Евгений Скачков не считался на родине звездой, но играл за топ-клубы КХЛ, а его 22 шайбы за «Трактор» в сезоне-2019/2020 долгое время оставались клубным рекордом. Сегодня 37-летний Скачков играет в Румынии. На третий год проживания в этой стране российский нападающий получил гражданство, а на днях дебютирует на чемпионате мира.
— 3 мая стартует чемпионат мира во втором дивизионе. Вас ожидает дебют за сборную Румынии. Как к нему готовитесь?
— У нас второй этап подготовки. Первый этап проходил в Словакии, где были ледовые тренировки. Объединили ребят, которые, по сути, приехали из трех команд. Сыграли три товарищеские игры в немного разных составах. Сейчас находимся в Прешове. Здесь у нас и зал, и лед, и видео-занятия. Изучаем словенцев, корейцев. Тренеры готовятся, наигрывают спецбригады. Особой разницы с тем, как проходит подготовка в России, я не заметил.
— Для наших российских читателей все, что ниже элитного дивизиона чемпионата мира, темный лес. Вы сами понимаете, кто ваш главный соперник, кто основной фаворит?
— Против венгров я играл весь сезон, хорошо знаю игроков из местного чемпионата. Со словенцами мы сыграли на сборах. Наверное, Словения и Венгрия — фавориты. Плюс говорят, что у Кореи неплохая команда, ребята там быстрые. Если мы хотим подняться выше, то три эти команды нам нужно обыгрывать.
— Есть ли вообще ажиотаж в Румынии вокруг предстоящего турнира? Так высоко, кажется, местная хоккейная сборная за всю историю не забиралась.
— Для них это был большой сюрприз, что сборная прошла квалификацию и вышла во второй по силе дивизион. Никто в стране такого не ожидал! Для ребят был шок, что их никто в аэропорту даже не встретил. Только через несколько дней провели видеоконференцию с журналистами. Сейчас на первом сборе не было особого ажиотажа. Общались разве что с руководством федерации хоккея. Генеральный менеджер сборной, он же президент федерации, произнес речь, пожелал нам удачи.
— Для румын венгры — самый принципиальный соперник?
— Да. Ребята из моей команды — «Чиксереды» — даже не считают себя толком румынами. Их разговорный язык — венгерский. Для них матчи с Венгрией — это по-настоящему стыковые матчи. Эдакая мини-война. Обыграть венгров, но проиграть всем остальным для них уже будет классно. Я говорю им, что вот выиграем все три матча, выйдем в элитный дивизион и посмотрим, сколько нам дадут потрогать шайбу финны, канадцы и та же сборная России. В элитной группе другой уровень. А сборная Венгрии для меня пока загадка. Одно дело играть против отдельных игроков в чемпионате, и совсем другое — международные матчи.
— Как проходит процедура получения гражданства?
— По времени прошел практически год. Начиная с того момента, как генменеджер сделал мне такое предложение, заканчивая моментом, когда удалось собрать все документы и выдали паспорт. Оформление проходило через федерацию хоккея, которая заявила обо мне как о потенциальном игроке сборной Румынии. В сентябре я получил паспорт.
— Ощущаете себя румыном?
— Да нет, конечно. (Смеется.) Но для передвижений между странами, конечно, удобно. Никакого Шенгена больше оформлять каждый раз не надо.
— То есть вам выдали паспорт без всяких экзаменов и знания языка?
— Почему же? Я приезжал в посольство, где должен был произнести клятву на румынском языке. Это обязательная программа. Я ее выучил, там было около двух четверостиший.
— Перевод-то знаете?
— Если увижу текст, то скажу. Сейчас уже немного подзабылось. Что-то про «быть верным» и «защищать». (Улыбается.) Ну и на кое-какие вопросы тогда тоже отвечал. Но свободно разговаривать на румынском я, конечно, не могу. Довольно своеобразный язык.
