Дмитрий Соколов — один из самых талантливых российских хоккеистов 1998 г. р. Он выступал на юниорском и молодежном чемпионате мира. Его называли «новым Овечкиным» и сулили высокий номер на драфте НХЛ. Однако «Миннесота» выбрала форварда лишь под 196 номером, а за шесть лет в Северной Америке омич подрастерял свои изначальные позиции. Когда о габаритном нападающем с отменным броском уже начали постепенно забывать, на родину его вернул «Авангард». Пока действующие чемпионы предложили своему воспитаннику просмотровый контракт. Соколов в составе своей родной команды принял участие в первом предсезонном турнире Sochi Hockey Open.
— Каково вернуться в родной клуб спустя шесть лет?
— Впечатления хорошие. Все нравится. В «Авангарде» классный тренерский штаб.
— Наверное, от того «Авангарда», из которого вы уезжали в 2015 году, ничего кроме названия не осталось?
— Народа поменялось, конечно, много. Разве что врачи остались те же. Единственные, кого помню по тому единственному сезону, когда играл в МХЛ.
— То, что в штабе «Авангарда» работают Дмитрий Рябыкин и Антон Курьянов имеет для вас значение? Как-никак, легенды омского хоккея.
— Конечно! Я помню, как отец в детстве меня водил на матч «Авангарда». Мне всегда почему-то нравилась прическа Рябыкина, как волосы были уложены назад (улыбается).
— Не рассказывали об этом Дмитрию Анатольевичу?
— Пока нет. Сейчас все разговоры только о хоккее и подготовке к сезону.
— Вас пригласили на пробный контракт. Этот статус держит в напряжении?
— Как-то нет. Стараюсь не думать об этом и просто выполнять то, что делает тренер. А там уже как пойдет.
— Изначально сообщалось, что вы едете в команду ВХЛ «Омские Крылья», а на Sochi Hockey Open отправились в составе первой команды. У вас самого есть понимание, на какую роль вас пригласили?
— Надеюсь остаться с «Авангардом». По крайней мере, делаю для этого все возможное.
— Боб Хартли любит крупных нападающих. Вы из их числа. Какие у него требования?
— Насчет того, кого он любит или не любит — не могу ничего сказать. Мне кажется, Боб ко всем относится одинаково. А что касается требований, то у него все быстро. Он не разрешает никому играть на прокатах. Хартли говорит, что все должны быть как питбули: бегать и выгрызать шайбу. Неважно, маленький ты или большой.
— Учитывая, что вы долго играли в Северной Америке, для вас этот подход не нов?
— И правда, там почти все тоже самое, что в «Авангарде» просит Боб. Прежде всего — быстрая игра без прокатов. Так что мне сейчас на сборах все понятно.
— За годы вашего отсутствия в «Авангарде» были разные тренеры и руководители. Кто-то звал обратно?
— Лично меня никто не звал. Может агенту или отцу что-то говорили? Не знаю.
— Бывший президент «Авангарда» Владимир Шалаев говорил, что вы с Дмитрием Жукеновым совершаете ошибку, уезжая в Канаду.
— Тогда нас и правда уговаривали остаться. Но я решил попробовать себя за океаном.
— Вы о своем решении за эти шесть лет хоть раз пожалели?
— Ни разу.
— Что тогда вас подтолкнуло к этому решению?
— Я считал, что юниорские лиги Канады намного сильнее, чем МХЛ.
— Проверив уровень юниорских канадских лиг на себе, мнение не поменяли?
— Если честно, там игра намного быстрее и техничнее. Конечно, зависит от команды. Есть некоторый разрыв в уровне.
— Откуда наблюдали за чемпионством «Авангарда»?
— Из Омска. Конечно, было приятно, что родной клуб выиграл кубок. Видел, как город гулял и гудел. Не описать словами, что творилось.
— Ваш кумир детства — Илья Ковальчук. Какие чувства испытывали, когда он примерил форму «Авангарда»?
— Я даже не задумывался об этом. А так, да. Я за Ильей следил с самого детства. Смотрел за ним, когда он выступал в НХЛ. Мне, на самом деле, Ковальчук всегда нравился больше Овечкина.
