«Выпили самогонки, двоих увезли в больницу». Неизвестные истории из жизни русского вратаря Бобровского
Команда Sport24 запустила большой проект под названием «Хоккейная страна», в котором рассказывает о пяти игроках из пяти разных городов, прославляющих российский хоккей на весь мир. Нашими первыми героями стали двухкратный обладатель Кубка Стэнли Андрей Василевский и самый высокооплачиваемый русский хоккеист мира Артемий Панарин. Третий выпуск проекта посвящен двукратному обладателю приза лучшего вратаря сезона и чемпиону мира Сергею Бобровскому.
О голкипере «Флориды» и его пути в хоккее рассказывают его бывшие одноклубники Кирилл Корнийчук и Иван Тугаринов.
Кирилл Корнийчук:
— Как вы играли в хоккей, почему закончили, как стали тренером?
— Родился в Новокузнецке, отец в 7 лет привел меня в хоккейный дворец. Спросил, буду ли заниматься хоккеем, я сказал: «Буду». После тренировки подошли к тренеру и сказали, что хотим записаться. С этого и начался мой хоккейный путь. Мы жили на Ильинке, и по вечерам ездили на тренировки в город. Спустя 2-3 месяца Сережа узнал, что я хожу на хоккей, и тоже решил записаться.
— А в каком возрасте вы с ним познакомились?
— В 1-м классе, когда нам было по 7 лет. Сразу начали тесно общаться, потому что оба общительные. У нас была компания из 3-4 человек, и мы все между собой общались.
— Расскажите, как вы ездили на хоккей? Папа Сергея рассказывал, что ваши родители отвозили его иногда на тренировки.
— В то время у них автомобиля не было, а без машины добираться было проблематично. Тренировка была в 7 утра, мы в 6:30 встречались у гаража напротив их дома и вместе ехали на тренировку. Потом шли в школу, следом на вторую тренировку, и затем мой отец после работы заезжал за нами и вез назад. Ездили так до третьего класса. А потом начали на автобусе добираться.
— И весь этот путь вы проделывали с хоккейными баулами?
— Да. Раздевалки поначалу не было, приходилось возить с собой всю форму. Но когда появилась раздевалка, стало попроще, поэтому мы начали сами добираться.
— Каким Сергей был в детстве по характеру?
— Характер всегда меняется. Сначала был спокойным, потом стал задиристым — у нас был первый вратарь, и он его всегда доставал. Якобы он ловушку держал как Серега, копировал его (смеется).
— Он сразу выделялся среди сверстников, было ли в нем что-то особенное?
— Мы в школе с ним выделялись из всего класса. Постоянно ездили на детские соревнования. Когда играли в вышибалы, то мы с Серегой стояли по разным сторонам и вышибали всех, а остальные мальчики нам только мячи успевали подавать. Серега был очень спортивным. У него во дворе была футбольная площадка, и он там постоянно проводил время.
— А зимой вы проводили время на хоккейной коробке?
— Да, зимой мы играли на 94-й школе, помогали тренеру Котину в дворовой команде, играли на первенство Золотой шайбы.
— И Сергей всегда играл в воротах?
— Да. Был один случай. На улице было очень холодно, и ему предложили надеть вместо коньков валенки. Серега сказал, что это не вариант. В итоге сильно отморозил себе руки и ноги. Потом отогревали его.
***
— Было ли такое, что Сергей на детских турнирах прям тащил команду?
— Да, конечно. У нас были конкуренты — хабаровский «Амур», «Торпедо» из Усть-Каменогорска и «Сибирь». Мы между собой всегда играли за 1-3-е место. И когда у Сереги игра шла, то мы всегда занимали первое место.
— То есть если команде нужно было выиграть со счетом 1:0, то Бобровский мог это сделать?
— Да. Не зря у него сейчас прозвище «Стена». У Сереги не было отскоков, соответственно, не было добиваний. И нам было легче играть. Мы знали, что если он поймал свою игру, то команда все равно выиграет.
—Часто ли у него бывали неудачные матчи?
— Конечно. Бывало, пропустит 1-2 обидных шайбы. Но потом все равно собирался с силами, не раскисал.
— Сейчас Сергея очень сложно представить злым или взбешенным человеком — он всегда спокоен. В детстве и юности он был таким же, или все-таки мог выйти из себя?
— Конечно, мог. Пацанский коллектив ведь, драки были. Серега вспыльчивым иногда был. Много историй было.
— Драки «стенка на стенку»?
— Нет, старались всегда чтобы дрались один на один. Но был один случай — играли против «Сибири», и подрались команда на команду. Сначала началась заварушка 5 на 5, потом игроки соперника все выбежали на лед, и мы после этого тоже.
