так он понимал, понял ли я его или нет. Это помогло. Было бы хуже, если бы я молчал.

— В концовке февраля-начале марта у вас было 10 матчей без очков, 17 игр без голов. Сильно переживали? Вообще как реагировали, когда игра в атаке не шла?

— Было очень непросто. Вроде бы время прошло немного, а смотришь, и 18 матчей прошло. Это ужасно. Даже смотреть не хочется. Но тут ничего не сделаешь. Если будешь об этом постоянно думать, то будет только хуже. Как только перестаешь об этом думать и переключаешься на другие вещи, по-другому начинаешь работать, в обороне, например, и голы сразу приходят. В этом плане мне стало чуть проще во второй половине сезона. Я отпустил ситуацию и играл, пытался делать правильные вещи и побольше бросать. Мне вообще надо больше бросать, со всех позиций, потому что площадка маленькая, места практически нет, сыграть в пас можно, но уже тяжелее.

— При этом у вас середина апреля была ударной — 6 очков в трех матчах. Было ощущение, что игра прет?

— Да, уверенность поймал. Почувствовал, что могу. Не стеснялся на льду. Сковывает боязнь ошибки. Ты должен понимать, что молодой игрок не может ошибаться столько, сколько кому-то можно. Другому можно, потому что он забивает в два раза больше.

— В конце января в матче с «Чикаго» Будро оставил вас в запасе, сказав: «Возможно, он изменит свой взгляд на вещи, порой пытается сделать слишком много». Могли рассказать, какие конкретно претензии были к вам?

— В то время я играл плохо. Все шло к тому, что я пропущу одну игру. Есть еще фишка в НХЛ: ты должен посмотреть со стороны свою игру, посмотреть с трибуны игру своей команды. И это действительно помогает. Матч с «Чикаго» смотрел с тренерами, мы обсуждали моменты, как и где сыграть, и после хоккея я вышел с другим пониманием. Из трех матчей, которых я пропустил, два было с «Чикаго». Так и не удалось мне с ними сыграть, хотелось на их арене провести матч. Конечно, отправка в запас — неприятный момент. Но Брюс мне все объяснил. Он сказал: «Я не сомневаюсь, что ты будешь хорошим игроком, просто вот так нужно для тебя». Я еще когда с Овечкиным познакомился, он мне сказал: «Слушай Брюса и все будет нормально, он тебе поможет как хоккеисту».

— Расскажите про знакомство с Овечкиным.

— Мы познакомились после игры в Вашингтоне. Перекинулись словами. Но он, конечно, машина. Тут ничего не скажешь. Постепенно приходит осознание того, как мне повезло играть в эпоху Овечкина. Это очень здорово. Для каждого российского пацана Александр — хоккеист номер один. Его знает весь мир. Знакомство с ним — приятное событие.

— Выходили против его тройки?

— Да, было непросто. Там ведь еще и Кузнецов. Против таких троек очень тяжело играть. Они очень много владеют шайбой, очень много катаются. Обороняться против них сложно.

— Против кого еще было особенно сложно играть?

— Против Мэттьюса. Их тройка с Нюландером и Марнером очень сильная. Как-то попал под Мэттьюса: он был за воротами, поднял шайбу на крюк, а я стоял и не понимал, что мне делать. Остон тогда чуть лакросс не забил, славу богу, Демко поймал. Мне Ожиганов рассказывал про Мэттьюса, и вот я убедился сам. То, какие у него руки, как он управляет своим телом, это очень круто. У меня жена особо в хоккее не разбирается, ну так, поверхностно. Так после игры с «Торонто» сказала, что 34-й номер очень хорошо играл.

— Только в плей-офф это им что-то не помогает.

— Не знаю, что с ними. Говорят, что их прокляли. С таким составом не проходить первый раунд — удивительно.

— Брюс Будро остается на следующий сезон. Кажется, вы с тренером нашли общий язык.

— Да, думаю, что да.

— Что особенного есть в Будро?

— Умеет найти нужные слова, держит всех в тонусе. При этом умеет разрядить обстановку. Он мне говорил, что могу хоть каждый день к нему подходить и задавать интересующие меня вопросы. После дедлайна мне сказали, что после сезона в «Ванкувере» меня могут отправить в АХЛ. Я немного не понял, что это значит. Переживал. На следующий день зашел в тренерскую к Будро, спросил его мнения. Он мне все расставил по полочкам, объяснил, что это нормальная практика для молодых игроков, что у меня будет опыт игры в плей-офф.

— Насколько он требователен к молодежи?

— Ко всем одинаково требователен. В этом плане его главный плюс: ему все равно кто ты, Подколзин, Хорват или Петтерссон. Если ты хорошо играешь, значит будешь играть. С молодыми у Брюса хороший коннект. Так что мое дело: хорошо подготовиться к сезону и слушать тренера.

— Какие истории об Овечкине вам рассказывал Будро?

— Он больше рассказывал про работу с Овечкиным, что Александр очень много тренировался. Получается, Будро тренировал его в начале пути. Говорил, что потенциал и физические данные у Овечкина подкреплены работой, без нее никуда. Я так понял, они до сих пор поддерживают контакт, остались в хороших отношениях, во время матчей могут даже словами перекинуться.

— Вы с другими русскими игроками можете по ходу матчей словами перекинуться?

— Достаточно часто такое бывает. Это нормальная практика. Я более-менее со всеми познакомился.