— Россию отстранили от всех международных турниров. Понимаете, что вы редкий российский игрок, который сможет сыграть на чемпионате мира?
— Понимаю, конечно. Жалко, что так все сложилось. Но есть шанс пробиться в элитный дивизион в составе таких команд, как Румыния или Венгрия. А там, возможно, удастся встретиться со сборной России. Дай бог к следующему чемпионату мира нас вернут.
— Какое в Румынии к русским отношение? Изменилось ли оно после 24 февраля?
— Отношение двоякое. Из-за происходящего на Украине отношение к русским здесь не поменялось. Все тихо и мирно. А вот к хоккеистам из России до недавнего времени было настороженное отношение. Сказалось поведение некоторых наших игроков. Фамилии называть не буду, но они приезжали, что называется, побалдеть. Но за последние годы румыны стали больше привлекать русских. Они отдают предпочтение нам, а не канадцам, американцам или финнам с чехами.
— Читал мнение, что в Румынии не получится играть спустя рукава. Хотя, когда смотришь на вашу статистику, кажется, что голы и передачи даются уж очень легко.
— Спокойно и легко точно не получится. Да, в Румынии есть две-три команды полулюбительского уровня, где игроки неважно катаются. Далеко не все способны и бежать быстро, и пас при этом отдать. Могут только что-то одно. А вот в Венгрии уровень выше. Не как в России, но довольно хороший. Тренеры у многих иностранные: канадцы, финны, шведы. Тот же «Ференцварош», с которым мы играли в финале, очень приличная команда. Так что нужно не ронять планку. С нас, легионеров, спрос особый.
— Один из матчей ваша команда выиграла со счетом 21:5…
— Ха, я понимаю, о каком вы матче. Против нас тогда играла как раз последняя команда чемпионата Румынии. Она такая одна. Ей владеет второй человек в местной федерации хоккея. Он очень любит свое детище. Однако за эту команду играют ветераны и просто ребята, которые профессионально не тренируются. На игры с ними, как правило, выпускают молодежь, а основному составу дают день отдыха. Можно, конечно, выйти и побалдеть, но скорее по желанию.
— Те, кто играл или тренировал в Азии, говорят, что японцы или те же китайцы дисциплинированные, быстрые, но совершенно не креативные. Какие румыны?
— Они, конечно, стараются креативить, но кто как умеет. Хотят что-то повторить, однако техники большинству ребят недостает. Иногда получается забавно. (Улыбается.) Что касается характера, то и у румын, и у венгров заметил такую особенность: они проведут силовой прием, ты им ответишь в два раза сильнее — они могут потеряться. То же самое, когда на гол им отвечают двумя. Немного в таких ситуациях тушуются. Возможно, не держат удар. При этом к работоспособности никаких претензий нет. Все парни трудяги, ходят в зал, режим не нарушают.
— Сталкивались с известной эмоциональностью румын? Местные руководители частенько увольняют тренеров.
— При мне, например, был случай, когда тренера-шведа уволили. В сентябре он начал, в сентябре же и закончил. Хотя проиграли мы при нем всего два матча. Я не знаю всю внутреннюю кухню, не знаю мотивов. Может, он что-то сказал? Или какие-то сплетни тому виной? Город, где играет «Чиксереда» — Меркуря-Чук, — небольшой и очень хоккейный. Все друг друга знают, встречают на улицах и в магазинах, с хоккеистами фотографируются.
— Алексей Михнов стал чемпионом Белоруссии и сказал: «Я шел к этому 23 года». У вас есть ощущение, что к этому титулу шли долго, или цели все-таки были амбициознее, чем чемпионство с «Чиксередой»?
— Безусловно, это классное событие. Сначала мы выиграли чемпионат Венгрии, а буквально через несколько дней чемпионат Румынии. Цель, конечно, была стать чемпионом России. Выиграть титул в Суперлиге, а потом в КХЛ. Я и команды всегда старался выбирать, которые претендуют на кубок. Но не получилось в России, получилось здесь. Так что могу повторить слова Алексея.
