7 сентября 2011 года под Ярославлем произошла самая страшная катастрофа в истории российского хоккея. Самолет Як-42 авиакомпании «Як Сервис» совершал международный чартерный рейс по маршруту Ярославль — Минск, а на его борту находилась хоккейная команда «Локомотив». На борту самолета находились 45 человек: 37 пассажиров ‑ и восемь членов экипажа. В результате аварии погибли 44 человека и только один, бортинженер Александр Сизов, выжил.
Спустя 10 лет после жуткой трагедии корреспондент Sport24 встретилась с родителями, друзьями и близкими погибших спортсменов, чтобы отдать дань памяти команде, ушедшей навсегда. Фильм «Локомотив». 10 лет без команды» вышел на нашем YouTube канале. На сайте Sport24 мы будем публиковать полные версии интервью героев фильма.
Елена Вьюхина — вдова вратаря ярославского клуба Александра Вьюхина — рассказывает о муже, вспоминает день трагедии и объясняет, почему стала заниматься благотворительностью.
— Мы встречались с вами несколько лет назад, и тогда вы жили в Петербурге, но сейчас вернулись в Омск. Почему?
—Дети выросли, вот и вернулась. В Омске больше проектов, здесь для меня жизни больше, мне этот город ближе. Не могу сказать, что Питер совсем меня не принял, просто в Омске роднее и уютнее.
— Расскажите, с чем сейчас связана ваша основная деятельность?
— Проектов очень много (Елена возглавляет благотворительный фонд развития спорта имени Александра Вьюхина . — Прим. ред.), все их нужно вести, поэтому и возник вопрос моего возращения обратно. Если не касаться бизнеса (также Елена является владельцем ресторана «У Пушкина» в Омске, который в 2008 году открыл Александр. — Прим. ред.), а говорить только о спортивных проектах, то сейчас мы опять выиграли несколько грантов и продолжаем развитие программы для юных хоккеистов. Недавно провели профильные смены для детей, будет еще один хоккейный фестиваль. Я и вдохновитель, и организатор, и исполнитель, так как одной стабильной команды для проведения мероприятий у меня нет.
— Рестораны живут в среднем три года, ваш «У Пушкина» получается уже 13 лет. Как вам удается столько лет быть на плаву?
— Не три, а, скорее, пять. Потом обязательно надо делать ребрендинг, менять место и так далее. В нашем случае просто ресторан очень полюбился омичам и приезжим. Многие приходят именно в нашу пивоварню. Кто-то хочет посмотреть зал, где мы сделали небольшой музей Саши. Плюс здесь проходит много спортивных событий. Ну и конечно, не могу не отметить нашего управляющего партнера (Олега Лобова. — Прим. ред.), который не дает этому заведению загнуться.
— Когда Александр задумал создание этого ресторана, как вы к этому отнеслись?
— Ресторанный бизнес не знала вообще, но верила в Александра, поддерживала все его начинания. В любом случае это была такая подготовка к жизни после завершения карьеры хоккеиста. И она на самом деле удалась, потому что к тому моменту, когда Саша подписал контракт с «Локомотивом», ресторан начал приносить прибыль и можно было уходить из спорта.
— Почему вообще речь зашла о ресторанном бизнесе?
— Идея была не сколько открыть ресторан, сколько запустить свою пивоварню. Что скрывать, он этот напиток любил. Не злоупотреблял, но любил качественное пиво. Саша хотел запустить свое производство, а потом уже пришла мысль открыть ресторан.
— Ваш муж тогда продолжал играть, как он находил время на ресторан?
— Нам повезло с управляющим партнером. Это очень искренний, ответственный и порядочный человек. И он был ближайшим другом Саши.
— Когда муж был в Омске, много времени проводил в ресторане?
— О, да. На эту тему у нас в доме был вечный скандал. Когда он приезжал, мне хотелось, чтобы муж проводил время со мной, а он погружался в дела ресторана и буквально пропадал там. Саша был очень увлекающим человеком, поэтому он жил этой темой. Наверное, так же, как в свое время увлекся спортом. Думаю, если бы он был жив, то обязательно придумал что-нибудь еще более интересное. Саша всегда обращал внимание на новые тенденции, все делал очень качественно. Он был тем редким человеком, который всегда верил в людей, старался последнюю рубашку отдать. Ему больше радости приносило что-то делать для людей, чем что-то получать от них.
— Таких людей часто обманывают.
