«Его отъезд в Америку — это боевик. Но автора сценария я не выдам». Агент Малкина — о карьере русского гиганта

Дарья Тубольцева

Максим Самарцев

Поделиться

Комментарии

Команда Sport24 запустила большой проект под названием «Хоккейная страна», в котором рассказывает о пяти игроках из пяти разных городов, прославляющих российский хоккей на весь мир. Нашими первыми героями стали двукратный обладатель Кубка Стэнли Андрей Василевский, самый высокооплачиваемый русский хоккеист мира Артемий Панарин, двукратный обладатель приза лучшего вратаря сезона и чемпион мира Сергей Бобровский. Четвертый выпуск проекта посвящен трехкратному обладателю Кубка Стэнли и лучшему российскому центрфорварду 21 века Евгению Малкину.

О нападающем «Питтсбурга» рассказывает агент Геннадий Ушаков, который работает с Малкиным на протяжении всей его карьеры.

— Читала, что впервые вы увидели Евгения Малкина в 2001 году в Нижнекамске, на юношеском первенстве России. Помните свои ощущения? Увидев Женю, сразу поняли, что это звезда?

— Тот турнир был ознакомительным. Да, он выделялся. Но нужно было посмотреть еще. И, когда я приехал на второй турнир в Магнитогорск, тогда поговорил с его отцом, рассказал про нашу компанию.

— Что вы подметили в нем? Что вас зацепило?

— Все. Я увидел, что у человека есть все, чтобы стать суперзвездой. В первую очередь мышление, оно у Жени просто фантастическое. Габариты, само собой. Отличные руки. Катание. Культура паса. Он был больше нацелен на то, чтобы отдать партнеру хорошую, удобную и качественную передачу. Но нужно было определить, есть ли у него характер, который необходим любой суперзвезде. Глядя на игрока со стороны, невозможно определить, есть у него характер или нет. Нужно пообщаться. У него, разумеется, есть характер. Хотя некоторые скауты НХЛ мне говорили, что у него его нет.

На двух турнирах в Подольске я видел, как он играл с переломом руки. Вставал на вбрасывания, даже гол забил. Уже после матча поехали в больницу, сделали снимок и поняли, что перелом. Ему наложили гипс, и больше он не играл на том турнире.

— Что за история о том, что в 15 лет Малкина не брали на первенство Урала, тренеры в него не верили. Это слухи, или такое действительно имело место быть?

— Многие его недооценивали. Некоторые мне говорили, что он длинный и у него отсутствовало то одно, то другое. Но я был уверен, что все это со временем появится. Даже некоторые родители мне звонят и говорят про своего ребенка: «Он высокий, но очень худой». Я всегда отвечаю, что это все ерунда — «мясо» нарастет со временем. Сложнее будет сбрасывать, когда потом мальчик наберет.

На самом деле нарастить массу — не такая сложная задача. Есть спортзалы, пожалуйста. Тренировки, хорошее питание — и будет вам «мясо». Но оно ведь должно на что-то накладываться. В первую очередь на голову, катание, руки, мышление.

— Как у вас складывались отношения с родителями Евгения? Быстро подружились?

— С отцом Жени — Володей — да. Потом уже с мамой, Натальей. Все получилось достаточно быстро. И у нас были и остаются очень хорошие отношения. Я бы даже сказал родственные. Я с родителями достаточно хорошо схожусь. Возможно, потому что я человек опытный, и мы близки с ними по возрасту. Мы люди из СССР, и у нас есть что-то общее.

— Вы сразу стали официальным агентом Малкина?

— Да, сразу. Он подписал контракт с нашей компанией, и мы вели его дела.

— Какой у Малкина был характер в 16-17 лет?

— Он был очень эмоциональным. На льду мог разбежаться, ударить кого-нибудь. Перед юниорским чемпионатом мира получил сотрясение мозга. И до конца было непонятно, возьмет его Брагин или нет. В интервью он сказал: «Без Малкина мы займем пятое место, с Малкиным — первое». Вот и все. Клуб не хотел его отпускать, но он поехал. И стал лучшим бомбардиром, получил кучу индивидуальных призов. Он великий хоккеист.