— Как вы вообще оказались в Румынии? Агенты? Советы игроков, кто раньше переехал?
— После «Лады» ждал дедлайна, но никаких предложений не дождался. А уже летом поступил звонок с предложением приехать в Румынию. Поначалу я долго отказывался, но потом все же ответил согласием. Повлияла фигура главного тренера. С Вадимом Шахрайчуком мы вместе играли в «Тракторе».
— Какие зарплаты в лиге?
— Если взять верхнюю планку, то зарплаты сопоставимы с тем, что платят в ВХЛ. Разница в том, что здесь нет командных бонусов. Только личные. Иностранцы здесь не получают 100 тысяч рублей в месяц. Речь о суммах в пять-шесть раз больше.
— Если зарплаты идентичны тому, что можно заработать в ВХЛ, почему тогда российские хоккеисты уже не первый год едут в Румынию, Польшу, Словакию?
— Прежде всего из-за бытовых условий. Я видел своими глазами Вышку, когда пробыл какое-то время игроком «Лады». Для второй по силе лиги страны могли бы условия сделать получше. Хотя бы совсем чуть-чуть. В Румынии самый дальний переезд — четыре часа. В чемпионате Венгрии побольше — около восьми до Будапешта. Но туда мы приезжаем не на одну игру. Заселяемся в гостиницу и проводим несколько матчей с разными командами, которые расположены по соседству. Нет разрушенных арен. Как по мне, инфраструктура лучше, чем в ВХЛ. Взять, к примеру, «Ференцварош». Они играют на маленькой арене, но она новая, современная, построена под чемпионат мира. У «Чиксереда» стадион больше. Хоть и старенький, но это не сарай, все чисто-уютно.
— С другими русскими ребятами живете по соседству? Есть ли какое-то комьюнити?
— Где жить — дело каждого. Андрею Таратухину и Денису Куляшу клуб снимали квартиры, так как они приехали семьями. Я живу один, так что мне сняли гостиницу. Номер как маленькая квартира: гостевая комната, спальня, кухня. А так, конечно, общаемся много, на ужины ходим вместе. В выходные дни можем съездить в термы. Тут горы, много всяких ванночек целебных, гостиницы хорошие. Это направление у них развито.
— Румыния — это Европа, но все-таки восточная, весьма специфичная, не самая богатая. С чем необычным успели столкнуться?
— Что касается еды, например, у них очень-очень много кляра и картошки.
— Вес набрали на такой пище?
— Нет-нет, я, к счастью, такое не ем. А если говорить про менталитет, то люди в Румынии если не ленивые, то уж точно неторопливые. Если тебе что-то срочно нужно — сложно достучаться, найти нужного человека. А потребности возникают постоянно: билеты купить, в банк съездить. Без знания языка это одному сделать сложно. А люди здесь три дня в неделю отдыхают, и в выходные до них не достучаться. Могут телефон на работе оставить и не выходить на связь. Наверное, я это сравниваю с Россией, где все четко день в день. А в Румынии люди отдыхают, релаксируют. Сложно их за это осуждать. (Смеется.)
— Кто из ваших российских одноклубников ассимилировался в Румынии, стал своим?
— Таратухин уже почти местным стал! По-венгерски немного даже разговаривает. Все-таки пять лет уже здесь играет. Когда после Нового года вернулся, ребята из команды его очень тепло поприветствовали. Он им на румынском, они ему что-то на русском. Да и вообще у нас атмосфера очень добродушная. И в раздевалке, и в отношениях с фанатами.
— Другой российский игрок «Чиксереды» Денис Куляш тоже получал румынское гражданство, но в составе сборной на предстоящий чемпионат мира его нет. С чем это связано?