— А ведь вас когда-то сравнивали именно с Овечкиным…
— Это из-за броска? Ну не знаю. Мне нравился Ковальчук, потому что он больше ориентировался на технику, а Овечкин много бегает и бьет.
— Нет сожаления, что вы с Ильей разминулись в «Авангарде»?
— Еще не все потеряно. Ковальчук же еще ни с кем контракт не подписал. Правильно?
— У вас, как и у Ковальчука, сильная сторона — бросок. Это то, в чем вы ориентировались на Илью?
— Не то чтобы ориентировался. Просто с детства отец заставлял много бросать. У нас был коттедж, он заливал лед во дворе, ставил ворота. Я там буквально жил.
— То есть, вырасти вы в обычной квартире, такого броска бы не было?
— Я думаю, даже в квартире отец что-нибудь бы придумал. Просто в своем доме все было немного проще.
— Когда вы играли в Омске, то тренером тоже был иностранец — Сумманен. С ним пересекались?
— Нет. Единственный, с кем я из главной команды контактировал — это Евгений Корноухов. Он советовал мне остаться, с отцом много общался по этому поводу. Но мы решили поступить по-своему.
— В свое время вы котировались как пятый номер драфта НХЛ. Звездной болезни не было от таких авансов?
— Совершенно не забивал этим голову. Видел те списки, но относился к ним довольно спокойно.
— Учитывая столь оптимистичные прогнозы, итоговый выбор лишь в седьмом раунде стал для вас ударом?
— Было тяжело. Но когда дело шло к драфту, я уже понимал, что высоко меня не выберут. Смирился с этим.
— А с чем, на ваш взгляд, связано столько резкое падение ваших котировок?
— На самом деле, мне уже тогда казалось, что прогнозы специалистов, которые включали меня в топ-5 драфта, сильно преувеличены. Сам себя я оценивал более критично. Кроме того, на мои шансы повлияло то, что я попал в откровенно слабую команду. Мы за весь сезон в «Садбэри» выиграли чуть ли не десять игр. У меня показатель полезности был «-40»! А после того сезона еще и операция на плече была. Я восстанавливался 7,5 месяцев. Более того, еще непонятно было, смогу ли я дальше играть в хоккей. Шансы были 50 на 50…
— Какие мысли тогда вас посещали?
— После того, как уже сделали операцию, доктор сразу сказал, что все будет нормально. Тогда меня отпустило. Нужно было лишь правильно восстановиться. А вот до операции было страшно. Еще так совпало, что операция была 15 апреля, а день рождения у меня 14-го.
— Ох.
— Я лежал в Торонто в отеле. Очень плохо себя чувствовал, даже есть не хотелось. Это был худший день рождения в моей жизни. Чтобы вы понимали, насколько я переживал: врачи перед операцией надели на меня маску, сказали, что я сразу усну. Но я еще секунд 40 на них смотрел. Не отключался до последнего, они не могли поверить.
— У вас был план Б чем заниматься в жизни, если не хоккей?
— Нет. Наверное, семейным бизнесом занимался бы с отцом.
— Есть версия, что вам мешал ваш лишний вес. Это действительно было проблемой?
— И правда, была такая проблема. Все пошло с «Садбэри», с этих бесконечных поражений…
— Поражения влияли на ваш образ жизни?
— Не то что бы влияли. Просто не нравилось проигрывать. Где-то даже руки опускались. Выходя на игру, первым делом думал, как бы не получить «-5».
— У вас генетическая предрасположенность к лишнему весу?
— Да нет, не сказал бы. Ни у кого в семье проблем с этим нет. Сейчас мой вес пришел в норму.
— Слышал, что у вас были проблемы с коленями из-за веса.
— Операция на колене действительно была, но она не связана с лишним весом.
— В «Авангарде» высчитывают процент жира?
— Да. У меня 10,9%. Это даже ниже нормы.
— Сгонка веса тяжело далась?
— Не сказал бы. Я просто взялся за дело. Поехал в Екатеринбург, два месяца плотно поработал с хорошим тренером. Мне очень понравилось. Буду с ним оставаться на связи. Ну и питание, разумеется, немного поменял.
— Диета строгая?
— Да нет. Просто не ем сладкое, чипсы и всякое такое. Раньше, признаюсь, себе такое позволял.
