Команда Sport24 запустила большой проект под названием «Хоккейная страна», в котором рассказывает о пяти игроках из пяти разных городов, прославляющих российский хоккей на весь мир. Нашими первыми героями стали двухкратный обладатель Кубка Стэнли Андрей Василевский, самый высокооплачиваемый русский хоккеист мира Артемий Панарин, двукратный обладатель приза лучшего вратаря сезона и чемпион мира Сергей Бобровский. Четвертый выпуск проекта посвящен трехкратному обладателю Кубка Стэнли и лучшему российскому центрфорварду 21 века Евгению Малкину.
Доктор магнитогорского «Металлурга» Михаил Новиков рассказывает о специфике работы спортивного доктора и Евгении Малкине.
— Расскажите, как вы начали работать в «Металлурге» в 1997 году?
— Некоторое время представители клуба за мной наблюдали. А потом сделали мне неожиданное, молниеносное буквально предложение. Это был вечер, я еще был на дежурстве. Валерий Константинович Белоусов вкратце объяснил мне все. Там была даже некая анекдотическая ситуация. Белоусов говорил мне, что в больнице я Михаил Григорьевич, у меня все хорошо. А в команде ребята жесткие, могут и послать. Я удивленно очки поправил и ответил: «Да что вы говорите». Он потом много раз эту ситуацию вспоминал.
В то время я имел неполное представление о спортивной медицине, мягко говоря. До этого я работал хирургом. На всю страну был только один факультет спортивной медицины, да и тот находился в Прибалтике. В общем, Белоусов сказал мне, что если я согласен, то уже на следующий день отправляюсь с ними в поездку. Думать мне долго не надо было, поэтому согласился. Приехали в Новокузнецк. Это была моя первая поездка с той звездной, золотой командой.
— Расскажите о разнице работы с обычными людьми и со спортсменами. Это две разные профессии?
— Однозначно. Банальный пример. Раньше в больнице врачи отличались цинизмом. Если у кого-то из них с утра настроение не задалось, то он может нахамить окружающим. А в команде с кучей звезд ты должен такое настроение убирать куда-нибудь подальше и приходить в хорошем настроении. Общение со спортсменами требует определенной психологической гибкости, безусловно.
— Считается, что хоккеисты — настоящие мужчины, которые могут играть с жуткими травмами. Это правда, или преувеличение?
— Да, это действительно так. Вы сами видите банальные примеры — поставьте рядом два монитора, на одном включите футбол, а на другом хоккей. Разница будет очевидна. Конечно, хоккей — мужественный вид спорта. И если хоккеист не обладает мужеством, то это сразу бросается в глаза.
— На вашей памяти какая была самая серьезная травма, с которой хоккеист играл в плей-офф?
— Это была не травма, а заболевание. Ситуация была с Крисом Ли в наш чемпионский сезон-2015/16. Когда он вернулся из сборной Канады, то заболел. Было очень много всего непонятного. Но сейчас времени прошло уже достаточно, можно приоткрыть эту завесу тайны. Диагноз был «лейкоз». Мы очень быстро отправили его санитарным самолетом в Германию, где он находился еще 10 дней в очень тяжелом состоянии. В итоге этот кошмарный диагноз ему сняли, но Крис еще очень много времени провел в больнице. Он потерял очень много веса — процентов 15 от своей общей массы. И тем не менее за 1,5 месяца он успел восстановиться, сыграть в плей-офф и стать обладателем Кубка Гагарина.
Что касается травм, то было много всего нехорошего. Войтек Вольски получил травму шейного отдела позвоночника с переломом двух позвонков. Все обошлось, но травма была очень тяжелая.
— Вы часто говорите хоккеистам, что не советуете им с их повреждением выходить на лед? И часто ли их приходится отговаривать?
— Плей-офф — совершенно другое мероприятие, в отличие от регулярного чемпионата. В регулярке игроку можно взять паузу, восстановиться. Но это мы так видим. Доктор никогда не принимает единолично решение о том, будет хоккеист играть или нет. Все это решается коллегиально, в присутствии главного тренера. А плей-офф — это другие игры. Там все понимают степень ответственности. И в такой ситуации игрок сам понимает, сможет ли он помочь команде на все сто процентов. Естественно, если что-то угрожает его жизни или здоровью, то мы всегда объясняем все возможные риски. Но, как правило, решение о том, будет ли спортсмен выходить на лед, принимает он сам.
***
— По вашим воспоминаниям, Евгений Малкин был готов играть с любыми повреждениями?
— Да. Вне игры он оставался только в самых крайних ситуациях. Играл в любом состоянии. Причем во все успевал поиграть — и в хоккей, и в теннис, и мяч покидать. Мне кажется, и по дороге домой он успевал мяч попинать. Приходил самым первым и уходил последним. У него была невероятная энергия и спортивный заряд.
— Вы как-то рассказывали, что когда Женя играл за фарм-клуб, то потерял сознание после толчка, а его язык запал в дыхательные пути. Вы тогда помогли его откачать. Расскажете о той ситуации?