— Мог ли он от злости сломать клюшку или сделать что-то в этом роде?
— Нет, в то время ломать клюшки было очень дорого. Но психовал, мог со злости бутылку кинуть.
— Поражения он принимал близко к сердцу?
— Переживал. У него никогда не было к этому равнодушия. Всегда работал над ошибками.
— Слез никогда не видели у него?
— Слезы были, куда без них. Мы же все-таки были детьми. Были обидные поражения. Вроде могли занять первое место, но из-за досадной ошибки одного или другого игрока мы проигрывали. Конечно, в такой ситуации слезы наворачивались.
— А в целом у вас была сильная команда?
— Да, по тем меркам мы были хорошей командой. Говорили, что мы перспективные. Не знаю, почему так сложилось, что выстрелил только Сергей.
***
—Помните ли какие-то запоминающиеся поездки или выезды, которые надолго отложились в памяти?
— У нас были выезды в Хабаровск, Ангарск. Дорога очень сильно выматывала, потому что в поезде очень устаешь. Вроде ничего не делаешь, а на поле выходишь, и было тяжело. До Ангарска мы добирались на поезде, играли там, а потом на самолете летели в Хабаровск, и проводили там матчи. Потом напрямую из Хабаровска ехали домой.
— Коллектив у вас был дружный?
— Да. Бывало, кто-нибудь накосячит, а тренер наказывал всю команду. Стояли, ревели от боли и усталости, но никто никого не закладывал.
— Какие были наказания?
— Нас сильно наказывали. Потом разбирались с тем, кто накосячил, но мы всегда до последнего терпели, не сдавали его тренеру. Например, на выезде в Красноярске кто-то из ребят разбил раковину. Как тренер нас ни наказывал, как ни пытался правду выведать, мы ничего не рассказали. Хотя кроме нас на том этаже никто не жил.
— Вы говорили, что Сергей сел на шпагат буквально на первой тренировке. Что в нем еще было такого особенного? Чем он выделялся, что делал лучше, чем другие ребята?
— Он всегда тренировался больше остальных. Половина уже ушла домой, а он делал растяжку дополнительно, с мячиками работал. Не торопился бежать домой, а искал возможности позаниматься дополнительно.
— О чем вы тогда мечтали? Может, у вас были какие-то хоккейные цели и мечты?
— В то время все мечтали играть в НХЛ. Летать на вертолетах друг к другу в гости. Сидели с пацанами, и рассказывали: «Я буду в Америке жить там-то там-то. Приезжай ко мне» и все в таком духе. Сергей тоже хотел жить в Америке. Все хотели жить там, потому что НХЛ считалась сильной лигой.
— Вы часто ходили на домашние матчи «Металлурга»?
Думаю, в те годы мы пропустили всего несколько матчей главной команды. И то из-за болезни. После своей тренировки мы сидели несколько часов на стадионе и ждали матч. Тогда был настоящий хоккейный бум в Новокузнецке, команда неплохо играла в КХЛ, поэтому мы вообще не пропускали игры.
— Как вы учились?
— Твердые троешники. С переменным успехом — когда 4, когда 2 получали.
—Часто приходилось пропускать уроки?
— Да, часто. То позовут на тренировку за старших ребят, то уезжали в поездку. А иногда и в компьютерный клуб ходили вместо школы.
— Были ли какие-то истории с алкоголем?
— Была одна история. Думаю, ее всем хватило. Все всё поняли. Наш партнер по команде хотел обменять бутылку самогонки на клюшку у заливщиков. Почему-то решил, что они ему поменяют. Но они отказали, и потом вся команда попробовала, что такое самогон. Мы тогда были в 7-м классе. Двое ребят попробовали «очень хорошо» — настолько, что их отвезли в больницу. Помню, выпили немного, мы же дети, нам много и не надо было, и пошли на уроки. Потом на уроке учитель все увидела, и сразу родителей вызвала. Двоим ребятам было очень плохо. С тех пор поняли, что пить — вредно для здоровья.
***
— Папа Сергея рассказывал, что было время в «Металлурге», когда его не хотели ставить в ворота. Помните ли такие истории, когда в команде руководствовались не спортивными принципами?
— Да, помню один год, когда 80% игроков команды были у одного агента. Соответственно, он проталкивал своих хоккеистов. Но Сергей не входил в их число. И его задвигали. Были случаи, когда ему на разминке специально бросали шайбой в голову. И причем делал это тренер. Выводили его таким образом из себя. Вешали на него всех собак. Пропустит шайбу по вине защитников или нападающих, а обвиняли его. Был один такой год, когда его всячески ущемляли.
