Леонид Вайсфельд — одна из ярчайших фигур в истории российского хоккея. В последние годы он работает экспертом на телевидении, до этого в роли генерального менеджера рулил сразу в нескольких клубах Суперлиги и КХЛ — в «Ладе», «Атланте», новокузнецком «Металлурге», «Автомобилисте» и «Салавате Юлаеве». Ну а начиналась карьера Вайсфельда в большом хоккее в роли арбитра — он судил еще матчи чемпионата СССР, 11 раз входил в списки лучших арбитров страны, трижды удостаивался почетного приза «Золотой свисток имени Андрея Старовойтова», который вручается лучшему арбитру России (сезоны 1997/98, 1998/99, 2000/01).
«Чем свистели в советском хоккее? Умельцы делали из эбонита и продавали по трешнику. А у заводских на морозе шарик примерзал. И язык к свистку. Коньки тоже у спекулянтов брал — 350 рублей. Но их было легче достать, чем классный свисток. Хоккеиста вызывают в сборную, там получает комплект. Катается на старых, а новые коньки пристраивает.
Помню, как приехал в «Торонто». Леша Кудашов показал мне баночку. Специальная мастика. У коньков мысы оббились — взял кисточку и замазал. Я обомлел: «Леха, что это? Можно достать?» Он улыбнулся, махнул менеджеру по экипировке. Тот банку вручил. Ко мне все наши судьи в очереди стояли!», — делился Вайсфельд советскими реалиями работы хоккейного судьи в интервью «Спорт-Экспрессу».
В менеджерской карьере Леонида Владленовича ярких историй тоже хватало. Например, он уводил у «Авангарда» одного из сильнейших форвардов страны Сергея Мозякина:
«У него заканчивается контракт с ЦСКА. Новый на 700 тысяч долларов. Омск дает миллион сто. Мозякин выбирает второй вариант и улетает отдыхать на Багамы. Летом в Омске неожиданно говорят: «Ой, мы не потянем. Максимум — 700 тысяч». Нынче в КХЛ без 50-процентной неустойки такие номера не прокатят, а тогда игроки не были защищены. Агент Мозякина, возмущаясь, рассказывает мне эту историю. Отвечаю: «Семьсот мы тоже дадим. И не надо в Сибирь уезжать». Вопрос был решен».
И отчитывал юного Василия Кошечкина:
«Опаздывает на тренировку. Воробьев рвет и мечет. Вызываю Кошечкина: «Что случилось?» — «Проспал». — «Неужели нельзя встать на 15 минут раньше?» Он на полном серьезе: «Леонид Владленович, встаю-то я вовремя. Но люблю полежать. Потом на часы гляну — ой, опоздал…».
Ну а однажды Вайсфельду, еще в бытность судьей, пришлось вытаскивать коллегу из психиатрической лечебницы. Фамилию коллеги Леонид Владленович дипломатично раскрывать не стал:
«Он допился до белой горячки. Я лично забирал его из дурдома на Краснобогатырской.
Звонит Резников (в 1990-х годах занимал должность председателя судейского комитета ФХР — прим. Sport24): «Леонид, езжай за ним». — «Почему я?» — «Ты ближе всех живешь!» Так эта поездка — одно из самых ярких впечатлений в моей жизни. Захожу к врачу — по стеночке сидят угрюмые люди. В медицинских шапках. «Это кто?» — «Санитары наши. Подлечим немножко, здесь же начинают работать». Наш герой в тот момент не сильно отличался. Думаю: и такой человек выходит судить?!
Судья-то хороший, когда не пил. Международной категории. На сборах в Турции он неделю в номере квасил. Вернувшись в Москву, исчез. А всплыл в сумасшедшем доме. Спрашиваю: «Как дела?» Рассказывает: «Поругался с женой, зарезал ее. Омоновцы приехали меня брать, я убил двоих, выпрыгнул в окно…»
Этого всего, конечно, не было. У него галлюцинации начались еще в Турции. Прилетел, закопал документы где-то в районе аэропорта, сумку выкинул в лесу. А сам — в бега от мифических омоновцев. Когда утомился, пришел в милицию: «Сдаюсь. Мне же пятнашка грозит?». Его приняли — и в дурдом».