— Было и такое. Не без этого. Углубляться в подробности не хочу, но всего хватало.
— Александра все запомнили, как очень интересного, разговорчивого, искреннего человека, которого было невозможно не любить. Он был всегда таким и именно этим покорил вас?
— Он был большим выдумщиком. Таким фантазером, что представить сложно. Порой рассказывал такие истории, что было совершенно непонятно, правда это или он придумал на ходу. Я ему верила, а он потом такой: «А это шутка». С ним всегда было весело. Собственно этим меня и зацепил.
— До знакомства с мужем были в хоккейной теме?
— Нет. Была несколько раз на матчах «Авангарда» с друзьями и все. Я начала более-менее разбираться в хоккее и следить за этим видом спорта, когда мы начали встречаться с Сашей. Мне было интересно узнать, чем он живет. И только потом пришла любовь к хоккею.
— Получается, полюбили хоккей не сразу?
— Далеко не сразу. Мне всегда казалось, что хоккей — это хобби, что он обязательно должен где-то еще работать. В моей голове не укладывалось, что можно профессионально заниматься спортом и зарабатывать хорошие деньги на этом.
***
— После «Авангарда» Александр сменил множество команд. Бесконечные переезды вас сильно утомляли?
— Болезненно было то, что я не могла постоянно находиться с ним, вместе с ним переезжать. Врачи запретили младшей дочери менять климат, поэтому мы никуда не могли сорваться. Даже в Новосибирск, который, казалось бы, всего в 600 км от Омска. Мы прожили там три месяца, но потом вернулись домой, потому что у дочки начались проблемы со здоровьем. В итоге либо летала к мужу, либо он к нам в свои выходные. Вот такая кочевая жизнь у нас была. Честно говоря, ждали, когда это все закончится, и мы сможем жить как нормальная семья. Я всегда завидовала девчонкам, которые могла быстро собрать все вещи, всех детей и поехать за мужем. Перед стартом сезона, по ходу сезона — никого это не волновало. И это правильно. Но у нас так не получалось.
— Никогда не просили мужа выбирать команды поближе к Омску?
— Нет. Работа есть работа. Он всегда сам выбирал команды, решение было за ним. Мы с дочерями подстраивались под него. Естественно, мне хотелось, чтобы Саша играл в Омске. Но не получалось. А дальше Новосибирск, Череповец, Новокузнецк — не важно, до любого места можно было доехать на машине или долететь на самолете.
— Часто говорят, что вратари — это особые люди, во многом очень странные. Что отличало Александра?
— Он очень быстро принимал решения. Причем сначала действовал интуитивно, а потом думал, правильно поступил или нет. У него была мгновенная реакция. Пример: едем вместе в машине, я не вижу какую-то ситуацию на дороге, а он на нее уже среагировал. У Саши было повышенное чувство ответственности, всегда считал себя последним рубежом, последней опорой, отвечал не только за себя, но и за всех. Это проявлялось не только в спорте. Когда муж начал заниматься рестораном, он чувствовал ответственность перед каждым работником, никого не мог подвести.
— Как спортивные результаты команды влияли на вашу семью? Обсуждался ли дома хоккей?
— Отключиться от хоккея было невозможно. Любое поражение, даже если он не был виноват, всегда воспринималось как личная неудача, как его ошибка. Был даже случай, когда сыграли 0:5, и он говорит: «Я виноват». Я ему в ответ: «В чем? Надо было выйти и забить?» Он всегда записывал свои матчи, пересматривал, смотрел игры соперников. Саша постоянно работал над собой, раньше всех начинал предсезонную подготовку. Но если возвращаться к вашему вопросу, то долго спортивные неудачи на семье не отражались. Он любое поражение должен был проработать, и в тот момент его лучше было не трогать, а потом дочки на шею повисли, и он был нашим.
— Сезон 2011/12 должен был стать последним в карьере вашего мужа. Почему он в 38 лет собирался играть?
— На его решение продолжить играть еще год повлиял состав команды, который собрался в «Локомотиве». Если бы такой команды не было, я уверена, он бы закончил. Мы несколько раз поднимали тему завершения карьеры. Но тогда он сказал примерно следующее: «Такой команды больше никогда не соберется, это та команда, в которой хочется поиграть, такой шанс зацепить медаль я не могу упускать».
— Не смущала его роль сменщика Стефана Лива?
— Нет. Ему очень хотелось поиграть в этой команде.
— Вы его тогда не отговаривали, не говорили, что лучше поберечь здоровье?
