«У России сильные политики и народ, а Палестине нужна помощь». Вратарь «Трактора» Гарипов — о хоккее и исламе

Дмитрий Ерыкалов

Поделиться

Комментарии

Эмиль Гарипов — один из немногих мусульман в российском хоккее. Он не скрывает свою религию, откровенно высказывается на волнующие его темы, а минувшей весной подписал контракт с «Трактором». В Челябинске казанский голкипер воссоединился с Владимиром Ткачевым и Альбертом Яруллиным, вместе с которыми он выигрывал Кубок Гагарина — 2018 в составе «Ак Барса». Теперь Гарипов постарается привезти главный трофей КХЛ на Урал.

— Вы не играете на Sochi Hockey Open. В чем причина?

— Травм, слава богу, нет. Просто восстанавливаюсь после болезни. Чтобы не было никаких осложнений. На земле я уже занимаюсь.

— Это какая-то старая травма?

— Нет-нет. У меня был коронавирус. Никакие прошлые травмы не беспокоят.

— Поехать в Сочи — ваша инициатива или клуба?

— Это было обоюдное желание. Мне только полезно побыть с командой, сблизиться с парнями. Да и тренерский штаб в этом заинтересован.

— И как вам дается процесс адаптации?

— Если бы вы спросили мне два года назад… А так уже нормально. Я привык. Первая смена команды — да, шок. Сейчас же все проще. Тем более, в команде есть Яруллин, Ткачев, Потапов, Стась. Все они либо просто отличные пацаны, либо друзья.

— Каким «Трактор» показался вам со стороны?

— Команда хорошая, быстрая. Красивая игра в атаке. Мне по первым матчам понравилось звено Абрамов — Седлак — Тертышный. Парни молодцы, их игра бросалась в глаза. Дальше — больше. Нам еще предстоит сыграться. Думаю, все будет хорошо.

— Вы сделали шлем с изображением трактора, и он вызвал неоднозначную реакцию. Болельщики возмущались, что вы изобразили колесный трактор, а не гусеничный. Вас это удивило?

— Да нет, у каждого есть свое мнение. Понятно, что если бы я был местным парнем, то знал бы, что производят в Челябинске, какие здесь делали танки. Мне же было важно показать, что это трактор. Папа мне говорит: «Комбайн тогда нарисуй! Узнавать же надо». Но когда я играл в «Авангарде» — у меня на шлеме была мечеть из Стамбула. Но ведь это не имеет никакого отношения к «Авангарду», правильно? А этот шлем — самый клубный из всех моих: и эмблема, и надпись, и трактор. Так что болельщики, мне кажется, не должны переживать. Но если буду делать следующий шлем — обязательно сделаю гусеничный трактор.

— Как вообще происходит процесс разрисовки шлема?

— У меня есть художник из Ярославля, который первый шлем мне разрисовал шесть лет назад. Кстати, это он виноват во всем! Он мне прислал такой трактор, а я не знал (смеется). А если серьезно, то он учитывает все мои пожелания. Я говорю, что хочу нанести на шлем, он рисует эскизы, мы обсуждаем. На все обычно уходит недели три. Чаще всего задержка связана с тем, что долго шлем ждешь.

— Помню, как Александру Салаку, на тот момент игравшему за «Сибирь», не подошел красиво разукрашенный шлем — оказался тяжелее прежнего. В итоге он играл в старом шлеме сборной Чехии. Неужели несколько грамм так влияют?

— Конечно! Голова привыкает к одной работе. Это как ты наденешь неудобные ботинки. Со временем привыкнешь, конечно, но будет некомфортно. Мне, например, некомфортно играть в легком шлеме и с легкой клюшкой. Каждому свое.

— Такая реакция фанатов вас не пугает? В Челябинске в принципе очень требовательные болельщики.

— Под каким прессом я был в Казани — нигде такого нет! Свои воспитанники все время какие-то не те. При этом, подчеркну, с руководством клуба всегда все было отлично.

— В Челябинске тоже наверняка будет давление. Вам в такой атмосфере комфортно или хотелось бы играть в более тихом месте?

— Нет, я ведь и сам не тихий. Без эмоций тяжело. Лучше пусть болельщики требуют, чем относятся безразлично. Безразличный человек не будет поддерживать команду.

— У меня есть ощущение, что за пределами Казани вам все-таки некомфортно. Так ли это?

— Вы посмотрите, как я играл за «Авангард». Разве это плохое было время? Посмотрите на мои показатели. Я считаю, что я в «Авангарде» хорошо играл.

— Я говорю даже не об этом. Вы татарин, мусульманин, родились в Казани. Не слишком ли много якорей, чтобы спокойно себя чувствовать в другом месте?