— Нас вызвали троих: меня, Таратухина и Куляша. Все хотели играть. Однако у Андрея травма, а у Дениса возникли проблемы с документами. Там не сошлось что-то по срокам. Не хватило буквально месяца! Будь чемпионат мира чуть попозже, он бы поехал вместе с нами. Знаю, что Денис из-за этого очень расстроился. В итоге до сборной доехал я один.
— От щелчка Куляша по-прежнему все разбегаются, или он его меньше использует, чем прежде?
— Мне кажется, даже больше. Все знают о его этом козыре. В плей-офф наши соперники старались сделать все, чтобы ему шайба не доставалась. Не помогло.
— После самого удачного сезона в карьере вас позвали в сборную России. Могли поехать в Кельн и стать серебряным призером чемпионата мира, но…
— Шансы всегда есть, главное — ими воспользоваться. Насколько я помню, тогда приехали ребята из НХЛ. Им, как правило, отдается предпочтение. Поэтому в окончательную заявку на чемпионат мира я не попал. Желание играть за сборную было всегда. Неважно, на каком уровне, но игра за свою страну — это нечто особенное. Может быть, тогда нужно было еще больше хотеть, и тогда бы я поехал в Кельн?
— В СМИ сообщали о вашем трехлетнем контракте с «Сент-Луисом» как о свершившемся факте. Что тогда пошло не так?
— Я реально был в Америке. Генеральный менеджер «Сент-Луиса» привез мне контракт. Пока летел домой, я его изучал. Но с точки зрения финансов в России и в НХЛ были разные условия. Я выбрал «Ак Барс», потому что у меня был ребенок и я хотел зарабатывать больше. Отправил «Сент-Луису» контракт, который подписал в Казани. Они сказали: «Окей, приезжай в следующем году в лагерь». Так я четыре года подряд ездил летом в Америку.
— А варианты уехать в НХЛ на полноценный контракт впоследствии возникали?
— Предложения мне поступали каждый год с момента драфта. Однако мне предлагали двусторонние контракты, от которых я отказывался. Говорил, что в России я и зарабатываю нормально, и играю в сильной лиге, и времени получаю нормально. Зачем мне АХЛ? Если предложите односторонний контракт — пожалуйста, с удовольствием его приму. А нет — значит нет. В итоге предложили односторонний, но с суммой куда ниже, чем давали в Казани.
— «Спорт-экспресс» тогда сообщал эту новость со слов агента Вячеслава Махренского. Вы после этого продолжили с ним сотрудничество?
— Да, продолжили. Если не ошибаюсь, разошлись наши пути уже когда я играл за СКА. После первого года в Питере.
— Что за персонаж Махренский? Он же участник группы «Земляне». Человек хоть хоккейный?
— Знаю, что он хорошо играл не только на гитаре, но и на барабанах. А насчет того, хоккейный он человек или не хоккейный… У нас как бывает? Если начинаешь окунаться в этот мир, то со временем становишься в хоккее своим. Многие агенты никогда не играли в хоккей. Интересовались им, умели договариваться с разными людьми. Ему не обязательно глубоко разбираться в хоккее. Достаточно заботиться об интересах игрока и знать, как обустроить его карьеру.
— Вам на хоккейном пути встречались среди агентов откровенные проходимцы?
— Ох. Был один. В самом-самом начале пути. Обманщик такой. Но что о нем вспоминать? Фамилию называть не буду.
— Ваш снайперский рекорд «Трактора» держался 10 лет. Но тут объявился Лукаш Седлак.
— Я не следил пристально, но приехал в Челябинск и пошел на игру с «Салаватом Юлаевым», за который играет мой друг Григорий Панин. И тогда один из фанатов «Трактора» сообщил мне, что Седлак может мой рекорд побить. Я сказал: «Подпишите меня на следующий год, и я снова побью этот рекорд». (Смеется.)
— Философски отнеслись к падению рекорда?
— Ну конечно! Немного, может, расстроился. Мог и подольше продержаться. (Улыбается.) Был рекорд, теперь он у легионера. Больше бы хотелось, чтобы кто-то из наших русских парней его побил. Да тот же Никита Тертышный, который был к этому близок.