— Как он это пережил?
— Переживал, терпел. Мы ему говорили, работай и все придет. Даже скандал был, если правильно помню. Ушел тренер вратарей, потому что он не мог смотреть на это. Было жалко парня.
— А сколько лет Сергею на тот момент было?
— Это было уже в первой команде, лет 18 наверное.
— В каком возрасте Сергей начал выделяться и вы увидели, что у него большое будущее?
— Выделяться он начал уже в 12-13 лет, когда начались финалы, различные турниры, разъезды. Его начали звать в сборную. Причем Новосибирск тянул своего вратаря, Ивана Клименко. На турнир регионов брали Клименко, а в сборную — Бобровского. Никто не понимал, как так.
— Вы помните, как Бобровский собирался в НХЛ? Вы верили, что у него получится закрепиться там? Все-таки за океаном он был неизвестным вратарем.
— Все надеялись, что у него получится. Вадим Тарасов, который был кумиром Сергея, тоже ездил туда, но у него не получилось, и вскоре он вернулся. И хотелось, чтобы у Сереги все сложилось по-другому. Веры особо не было, но была надежда.
— Сейчас все маленькие вратари в Новокузнецке хотят быть похожими именно на Бобровского?
— Я вам скажу, что и полевые игроки хотят быть похожими на него. Берут себе 72-й номер, и говорят, что теперь они похожи на Бобровского. Им объясняешь, что он вратарь, но детям все равно. Они отвечают, что тоже попадут в НХЛ, и добьются успеха.
— То есть за 72-й номер прям борьба разворачивается?
—Да. В моей команде капитан взял себе 72-й номер. Капризов тоже пользуется популярностью, дети хотят быть похожими и на него.
— Назовите качества Сергея, которые делают его лучшим вратарем мира?
— Упорство, уверенность и надежность. От него всегда исходила надежность на поле. Мы знали, что даже если убежим в атаку, то Сергей выручит и спасет нас. От этого было легче играть.
— Как он помогает школе? Слышала, что недавно он отремонтировал в образовательной школе спортзал.
— Он организовал фонд, помогает детской школе, оплачивает участие в чемпионате России. Иногда помогает формой. Моей команде помог — мальчишка был, захотел быть вратарем, и Сергей купил ему вратарскую форму. Но не сложилось — мальчик закончил с хоккеем, не смог дальше заниматься.
Иван Тугаринов:
— В каком возрасте вы познакомились с Сергеем?
— Точно не вспомню, но примерно в 13-14 лет. Впервые мы познакомились, когда ездили за «Сибирь» на финал по 1988 году в Челябинск. Он представлял Новокузнецк, а я Кемерово. Как-то так получилось, что мы жили в разных комнатах, но при этом подружились. Он уже тогда подавал большие надежды — все прекрасно знали, кто такой Сергей Бобровский. Особенно мы, внутри нашего региона. А когда я перешел в Новокузнецк, тогда мы начали жить в одном номере и больше времени проводить вместе.
— Считается же, что все вратари чуть отличаются от обычных людей и не слишком общаются с полевыми игроками?
— Сергей в этом плане отличается от всех голкиперов. И это клише про вратарей, которое складывалось годами, в нем никак не отражается. Он общается не только с вратарями, у него очень много друзей из разных сфер.
— Каким он был в 14 лет? За счет чего вы подружились?
— Я бы назвал нас хоккейными гиками. Утром хоккей, днем хоккей, вечером хоккей. Вся наша жизнь крутилась вокруг хоккея. У нас была игровая жилка — мы во все играли. Не важно во что — компьютер, футбол, карты, шайбу погонять.
— В футболе Сергей тоже был вратарем?
— Нет, там он никогда в воротах не играл. Когда мы уже стали взрослыми и встречались в Новокузнецке старым составом, то он всегда играл в поле. И причем играл неплохо.
— У вас было типичное хоккейное детство — в 7 часов утра тренировка, потом еще вечером тренировка?
— Да. Мы все учились в 52-й школе. Все собирались, он приезжал из Ильинки, шли на первую тренировку, потом переодевались и шли в школу. Со школы мы обычно сбегали в компьютерный класс, успевали порубиться в NHL, а затем шли на вторую тренировку. Все стандартно, как и у всех хоккеистов того времени.
— Кто чаще выигрывал в NHL?
— Я (смеется). Он, наверное, не согласится, когда прочитает это интервью.
— А как вы учились?