— Там было столкновение с бортом. Не скажу, что я его как-то спасал — просто своевременно достали язык, дыхательной недостаточности не было. Конечно, потом были последствия основной травмы — сотрясение, которое он потом залечивал.
— Сотрясение — самая распространенная травма у хоккеистов? Насколько оно опасно?
— Не самая, но в топе. И травма действительно серьезная. Она серьезна своими последствиями и накопительным эффектом. Одно сотрясение не сильно опасно, но если они идут один за одним, то это уже можно назвать травматической болезнью головного мозга, то есть хроническим состоянием. Естественно, последствия очень нехорошие, негативные.
— Сколько Жене было лет, когда вы впервые познакомились?
— Как ни крути, клуб — это единый, живой организм. Тем более если на горизонте появляется какая-то звездочка. Точно не вспомню, в каком возрасте мы познакомились, но Женя был еще юный. В 16 лет его начали подключать уже к основной команде — тогда мы стали контактировать более тесно.
— Быстро нашли с ним общий язык?
— Он всегда был очень коммуникабельным, некапризным, исполнительным. С ним никогда не было никаких проблем.
— Он внимательно относился к своему здоровью в молодости?
— Молодость — она на то и есть молодость. Я считаю, что, если молодой человек не имеет вредных привычек, это уже хорошее отношение к своему здоровью. Женя всегда находился в режиме.
— В то время у него было богатырское здоровье?
— Хорошее. У меня достаточно большой опыт наблюдения за сердцами хоккеистов. Это началось после смерти Алексея Черепанова. Ультразвуковое исследование сердца уже было вписано в регламент. А я делал это еще раньше. И из всех сердец, которые я наблюдал, у Жени оно было самым спортивным. У него был очень хороший миокард и большие полости. Талант, помноженный на такую физиологию, способен выдавать фантастические вещи. Я видел два таких сердца — и оба игрока сейчас выступают в НХЛ.
— Каким был Малкин, когда только пришел в главную команду?
— Он был в роли молодого игрока. Я к Жене отношусь с большим почтением, он звезда мирового уровня. Тогда уже было видно, что он вырастет в большого игрока. Но тогда Женя пришел в команду, в коллектив. Соответственно, он был в статусе молодого хоккеиста, со всеми вытекающими. И шайбы собирал, и делал все остальные вещи, которые был обязан делать молодой игрок. А тогда у нас еще играли Илья Петрович Воробьев, Игорь Королев. Порядки были нормальные, как и везде. И Женя всегда все выполнял.
— На второй сезон, когда он стал лидером команды и всей лиги по очкам, его роль в команде как-то поменялась?
— Ни тогда, ни сейчас такого нет, чтобы в команде лидера как-то по-особенному выделяли, молились на него, а он ходил по раздевалке как царь. Даже когда он приезжал в «Металлург» во время локаута в 2012 году, у него не было налета звездности, даже намека на это. Когда он только уехал в «Питтсбург», то летом приходил ко мне, лечился. Мы занимались восстановлением. Он не чурался этого. Абсолютно нормальный парень.
— Какие в то время у Малкина были повреждения?
— Да ничего особенного, колени тогда у него были полностью здоровы. Перед отъездом мы его прооперировали в местных условиях. Я не могу вдаваться в детали, у него была хроническая травма. Прооперировали, сделали не очень красивый шов, и он потом рассказывал, что в Америке у него постоянно спрашивали, что это и откуда он у него.
— Соперники часто били его?
— Он был всегда на острие, поэтому часто получал. И это нормально. Женя никогда не уходил от борьбы, мог и в драку ввязаться, хотя это была абсолютно не его роль. Он был виден везде.
***
— Евгений с 2009 года не провел ни одного полноценного сезона в НХЛ. Как доктор вы можете сказать, почему у него всегда есть мелкие травмы?
— Он такой человек — никогда не уходит от борьбы, ни при каких обстоятельствах. К тому же на нем как на лидере клуба лежит очень большая нагрузка. Разумеется, в такой ситуации возрастает игровое время, сокращается время на восстановление и копится усталость. А как известно, большая часть травм происходит на фоне усталости. Совокупность факторов.
— Как вы считаете, в чем феномен Малкина? Почему он стал суперзвездой мирового хоккея?
— Очень многие люди говорят, что успех — это 10% таланта и 90% труда. С этим можно согласиться. Но я считаю, что в Малкине есть что-то от бога. Помимо труда и таланта ему дано что-то еще. Казалось бы, у Жени обычные родители, простая семья. И в школе было достаточно ребят, которые также неистово работали, как он. Но чего-то им не хватило.
Также и в НХЛ — 80% игроков лиги находятся на среднем уровне. Они работают, но, чтобы выйти на совершенно другой уровень, им чего-то не хватает. Есть вещи, которые мы не можем объяснить с точки зрения логики.
— Было ли в организме Малкина что-то уникальное, кроме сердца?
— Естественно, если посмотреть на его данные, то там масса преимуществ — и масса, и пропорциональное расположение мышц, и состав тела. У него никогда не было лишнего веса. Плюс физиологически он имеет огромное здоровое сердце, и оно дарит ему хорошую работоспособность, выносливость. Голова у него светлая, игровое мышление просто невероятное.