— Став легионером, стали больше понимать иностранцев, которые приезжают в Россию?
— Отношение в России к легионерам немного другое. У нас если у иностранца что-то болит — его не трогают и гладят по головке, лишь бы он не расстраивался. Но, например, в Америке ты приходишь и отнимаешь место у местного игрока. Просто так тебе его никто не отдаст. Ошибешься — выкинут. И даже в Румынии, если ты валяешь дурака и не тянешь уровень, тебя попросят на выход. Были такие примеры с легионерами. Вы не подумайте, я никогда не считал, что легионеры в российском хоккее — это зло и их зря приглашают. Всегда среди иностранцев были хорошие ребята, настоящие профессионалы. То же самое можно сказать про Седлака. Но есть и посторонние люди.
— Например, кто?
— Если честно, я, как уехал в Румынию, перестал следить за российским хоккеем. Как ножницами мне отрезало. Иногда кто-то скидывает новости, статьи, а я не хочу читать, мне это просто не интересно. А если вспоминать иностранцев, с кем я играл, то в том же «Ак Барсе» легионеры были сплошь чемпионы мира. То же самое в СКА. Иммонен и Песонен, Мортенссон и Торесен — большие мастера, именно такими должны быть легионеры. Ты, даже потренируясь с ними немного, повысишь свой уровень. Мне в этом плане повезло, потому что играл в командах, претендующих на Кубок Гагарина.
— В Челябинске вы впервые столкнулись с тафгаем. Каким был Мартин Гренье?
— Отличный добрый парень, который в обычной жизни и кошки не обидит. Но, когда стояла задача заступиться за партнера, его все боялись. Огромный игрок, просто машина. Я когда впервые рядом с ним переодевался, то увидел коньки. Они были размера 52-го! И в одном из матчей Назарову что-то не понравилось в игре Гуськова, и он отправил Гренье со словами «разбей ему лицо». В итоге он что-то перепутал и прямо на вбрасывании начал не того мутузить. Потом ему объясняют «здесь так не принято, сначала подъедь, предложи подраться». В плане игры Гренье, конечно, ни разу не хоккеист, но защита партнеров — это его хлеб. Эту работу он делал на 150%. Против того же «Витязя» мы играли спокойно. Гренье мог с двумя-тремя подраться.
— Лучший сезон вы провели под руководством молодого Андрея Назарова. В его тренерском арсенале только мотивация и крепкое слово?
— Он, конечно, мотиватор. В «Тракторе» был его первый сезон в тренерской карьере. Быть может, скрупулезно игру он не разбирал, не говорил каждому, кто куда едет. Зато все ребята отдавались, бились. У каждого тренера есть своя изюминка. Его изюминка в том, что никто не расслабляется, когда за спиной стоит Андрей Викторович Назаров.
— Игроки его боятся?
— Что значит боятся? Что он что-то скажет или подерется с тобой? Должна быть какая-то субординация между тренером и игроком. Он кричит, конечно. Костя Косянчук как-то ответил ему, ну подрались немного в раздевалке. Ничего страшного. Ну отправил Назаров его домой пешком. Как человек Андрей Викторович добрый. После тренировки, вне льда, он может пошутить, поговорить на любые темы. Он всегда был близок к игрокам, не стоял в стороне. А когда нужно настроить команду на игру, вот тогда уже нет никаких товарищей. Только тренер и игроки. Если не выполнил установку — получай.
— В 2018 году вы приезжали в лагерь «Нефтехимика», которым тогда руководил Назаров. Каким увидели Андрея Викторовича спустя годы?
— Поменялся, конечно, но не сильно. Взгляд на игру и методы работы у него остались прежними. Мне даже показалось, что он старается еще больше мотивировать игроков, чем прежде. Возможно такое впечатление сложилось из-за того, что в Нижнекамске была молодая команда. Нужно держать всех в узде.