— «Ванкувер» почти до последнего бился за плей-офф. Чего не хватило? В начале сезона были упущены очки?

— Откровенно говоря, мы проиграли начало сезона. Потом можно было героическими силами спасать… За три матча до конца регулярки мы еще могли попасть в плей-офф при удачном раскладе. Но не получилось. Ничего страшного, такое бывает. Только вперед, и готовиться к следующему сезону.

— По окончании регулярки НХЛ вас отправили в АХЛ. Судя по статистике (в 2 матчах 2 очка), вы быстро поняли, как играть в этой лиге?

— У меня там была другая роль. Очень много давали играть, по 20 минут, постоянно играл с шайбой. Но хоккей вообще другой. Я представлял по рассказам друзей, что АХЛ — жесткая лига. Так и оказалось. Много драк, силовых приемов. Без синяка точно не уйдешь. При этом надо не забывать и в хоккей играть. У каждого в команде была своя роль. Мне нужно было забивать и отдавать. Это я прекрасно понимал и с этой задачей ехал. Наверное, я сыграл неплохо, хотя как так можно говорить, если команда 0-2 в серии проиграла. В любом случае я получил опыт.

— Первый раунд плей-офф АХЛ проводится в каком-то странном формате, вы сыграли два матча и завершили сезон. Сами были удивлены, что так быстро все закончилось?

— Да, странный формат, это «уайлд-кард» вроде бы. И еще ладно бы мы играли одну игру дома, а другую на выезде. Получилось, что два матча в гостях и все. Ну, хоть понял, что такое плей-офф в Северной Америке. Эти игры пошли мне на пользу.

— У вас в контракте прописаны бонусы в $850 тыс. Удалось что-то выполнить в первый год соглашения?

— Я, кстати, не знаю, не смотрел. Надо было 20 голов забить, за это всем дают. Я не забил. Просто остальное узнаю у агента.

— Со стороны складывается впечатление, что в «Ванкувере» вас боготворят и болельщики, и в клубе. Вы впервые в своей карьере почувствовали такую любовь и внимание к себе?

— Да ко мне всегда нормально все относились. Просто в Ванкувере всего было больше. Это не такой крупный город, как Москва или Петербург, и все болеют за хоккейную команду. И, конечно, знают игроков. Поддержка на «Роджерс Арене» бешеная. Я прям кайфовал. Когда выходишь в стартовой пятерке, стоишь на гимне, смотришь по сторонам и не можешь поверить, что все эти люди пришли смотреть на твою команду. Не описать чувства. Я столько эмоций пережил в свой первый сезон. Я уже не зря сюда поехал. Но понимаю, что второй сезон будет тяжелым, все говорят, что второй сложнее первого.

— Я даже не про болельщиков говорила, а про журналистов, которые про вас пишут очень много и в основном только хорошее. Вы сами говорили про тренера, который готов все объяснять, и партнеров, помогавших во всем. Такая забота вас удивила?

— Думаю, да. Все готовы тебе помочь и открыты к диалогу. Если тебе что-то надо, тебе обязательно это сделают. И персонал, и медицинский штаб — все вообще в клубе. В этом плане уровень профессионализма очень высокий. Здорово слышать приятные комментарии о себе от партнеров и тренерского штаба. Крылья вырастают. Хочется еще больше показывать себя. Это очень помогает.

— Часто можно встретить фанатов в ваших джерси?

— Да, я видел достаточно много людей в моих майках. Больше жена рассказывает, так как она с трибуны хоккей смотрит. После сезона я пошел в магазин покупать свои джерси домой, мне сказали, что они закончились, и когда новые сошьют, мне принесут в раздевалку. Сообщили, что мои майки хорошо продаются.

— В городе вас узнают?

— На улице и в ресторанах бывает. Но канадцы особо не докапываются, просто поздороваются, пожелают удачи и все.

— В Питере и Москве, наверное, вас реже узнают.

— Конечно. У людей другие дела, да и города побольше. Тяжело Овечкину в этом плане, ему никуда не пойти ни в Америке, ни в России.

— Важный вопрос. Вечеринка новичков у вас состоялась?

— Да. Нас было четверо. Я, Хегландер и два пацана, у которых не было вечеринки, но они уже постарше. Мы играли в Вашингтоне, и у нас был день отдыха перед матчем в Нэшвилле. Это столица кантри-музыки. Мы пошли в ресторан, Хегландер пытался песню спеть, а я сказал русский тост на английском. Вроде всем понравилось. Прикольно посидели, я кайфанул.

— Сколько денег пришлось отдать?

— Мы скидывались по $5 тыс, может, чуть-чуть больше. Нам повезло, что нас было четверо.

— Сейчас за океан перебираются ваши бывшие партнеры по тройке в СКА Марченко и Морозов. Вы уже прошли этот путь дебютанта. Какие советы можете дать ребятам или уже дали?

— Что им советы давать? Они же мастера! Сами разберутся. Желаю только удачи и ничего не бояться. Но Марченко и так ничего не боится, Морозов тоже. Они не будут стесняться. У Марченко будут Гавриков и Чинахов, которые его всегда подстрахуют. У Морозова — Дадонов, правда, не знаю, остается ли он в «Вегасе». В любом случае в АХЛ там целая русская банда. В хоккейном плане я за них не переживаю. В плане быта им помогут.

Подпишитесь на телеграм-канал Дарьи Тубольцевой