— Про себя скажу, когда учился в Кемерово, то было все неплохо, а после перехода в спецкласс все стало намного хуже, потому что мы постоянно пропускали, отлучались куда-то. Но тренер нас постоянно контролировал. У Сергея тоже было достаточно пропусков, потому что он вызывался в сборную, ходил на тренировки со старшим возрастом, а в 16 лет, когда его начали подпускать к первой команде, мы его уже вообще редко видели. Не потому что он был лентяем или не хотел учиться. Просто он был постоянно занят и истощался как морально, так и физически. Ему уже было не до школы.
Зато когда мы защищали в университете диплом, то он был одним немногих, кто защитился на пять. И это была действительно работа. Он хорошо поработал с педагогом. Молодец.
***
— Были ли у вас в подростковом возрасте какие-то хоккейные мечты?
— Расскажу один случай. Когда мы в очередной раз сбежали со школы и рубились в NHL, он проиграл мне серию 4-2 или 4-3. Я старался его подколоть, а он мне в один момент с серьезным видом сказал: «Что ты смеешься? Я там буду действительно играть, а вот насчет тебя я не знаю». Он уже тогда был заряжен на то, чтобы быть в сборной и пробиться в лучшую лигу мира.
— Он всегда был уверен в своих силах?
— Да. Думаю, все знают, как именно он попал в «Филадельфию». Будучи незадрафтованным, поехать в команду, которая только что играла в финале Кубка Стэнли, с кучей звезд в составе, это отважный шаг. Хотя он мог остаться в Новокузнецке, получить хорошие деньги и вообще забыть про все.
— Были ли у вас кумиры?
— Про Сергея не могу сказать, что у него когда-то были кумиры. Хотя в подростковом возрасте мы как-то говорили про НХЛ, и он сказал, что хотел бы поехать в «Нью-Джерси» и быть там вторым вратарем, только чтобы вживую понаблюдать за Мартином Бродо и поучиться у него.
— Считается, что у больших спортсменов огромное влияние на карьеру оказывают родители. А какое участие в карьере Сергея принимали его родители? Часто ли они приходили на тренировки или матчи?
— Лариса Александровна и дядя Андрей всегда присутствовали. Мы знали друг друга. Часто я к ним в гости приезжал, или они приходили на матчи. Не сказать, что они прям лезли в карьеру Сергея, как это происходит с нынешним поколением родителей. Тогда таких родителей не было. Его родители всегда занимали дипломатичную позицию и доверяли ему, потому что знали, что он парень с головой и всегда знает, что делает.
— За счет чего Сергей выделялся уже в 13-14 лет?
— Он был очень пластичным, технически одаренным и обладал отличным чтением игры. И до сих пор специалисты по вратарям отмечают то, как он читает игру. Ну и немаловажно то, как Сергей ухаживает за своим телом, как относится к работе. То есть он выделялся не только игрой на льду, но и своей работоспособностью. Он первым приходил, и последним уходил. Даже сейчас, когда он приезжает в межсезонье, то отдыхает только неделю, а потом снова начинает заниматься.
— Он сам этому научился? Растяжке, разминке и заминке? Или ему это все прививали тренеры?
— Наверное, тренеры в том числе. Их заслуга тоже есть. Они ему показали и самое главное рассказали для чего все это нужно. К чему это может привести. А потом уже Сергей сам начал интересоваться и физиотерапией, и гимнастикой, и много чем еще. Когда мы были во второй команде, а он уже в первой, то я старался при наличии свободного льда сходить и дополнительно покататься, а он ходил и занимался гимнастикой со специальным тренером.
Сейчас, когда Сергей готовился к сезону в Зальцбурге, я увидел совсем другой подход. Он понимает, что его тело — это его будущее, поэтому он за ним очень ухаживает и постоянно развивается.
— Забить ему на тренировках было челленджем?
— Да. Если у нас оставалось время до конца тренировки, то мы всегда на что-то спорили и соревновались. Зачастую Сергей побеждал, но мы всегда соревновались.
— А на что играли?
— На деньги — проигравший оплачивает час игры в компьютерном клубе. Еще играли на жвачку, обед в столовой или газировку. Понятно, что все это не слишком дорогие вещи, потому что денег тогда особо не было, но все равно это было интересно.
***
— Был ли какой-то турнир, на котором Бобровский вас спас?
— Мы ездили на финал России в Магнитогорск и не смогли занять там высокое место. Но я отчетливо помню, что именно тогда на него обратили внимание абсолютно все — он творил настоящие чудеса. К нему уже начали подходить агенты, хотя ни у кого из нас их еще не было.
— Эти успехи не затуманили ему сознание?