— Когда переходили в «Югру», говорили, что персона Игоря Захаркина сделала этот вариант приоритетным. Не доиграв сезон в Ханты-Мансийске, мнение о нем не поменяли?
— Нет. Он хороший специалист, человек позитивный. Не было никакого нагнетания. Но в тот сезон не сложилось. Ушел тренер, а вместе с ним игроки. Бывает, это спорт. Ничего плохого про Захаркина сказать не могу.
— Захаркина считают заносчивым и не самым справедливым тренером, многое говорит за спиной. Вы с таким сталкивались?
— Насколько я понимаю, так говорят про него те, кто работал с Захаркиным-помощником, когда тот помогал Быкову. А не секрет, что люди себя могут по-разному вести, будучи главным тренером или ассистентом. В Ханты-Мансийске он был главным, и я какого-либо высокомерия или других отрицательных качеств за ним не заметил.
— Андрей Николишин сейчас, наверное, самый крутой эксперт-аналитик. Вы с ним играли в «Тракторе». Андрей Васильевич уже тогда все раскладывал по полочкам?
— Ну нет! Василич был моторчиком команды. Вспоминая, как он тогда пахал, я сейчас понимаю, что если ты после 35 лет не будешь следить за собой, то ты не сможешь держать уровень. Николишин старался получить нечто особенное от последнего сезона в хоккее. Он жил тренировками и играми. Все ему было не в тягость, а в радость. Я его запомнил как очень позитивного человека, который любит сплочение коллектива. Он действительно склеивал игроков в команду. Не зря его Батей называли. Человек с таким огромным опытом знает много нюансов. Таких людей не много. Тот же Олег Кваша, с которым я играл в одном звене.
— Румыния — это последний пункт в вашей карьере? Или через тот же чемпионат мира хотите напомнить о себе на родине?
— Я думаю, маловероятно, что в КХЛ кто-то захочет подписать 37-летнего игрока. Но, если поступит такое предложение, я, конечно, не откажусь. Желание играть в хоккей у меня точно не пропало. Есть и силы. Напоминать кому-то о себе? Я так на это не смотрю. Те, кому надо, и так знают, где я и чем занимаюсь. Остальным что-то доказывать смысла не вижу.
— В России идут разговоры о том, что лимит на легионеров могут сократить до трех человек. Для вас это шанс? Или места иностранцев займет молодежь?
— Если будут ставить молодых, то это, конечно же, пойдет только на пользу. Я об этом говорю не с точки зрения личной выгоды, а в плане развития российского хоккея. У нас ведь молодежи доверяют только на словах. Давайте парням дорогу! А возвращение ветеранов… Знаете, в России рассуждают так: до 30 лет ты молодой, после 30 лет — старый. В таком возрасте ты особо никому не нужен.
— Какой-то переход в карьере вы сейчас считаете ошибкой?
— Наверное, никакой. Я считаю, у меня довольно хорошая карьера. Почти все клубы, за которые играл, боролись за высокие места. И выбирал я их осознанно. Всегда хотелось побеждать. Возможно, не всегда вовремя я переходил в эти команды. В «Ак Барсе» оказался уже после двух чемпионств. Из Питера, напротив, уехал за год до первого Кубка Гагарина.
— Румыния продлила вашу хоккейную жизнь? Был ли момент, когда уже хотели все бросить, закончить?
— После Тольятти я вернулся домой, разобрал баул и месяца три ничего вообще не делал. А там уже наступил дедлайн. Не то чтобы думал заканчивать, но занимался своими делами и о поиске команды особо не думал. Но жена сказала: «Может, поищешь варианты? Ты очень активный, это надо куда-то выплеснуть. А уже потом, когда наиграешься, спокойно повесишь коньки на гвоздь и не будешь загоняться». Поехал в Румынию на сезон чисто попробовать, а задержался на три и получил гражданство.