— Каков ваш максимум? И сколько сейчас весите?
— Ох, про максимум не знаю. Но до 110 кг не доходило. Сейчас — 92 кг. За последнее время — это самый низкий показатель для меня.
— Американская еда не считается особо здоровой. Там, наверное, сложно соблюдать диету.
— Если честно, то нет. Много ресторанов с правильной едой. Никаких проблем.
— Какое ваше любимое блюдо?
— Стейки. Их в Америке умеют делать.
— А в остальном за эти годы как-то американизировались?
— Разве что язык выучил. Ну и привык везде носить бейсболку (смеется).
— В «Бэрри» вы играли с Андреем Свечниковым. Уже тогда было понятно, что он вырастит в большого игрока?
— Конечно. Он был в полном порядке. С ним играть было очень легко. Одно удовольствие. Тогда, как и сейчас, Андрей знал где открыться и куда отдать. Очень умный парень. Мне кажется, у него есть все!
— Встречался ли вам игрок, с кем играть также комфортно, как со Свечниковым?
— С Димой Жукеновым. Мы играли вместе с раннего детства, потом ездили в сборную. Нам неважно было кто третий в звене. Тренеры, благо, нас не трогали. А в первый сезон в АХЛ комфортно было играть с Кэлом О’Райлли — старшим братом Райана О’Райлли. Он еще за магнитогорский «Металлург» играл в свое время.
— Жукенов тоже приехал на Sochi Hockey Open, но в составе «Автомобилиста». Дмитрий вернулся в Россию гораздо раньше вас. Он стал для вас неким примером?
— Наоборот. У нас на тот момент был один агент, и он говорил, что Дима раньше времени уехал из Америки. Мог еще подождать, потерпеть.
— У вас было три сезона в АХЛ. Когда чувствовали, что ближе всего приблизились к НХЛ?
— Трудно сказать. Вроде бы и забивал первые два сезона, и очки набирал. Думал, что должны дать шанс, но так его и не дали.
— Были ли какие-то обещания со стороны тренеров и руководства?
— Вообще никаких.
— С людьми из «Миннесоты» хотя бы иногда контактировали?
— К нам приезжал генеральный менеджер, но особых контактов не было. Герин просто смотрел, как кто играет.
— Шумаков говорил мне, что в Северной Америке у тренеров странная логика: забиваешь две шайбы, а на следующий матч тебя ставят в четвертое звено. У вас были подобные истории?
— Да. Постоянно такое. Особенно в первый год в АХЛ. Сыграю игру, забью, а следующий матч смотрю с трибун. Даже пацаны из команды уже смеялись.
— Наверное, дело в других компонентах игры? Вам предъявляли какие-то претензии?
— Скорее дело в том, что в первые годы моей игры за «Айову» тренер больше ориентировался на опытных игроков. К ним было больше доверия. В мой последний сезон уже больше молодежи стали привлекать.
— Учитывая, что «Миннесота» не сделала вам квалификационного предложения, вы эту страницу для себя перелистываете?
— Ой, я не буду загадывать. Как повернется жизнь? Решение вернуться в Россию я принял еще по ходу минувшего сезона. Но как дальше сложится — никто не знает. Например, Михаил Григоренко уезжал и возвращался по несколько раз.
— Вам, как игроку габаритному и с хорошим броском, адаптация дается проще из-за того, что в КХЛ все больше и больше команд переходят на маленькие площадки?
— Безусловно. Помню, как переезжал из России в Канаду. Тогда мне, прямо скажем, было тяжело перестроиться. Сейчас все гораздо быстрее происходит.
— Как считаете, почему из всех русских проспектов в «Миннесоте» заиграл только Кирилл Капризов?
— Саша Хованов еще молодой. Он только в этом сезоне поедет в АХЛ. Андрей Светлаков, может быть, сам не хочет, раз столько лет уже играет в ЦСКА. Так что никакой предвзятости к русским проспектам я не замечал.
— Обычно молодых хоккеистов спрашивают, не боятся ли они ехать в АХЛ. А в ВХЛ вы ехать не боитесь?
— Даже не думаю об этом, если честно. У меня нет мыслей ехать в ВХЛ. Пока я хочу остаться в «Авангарде».