С возрастом Женя научился скрывать свои эмоции. Даже я в какие-то моменты переживал, а он сохранял спокойствие, молодец. В НХЛ у него было 82 игры, и если будешь постоянно нервничать, то никаких нервов не хватит. Понятно, что поначалу Женя часто нервничал. Были проблемы с языком. Хорошо, что Сережа Гончар помогал. Но было очень тяжело.

— Когда начал играть за основную команду «Металлурга», тоже нервничал первое время?

— Наверное, в первый сезон только. Во-первых, Женя был еще молодым. Во-вторых, он играл в четвертом звене и получал не так много игрового времени. А потом уже ему исполнилось 18, стал проявлять себя, и стало все понятно. Все увидели, что он за игрок.

— Мы недавно разговаривали с Андреем Разиным, который как раз половину сезона играл за «Магнитку», и его как раз вытеснил Малкин. Он рассказывал, что после одного из поражений Евгений прям зарыдал. Действительно такое было?

— Да, бывало, что он очень эмоционально переживал поражения. По молодежке у них очень сильная была команда, и они очень редко проигрывали. Но я видел, как они проиграли чемпионат мира U-20, и там он плакал.

— Для общественности Евгений представляется закрытым человеком. Хотя его отец рассказывал, что в детстве он был прям очень общительным мальчиком.

— Был период, когда он достаточно был закрытым. Не знаю, с чем это было связано. В последнее время он стал более открытым — и в инстаграмме что-то выкладывает даже. Но какое-то время у него был только хоккей и ничего больше. Это продолжалось несколько лет. Может быть, это мешало. А может, наоборот, помогало. Трудно однозначно сказать.

— Евгений выкладывал в инстаграм письмо из своего детства, в котором он писал, что мечтает играть за «Детройт» в НХЛ. Он часто в общении с вами поднимал тему Северной Америки?

— Эта тема у нас постоянно фигурировала. Он болел за «Детройт», потому что там играла Русская Пятерка. И в этой пятерке все игроки были умными с точки зрения хоккея, и ему самому как умному игроку это очень нравилось. Мы с ним много раз говорили на эту тему. И он ни разу не говорил, что он сейчас туда поедет и у него все будет супер. Шли к этому шаг за шагом. И в 20 лет он созрел для того, чтобы уехать.

— Он всегда был ответственным игроком, который переживает за результат команды?

— Да. Ему обязательно нужна была победа. Как капитан он мог спросить с любого игрока. С юниорской сборной он сначала выиграл юношескую Олимпиаду, а затем и Кубок Глинки. И Брагин за дисциплину и прочее всегда спрашивал с Жени. Он был ответственен за это.

— Откуда у него это? От родителей?

— Это у него от мамы. А от папы ему досталось игровое мышление, хитринка. Папа у него тоже играл и мог заиграть на серьезном уровне. Но по каким-то причинам он не понравился тренеру Постникову. И Володя, отец Жени, не прошел у него просмотр. Не знаю почему. Но он был очень неплохим нападающим.

— Вопросы насчет будущего Евгения вы принимали совместно с его родителями? Садились все вместе за стол и обсуждали?

— Самый первый контракт, который Женя заключил в 17 лет, его папа подписал без меня. Он позвонил мне и сказал, мол, руководство клуба его вызывает. Я сказал, чтобы он ничего не подписывал и ответил руководителям, что ему нужно посоветоваться с агентом. Но его обманным путем вынудили, и он подписал контракт. Так получилось. Потом я этот вопрос решал, и все в итоге разрешилось. Контракт переделали. Хотя руководство могло бы пойти на принцип и отказать в такой возможности. Но спасибо Геннадию Величкину, что пошел навстречу в том вопросе.

— Уже в «Магнитке» Евгений получал огромные деньги. Как удалось сделать так, что у него от этого не закружилась голова?