— Нет. Это другой человек. Ему ничего не затуманит сознание, потому что у него есть цель. И там не было места звездной болезни. Да и родители его воспитали так, что цель важнее, чем суета, происходящая вокруг.
— Когда уже стало понятно, что Сергей станет настоящей звездой? Когда он дебютировал за «Металлург» в Суперлиге?
— Да. Он дебютировал за главную команду в Череповце. Я тогда тоже на лавке сидел. Наверное, масштаб его таланта стал ясен за 2 года до этого, когда его уже начали в первую команду подтягивать, хотя никто из нас даже во вторую еще не попал. Тогда мы все начали понимать, что здесь растет кто-то, кто в будущем добьется успеха. Он все чаще был в сборной России. И когда была Суперсерия-2007 в Омске, то Сергей боролся за место первого номера национальной команды с Семеном Варламовым. Тогда мы поняли, что Бобровский задержится в хоккее надолго.
— Он был эмоциональным вратарем, или спокойным?
— Спокойным. Он никогда не кричал. На поле он мог что-то сказать, но в раздевалке — никогда. Сергей сохранял и копил эту энергию и старался не выплескивать ее лишний раз.
— Говорят, что у вратарей есть особые ритуалы. У него тоже такое было?
— Да. Обычно он ни с кем не разговаривал перед матчами. И когда он забирался на еще более высокий уровень, то закрывался в такие моменты еще сильнее. Когда Сергей только уехал в «Филадельфию», мы с ним 4 месяца не общались — он вообще не выходил на связь. Я писал ему, ты чего, куда пропал. Но он не отвечал. Понятно, он общался с женой Ольгой, родителями. Самым ближним кругом. Но больше ни с кем.И чем взрослее Сергей становился, тем сильнее все это проявлялось. Он все чаще выключал телефон, вовремя ложился спать, вообще не тратил эмоций.
***
— Когда Сергей поехал в «Филадельфию», ты верил, что у него получится с первого сезона заиграть в НХЛ?
— Не то чтобы я в него не верил. Я знал, что однажды он будет играть в НХЛ. Но при этом я был уверен, что сначала ему придется пройти через всю мясорубку североамериканского хоккея. Я ему говорю: «А если тебя спустят в фарм-клуб?» Он отвечал: «Меня не спустят». Это было перед его отъездом.
— У Сергея же были тяжелые моменты — второй сезон в «Филадельфии», первые два сезона во «Флориде». Как он внутри переживает эти неудачи? Потому что со стороны складывается такое ощущение, что он как непробиваемая скала.
— Сергей никогда не показывал, что ему сложно. Да, он наверняка что-то обсуждал с супругой, но не выставлял это напоказ. Бобровский, как и всегда, пропускал это все через себя. «Начни с себя» — это точно про него. И он всегда ищет только в себе. Поэтому я никогда не замечал, чтобы он о чем-то сильно переживал. Хотя мы полжизни на связи, встречаемся каждый год и стараемся проводить как можно больше времени вместе.
— Вы говорили, что Сергей сохраняет позитив, даже когда ударится мизинцем об диван. Откуда у него это?
— Книжек начитался (смеется). У него очень спокойные родители. И в более зрелом возрасте Сергей понял, что если не копить негатив, то его вообще не будет. Он все это отпускает и старается не зацикливаться на этом. Поэтому Сергей очень позитивен, в том числе и по отношению к окружающим его людям. Не важно, кто рядом — официант в ресторане или менеджер в отеле. Если по отношению к нему идет какой-то негатив, то он просто оставляет его в стороне и забывает об этом. Скандального или орущего Бобровского я не видел никогда. Один раз только, когда были детьми, мы с ним в Усть-Каменогорске чуть не подрались в процессе обсуждения того, какой город лучше — Новокузнецк или Кемерово (смеется).
—Вы знакомы полжизни, как он изменился за эти годы?
— Стал еще более спокойным, уверенным в себе. К нему пришла осознанность — что он делает и чего он хочет добиться. Сейчас я знаю, что он очень хочет выиграть Кубок Стэнли. Раньше он был более взрывной в плане своей реакции на что-то, а в последние 5 лет — как океан. Вы ничем не выведете его из себя. Только если он захочет, то может проявить как-то свою энергию.
— Сложно поверить, что человек, зарабатывающий по $10 млн в год, никак не изменился. Деньги вообще не оказали на него никакого влияния?
— Возможно, в первые годы что-то и было, но это очень быстро прошло. За эти годы он стал более уверенным и более рационально подходит ко всему. Он каким был, таким и остался. С кем бы ни общался, ко всем относится одинаково.