— Мне очень помогла поддержка болельщиков «Авангарда». Я не жалею, что перешел туда, познакомился с хорошими людьми. Искренне рад, что они выиграли Кубок Гагарина. Никакого зла на тренеров нет, они мне всегда доверяли, давали играть. Там был другой момент…

— Вы уже говорили об этом в одном интервью. Так что за «нехоккейная причина» повлекла за собой ваш обмен в «Динамо»?

— Я догадываюсь, в чем причина. Не хочу озвучивать.

— А вы считаете себя причастным к победе «Авангарда»?

— Нет, конечно. Как я могу считать себя причастным?

— Но ведь вы играли за «Авангард» в чемпионский сезон. Благодаря вам команда побеждала, зарабатывала очки, поднималась вверх по таблице…

— Ну и что? Это не моя победа. Шимон Грубец и Игорь Бобков заслужили кубок. Не я.

— С какими эмоциями смотрели серию «Авангард» — «Ак Барс»?

— Мне было непонятно. Я не знал, за кого переживать. Вам я точно не скажу, за кого болел (улыбается).

— Для вас с Альбертом Яруллиным на арене в Челябинске оборудовали молельную комнату. Это обыденное явление или экстраординарное?

— Это очень красивый жест со стороны клуба. В российском хоккее мусульман немного, но в мировом спорте это распространенное явление. Спортом занимаются люди разных религий, об этом нельзя забывать. Мы — граждане России, если позовут — будем играть за Россию. «Трактор» проявил дань уважения. Нам это серьезно облегчит жизнь. Не надо думать, где прочитать намаз, успею или не успею. Наши профессиональные бойцы, в частности Ринат Фахретдинов, сказали, что это просто топовый поступок. Я знаю, что многие люди из Москвы и Казани теперь болеют за «Трактор».

— А как в «Авангарде» и «Динамо» вы выходили из ситуации?

— В «Авангарде» была комната, где делают массаж. Но туда в любой момент может кто-то зайти. А тут у нас есть отдельная комната и ключ от нее.

— Андрей Зубарев, пробовал на себе вегетарианство, получал из-за сбоя в организме травмы. Вам приходится из-за религиозных ограничений питаться и тренироваться иначе, чем партнеры по команде?

— Да не сказал бы. Да, у нас есть пост, но он в конце апреля.

— А ведь это поздние этапы Кубка Гагарина.

— Это так, но для начала давайте дойдем до этих стадий, а потом будем думать. На самом деле, проблема преувеличена. Нам в Челябинске делают халяльное мясо, а на выезде можно поесть рыбу. В рыбе, насколько я знаю, даже больше энергии для мышц.

— Для спортсменов в вашей религии предусмотрены послабления?

— Нет. Болезнь — это причина, но не спорт.

— Вы с Яруллиным в своих социальных сетях публично высказывались в поддержку Палестины в конфликте с Израилем. Почему это вас заботит?

— Дело даже не в том, что притесняют мусульман. Если бы это была любая другая страна, например, Сан-Марино, меня бы это тоже волновало. Когда людей семьями выселяют из домов — на это невозможно смотреть равнодушно. Это преступление. Ты живешь на своей земле, ты здесь вырос, а в один момент приходят какие-то люди и выгоняют тебя. Сколько людей они лишили крова и жизней? Сколько детей убили? Кидают световую бомбу и она взрывается во время молитвы. А если бы было наоборот?

— Вы считаете, к мусульманам относятся предвзято?

— СМИ не освещают этот конфликт в должной мере. Мы же просто поддерживаем этот народ. Не призываем никого убивать. Люди почему-то думают, что ислам подразумевает теракты и жестокость. Но этого нет и близко в нашей религии. Наоборот, все должно быть мирно и справедливо. Мы лишь призываем наказать тех, кто поступает так бесчеловечно.

— Как наказать?

— Правосудием. Должен быть мировой суд. Палестинцы всю жизнь жили на этой земле, находились в состоянии постоянной войны, а теперь детей и стариков выгоняют. Представьте, если в Казань или Челябинск кто-нибудь придет с такими же намерениями. Конечно, люди будут защищать свой дом. Куда им идти? Дети останутся без дома, без образования. Повторюсь, мы просто хотим, чтобы этот народ жил спокойно.

— Когда вы высказывались в своих соцсетях, то сталкивались с альтернативным мнением? Много ли тех, то вас не понимает?