— Это зависит в первую очередь от воспитания родителей. Да и Женя сам далеко не дурак, чтобы разбрасывать эти деньги направо и налево. Он купил себе хорошую машину — и это нормально. У него не было такого, что он эти деньги просто растрачивал. Женя помогал семье и не задирал нос. Правильное воспитание.

— Андрей Разин рассказывал, что в сезоне-2004/05 Малкина взяли под свое крыло ребята из НХЛ — Гончар, Набоков, Сикора. Вы помните это, как они его опекали, чему-то учили?

— Да, они его действительно взяли под свое крыло. И не только энхаэловцы, но и другие парни. Они видели, какой из Жени растет игрок, и старались ему по всем помогать. Сережа Гончар был для него очень большим и хорошим примером, в том числе и в плане отношения к деньгам.

— Не было никакой дедовщины?

— Нет, ничего такого не было. Не во всех командах это было. А сейчас я вообще не слышу о таком. В мое время это было. Но, будучи уже взрослым игроком, я старался пресекать это. Да, Женя собирал баулы и таскал шайбы, но это не дедовщина, это абсолютно нормальная ситуация.

— Другие российские клубы не хотели перекупить Женю или переманить к себе?

— Был такой момент, когда был чемпионат мира U-18 в Ярославле. «Локомотив» вроде бы хотел, я с ними разговаривал. Но диалог был только о личном контракте, потому что о покупке и переходе они должны разговаривать напрямую с руководством клуба. Личные условия руководители предлагали невысокие, потому что они не думали, что Женя станет таким сильным игроком. Им не удалось распознать в нем это. Они предложили условия чуть лучше, чем у остальных, но не настолько, чтобы туда переходить. А Величкин знал, какой бриллиант у него в руках. Геннадий Величкин и Олег Куприянов (бывший спортивный директор «Металлурга». — Sport24) вообще редко ошибались в игроках и очень точно и грамотно проводили селекцию. Я всегда удивлялся этому.

— Женя рассказывал, что когда он приехал в «Питтсбург», то после первого сезона вы предложили ему взять репетитора по русскому и литературе. Он сразу согласился на это? Его не пришлось уговаривать?

— Нет, он даже сам хотел этого. Я нашел этого человека через своих друзей. И этот человек запросил несколько видеоинтервью Жени на русском. После этого они стали заниматься. Он приезжал в квартиру к Жене, и летом они учились.

— А английский он сам выучил или тоже с репетитором?

— Английским мы тоже занимались с репетитором. Ездили на метро Молодежная. Я даже немного участвовал в этом. Но этого все равно было недостаточно. Возможно, если бы не было русскоговорящих людей в «Питтсбурге», то он бы выучил язык гораздо быстрее. А так, рядом с ним много лет был Сережа Гончар, к которому он обращался по всем вопросам. Если у Жени что-то не получается, то он звонил Сереге, и тот все объяснял и решал. Плюс в клубе работал и до сих пор работает Джордж Бирман — Георгий, он тоже говорит на русском языке, сам родом из Киева. Все друзья Жени в Питтсбурге тоже были русскоговорящими — три врача: двое из Риги, а один из Казани. Очень много людей, которые говорят на русском.

Год назад, когда началась пандемия, Женя занимался английским по зуму с моим сыном. Сейчас у него очень хороший английский — может и пошутить, и поговорить. Акцент есть, но он есть у всех русскоговорящих. Только те, кто живет там 20 лет или уехал еще в детстве и жил в американских семьях, говорят без акцента.

— Насчет отъезда Жени — вы говорили, что это был настоящий боевик, триллер. Не преувеличение ли вся эта история?

— Я не могу вам все рассказать. И не расскажу. Да, это был боевик. Но автора сценария я не выдам.

— Отец Малкина ведь был не в курсе происходящего. Какова была его реакция, когда он узнал об этом?

— Я не знаю, какая у него была реакция. И то, по какой причине он ничего не знал, я тоже не могу говорить. Из семьи знала только мама. А брат и отец ничего не знали.

— А как вам пришлось после отъезда Жени? В России из-за этого поднялась настоящая волна. Как вы все это переживали?