— Это было бесполезно. Тем более что человек говорит об этом, как о мечте, которая вот-вот должна сбыться, как можно говорить что-то против.
— Что он рассказывал про партнеров, главного тренера Маккриммона?
— Каких-то деталей разговоров не помню, но он всегда с таким воодушевлением рассказывал о том, как проходят сборы. Саша был в состоянии предвкушения чего-то замечательного и грандиозного.
***
— Расскажите, что вы делали 7 сентября 2011 года и как вас настигла эта страшная новость?
— Был обычный день, все шло как всегда, суета. Одного ребенка забирала с кружка, другого, наоборот, только отвозила. Пока ехали в машине, успела поговорить с Сашей, он как раз заходил в самолет. Прошло чуть больше часа, может быть, два, и мне начинают звонить и спрашивать: «Что там в Ярославле случилось?». А я вообще не в курсе. И все это в процессе, когда я развожу детей по секциям.
Потом позвонила подружка: «Как так? Ты ничего не знаешь? Самолет разбился». И все. Я сразу сказала девочкам, что папы больше нет. Дальше уже начался поиск дополнительной информации. Увидели списки выживших. Помню, что кто-то сразу купил мне билет в Ярославль. В этот же вечер вместе с отцом полетели туда. Плохо помню тот период.
— Похоронами вы сами занимались?
— Нет, похороны организовывал клуб и Анатолий Федорович Бардин. В ресторане дела подхватил Олег. Меня исключили из этого всего, за что большое спасибо. Поддержка с самого начала была колоссальной.
— Как вы набрались духу сразу сказать дочкам о случившимся?
— Я до сих пор не знаю, как к этому можно подготовить. Это невозможно, даже если человек долго болеет и находится при смерти. Эту информацию нельзя принести так, чтобы она воспринималась безболезненно. Поэтому я сразу сказала правду. И сейчас считаю, что это было правильным решением.
— Сколько им было тогда?
— Они были маленькими. Юльке было 11, а Ксюше только исполнилось 8.
— Они сразу все осознали?
— Нет. Ты можешь мозгом понимать, что случилось, а сердце может не принимать это. Мне кажется, младшая дочь только сейчас эту ситуацию отпустила. Она недавно сказала: «У меня остался один незакрытый гештальт: мне нужно обязательно съездить в Туношну». В этом году как раз в годовщину поедет в Ярославль. А я буду проводить все мероприятия здесь.
— Как проходит ваше 7 сентября?
— Сначала панихида на кладбище, после едем в ресторан на обед. В этом году очень хочется провести еще и памятный матч.
— Сколько вам потребовалось времени, чтобы вернуться к нормальной жизни?
— Чтобы принять новую жизнь?
— Да.
— Мне кажется, она только сейчас у меня начинается. И то не совсем. Меня очень многие спрашивают: «Почему ты занимаешься фондом? Зачем столько мероприятий, ведь ты на этом не зарабатываешь?». Для меня это своеобразный долг перед Сашей, дань памяти. Он очень многое сделал для меня, и такое ощущение, что до сих пор продолжает обо мне заботиться. Приходят какие-то случайные люди, которые очень нужны в тот или иной момент. Происходят какие-то события, который должны. У меня все еще есть ощущение, что мной кто-то подруливает.
Вернуться к реальной жизни мне помогла работа. Олег сначала спросил у меня, сколько мне нужно времени, чтобы прийти в себя. Я назвала какой-то срок. После его окончания он звонит и спрашивает: «Ты где?». «Дома», — отвечаю. «Почему? У нас планерка». «Я не приду». «Мы без тебя не начинаем». И вот так я стала заниматься рестораном. Благодарная Олегу за доверие, ведь он меня сразу нагрузил работой, это отвлекало. А потом еще и фонд появился.
— Почему решили заниматься благотворительностью?
— Я не то что бы решала заниматься благотворительностью. У меня изначально таких мыслей не было. Через год после трагедии был организован матч памяти, на котором ребята-хоккеисты собрали мне достаточно большую сумму денег. Мне было настолько неудобно ее взять, что хотелось как можно скорее ее куда-то отдать на доброе дело. В итоге организовали фонд. И потом как-то стал появляться проект за проектом.
— Вы часто вспоминаете Александра?
— Как о нем можно забыть, если я практически каждый день склоняю его имя и фамилию в названии фонда? Он постоянно где-то тут, где-то со мной. Я это чувствую.