— Всякое бывает. Люди по природе своей податливы. Вы, как журналист, лучше меня знаете, как можно внушить человеку ложное мнение. Поэтому люди начинают писать «вы такие, вы сякие». Но так всегда было. Я хочу, чтобы все поняли: дело не в религии. Если ты хороший человек, то ты хороший человек, вне зависимости от твоей веры. И среди мусульман есть плохие люди. Но дело не в исламе, дело в тебе. Религия не призывает убивать или употреблять наркотики. К сожалению, многие судят, не углубляясь.

— Есть два противоположных подхода: «спортсмен должен заниматься спортом и говорить только о нем» и «спортсмен должен поднимать темы, которые волнуют людей». Что вам ближе?

— Если говорить о России и ее месте в мировой политике, то у нас сильные политики и сильный народ. Нашей стране не нужна помощь спортсменов. А что касается Палестины, то это маленькое уязвимое государство, ему нужна помощь. И при этом мало кто в СМИ встает на их сторону. Тоже самое с уйгурами в Китае. Об этом же никто не пишет. Будто ничего не происходит. Сейчас люди читают «палестинцы убивают израильтян», но не вдаются в подробности, что изначально палестинцы приняли израильтян на своей земле.

— Вы говорите, что России ваша помощь не нужна. Но разве у нас нет внутренних проблем, о которых спортсменам стоит говорить публично?

— Если людей будут притеснять, не пускать в мечети — мы и об этом будем говорить.

— А если не касаться темы религии. Например, человека незаслуженно осудили. Вы готовы вступиться?

— С одной стороны, да. С другой стороны, здесь нужно быть уверенным в том, что происходит произвол. Может быть, я не знаю в должной степени законодательство? Ты должен быть уверен в том, к чему призываешь. По незнанию нельзя идти слепо вперед. Даже если это твой друг — нельзя обманывать людей.

— В клубе вас не просили сдержаннее вести себя в социальных сетях?

— Да я вроде ни к чему не призывал. Все в рамках разумного. Если бы мы с Альбертом не вступились за братьев-мусульман, то грош нам была бы цена. Я видел истории, как после бомбежки отец потерял всю семью и встречал ребенка одного в больнице. Это же вообще ужас. Тяжело на это смотреть. Уверен, в клубе это понимают.

— Вы ездили с Альбертом по районам Татарстана, встречались детьми и местными спортсменами. Зачем вам это?

— Чтобы хоккей становился популярнее в нашей республике. Не у всех есть возможность ездить в Казань на матчи. А тут пришли дети, мы поиграли с ними в хоккей. Я забил штук пять! Интересно пообщаться с людьми, в том числе с местными спортсменами.

— Как живут люди в глубинке Татарстана?

— Если честно, то довольно неплохо. Для деревенского уровня у нас в республике хорошие дома.

— Тем не менее, такие встречи помогают вам «заземляться» и не отрываться от народа?

— Если ты будешь ходить гордым, тебя все равно опустят на землю. Рано или поздно. Всегда нужно оставаться обычным человеком. У меня нет никаких проблем в общении с разными людьми. Могу приехать к кому-нибудь в гости, пообедать, поговорить. Я в этом плане обычный парень. Гордыней можно только оттолкнуть от себя людей. Со стороны, может быть, обо мне складывается другое впечатление, но нельзя судить о человеке, не пообщавшись с ним. Нельзя судить только по первому взгляду или разговорам других людей.

— Сталкивались ли вы с тем, что у людей о вас ошибочное мнение?

— Постоянно. Но пообщавшись со мной, как правило, меняют мнение. Говорят, «блин, Эмиль, мы думали, ты совсем другой человек». Причем судят по внешнему виду, хотя я неделями хожу в одной одежде! У меня есть трое одинаковых штанов, одни тонкие, другие потолще. Борец Имиль Шарафетдинов мне как-то говорит «брат, у тебя штанов что ли нет? И зимой, и летом, год уже не снимаешь!». В молодости, конечно, покупал брендовую одежду на первые заработанные деньги. Но со временем понимаешь, что это вообще неважно.

— Вы быстро перегорели?

— Года мне было достаточно. Максимум два. Я понял, что в одежде важно удобство, а не бренды, статус и прочая ерунда. Кого сейчас удивишь брендами? Ни машинами, ни квартирами ты никого не удивишь. Всегда найдется человек, который зарабатывает больше тебя. Удивить можно лишь человеческими качествами. К сожалению, в нашем мире сейчас хорошее воспитание встречается довольно редко. Искренней братской любви сейчас мало. Люди постоянно ищут выгоду.

— Для вас, похоже, это больная тема. Бывало, что вас обманывали?

— В плане денег? Нет, такого не было.

— Вы наверняка слышали про финансовую пирамиду Finiko. Тем более, что она родом из Казани. Вас туда завлекали?