— На первой странице «Спорт-Экспресса» вышла статья с огромным заголовком: «Агент Малкина сказал, что он остается». И внизу фамилия этого корреспондента. У меня был его телефон, я был с ним в хороших отношениях до этой статьи. Я позвонил ему и спросил, говорил ли я это. Он ответил, что нет, он просто подумал и решил так написать. Я ему сказал, что тогда бы так и написал, что это он так думает, а я сам такого не говорил. Мне люди начали звонить и говорить: «Ах ты скотина, оставил Малкина, он должен был уехать». А я его не оставлял. Я просто подготовил ему контракт на случай, если он все-таки решит остаться в России. Но мы его не подписывали, я только договорился о сумме, бонусах и прочем. Можно сказать, что на тот момент контракт был $3 млн чистыми и плюс бонусы. Но Величкину я говорил, что мы его не подписываем и уезжаем в НХЛ.

Потом Советский спорт написал, и меня со всех сторон бомбили. А потом он уехал, и они набросились на меня. Никто не позвонил мне и не попросил высказаться на эту тему. Просто конкурирующий агент, который тоже претендовал на Малкина, сказал, что я был в курсе всего и наплел это все журналистам. Разные эксперты высказывались об этой ситуации, но мне никто слова так и не предоставил.

В итоге Женя через некоторое время всплыл в Лос-Анджелесе. У меня был даже его европейский телефон, мы с ним списывались. Сначала он сидел в Хельсинки, там ему сняли квартиру, потому что у него не было американской визы. И его виза была во всех посольствах мира, но ее все равно нужно было подождать. И потом из Хельсинки он полетел в Лос-Анджелес — у нашей компании там был лагерь. Уже там он вышел на связь с журналистами.

— Через три года у Жени отношения с «Магниткой» нормализовались — он и в локаут приезжал за них играть. У вас тоже примерно в это время все стало хорошо?

— А у меня с ними и не было никакого конфликта. Величкин только позвонил и сказал: «Смотри мне, если я узнаю, что ты замешан в этой истории…» Вот и все. После этого мы не общались. Я их за профессионализм очень уважаю. И я их понимаю — от них уехал лучший хоккеист. Лучший в стране. Но у меня с ними до сих пор хорошие отношения. И с Куприяновым, и с Величкиным.

— А перед тем, как Малкин заключил первый большой контракт с «Питтсбургом», его же звали обратно?

— Да, они все время говорили, что пусть Женя не подписывает ничего в НХЛ, мы ему все сделаем. Я говорил, что все передам Жене, но он выбрал НХЛ.

— Часто летаете к Жене в Америку?

— Сейчас примерно три раза в год. Но были моменты, когда летал и четыре-пять-шесть раз в год. И мне было приятно. Когда у Жени была первая игра в НХЛ, он ведь на предсезонке травмировался, говорит: «Я завтра играю, прилетай». Я чемодан вечером собрал, а утром у меня на почте уже было сообщение с купленным билетом. Первый матч он провел против «Нью-Джерси», забил гол, и пошло-поехало. А меня же никто не знал в «Питтсбурге». У нас с Женей свои знаки — если мне что-то не нравится, то я ему показываю, чтобы он подошел к бортику. Я с трибуны спускаюсь, подхожу к нему и что-то объясняю. Потом Сереже Гончару кто-то из руководителей клуба говорит: «Это что там за мужик?» Сережа ответил, что это человек, из-за которого Малкин здесь оказался. «Тогда ему можно все», — был ответ.

— В общем, в Питтсбурге вы почетный гость.

— Был им. Там же уже все не один раз поменялось. И генеральные менеджеры, и руководители. Сейчас пришли новые люди — ни я их не видел, ни они меня не видели.

— Назовите три качества Евгения, которые делают его величайшим хоккеистом в истории российского хоккея?

— Он гениальный игрок. В первую очередь благодаря своей голове. Да, умных игроков было много, но у некоторых из них не было блестящего катания или классных рук. Женя может исполнить все что угодно. У него есть характер, он никогда и ничего не боится, всегда борется. Тут даже не три качества, а чуть больше. Но они все присущи ему как гениальному хоккеисту.