— Нет, вы что. Нам же по религии это нельзя. Все это знают и даже не пытаются предлагать что-то подобное. Я и сам знаю, что эти деньги запретные. Ну закинешь ты туда какую-то сумму, получишь 10 миллионов, но потом ты потеряешь в два раза больше. Легко придут, и также легко уйдут.

— А что насчет вкладов в банках?

— Под проценты? Тоже нельзя. Нам нельзя и давать людям деньги с целью выгоды. Просто взаймы — пожалуйста. Дал и ждешь, когда вернут.

— А знаете ли тех, кто вкладывался в Finiko?

— Из близких людей нет, а так слышал про одного, кто входил в эту структуру.

— На ваш взгляд, это не умные люди?

— Понятное дело, что основатели пирамиды — умные люди. А что касается вкладчиков… Я однажды общался с одним человеком. Он, говорит: «хочу вложиться». Я говорю: «Зачем? Это же не заработок». Он мне отвечает: «Почему вы все решили, что деньги должны тяжело доставаться?» Я категорически не согласен с такой позицией. Почему некоторые решили, что могут получать их ни за что? Деньги достаются тяжелым трудом.

— Многие скажут, что и хоккеисты получают легкие деньги.

— Эти люди не знают, через что прошли хоккеисты. Я в хоккее с 6 лет. У меня не было детства! Я вставал каждый день в 5 утра, шел на тренировку, в школу, потом опять на тренировку. Изо дня в день. И в 14 лет встает выбор, куда идти: в профессиональный спорт или в образование. У тех, кто совмещает, ничего обычно не получается. Конечно, если есть обеспеченные родители — они могут помочь в случае чего. Но не всем повезло. Сколько человек играет в КХЛ? 500? А сколько выпускаются каждый год? С моего года в школе «Ак Барса» играем только я да Саша Бурмистров. Повезло, когда как у Яруллина доходит до высокого уровня четыре игрока. Но это 1993 г. р. сильный был.

— Конкуренция — это понятно. Хоккеистов, которые зарабатывают действительно большие деньги, на всю страну немного. Есть ли еще причины, почему вам должны платить десятки миллионов рублей?

— Ну вот смотрите. Я в Челябинске, а семья у меня в Казани. Играя в хоккей, ты порой не видишь, как ребенок делает первый шаг, как начинает говорить. Это тяжело. Я раньше не понимал, как люди переходят в другой клуб ради семьи или завершают карьеру по этой причине. Но теперь я понимаю, что семья — это главное. Это неправильно, когда ребенку уже пять лет, ты приехал и говоришь «я твой папа». У каждого есть свои жизненные принципы, которые ты хочешь привить своему ребенку. Особенно это касается мальчиков, которых с определенного возраста должен воспитывать отец. Женщина не может передать некоторые качества.

— Отталкиваясь от ваших же слов, получается, в какой-то момент вам придется оставить большой спорт, чтобы правильно воспитать сына.

— Пока это далеко, ему всего 1,3 года. Так что лет пять у меня есть (смеется). На самом деле, мне тяжело даются эти мысли. Я — хоккеист, я не могу без этого. Пока не играю и смотрю матчи со стороны, я буквально рвусь на туда.

— Альберт Яруллин — ваш лучший друг?

— Он больше, чем друг. Он мой брат. Пусть и не кровный, но брат по вере. Это ближе и крепче, чем просто друг.

— Вас именно вера в свое время связала?

— Нет. Мы всегда общались, вместе жили на выездах, когда были молодыми.

— Были случаи, которые проверяли вашу дружбу?

— Нет. У нас ведь как? На брата нельзя обижаться больше трех дней. Поэтому проблем у нас никаких нет. Можем поспорить, но обижаться и не общаться — такое недозволенно. Мы все время поддержим друг друга. В любой момент.

— Вы уговаривали Яруллина вслед за вами перейти в «Трактор»?

— Нет. Честно. Я очень переживал, очень хотел, чтобы он перешел в «Трактор». Но я не хотел влиять на решение. Да я и не мог повлиять. Просто ждал.

— Он советовался с вами?

— Нет. В таких моментах не надо советоваться. Надо принимать решение самостоятельно. Потому что если бы я уговаривал, а ему бы в итоге здесь не понравилось, я бы за это нес ответственность. Это его семья, это его карьера, это его жизнь.

— Вы ушли из Казани не по своей воле, а Альберт — по своей. Вы бы могли поступить так как он?

— Я — нет. Не смог бы. Казань — то место, где я играл всю жизнь. Во-первых, «Ак Барс» для меня — это Зинэтула Хайдярович Билялетдинов. Возрождение хоккея в Казани связано с его именем. Этот человек… Я не могу передать. Я Зинэтулу Хайдяровича как человека очень люблю. Он очень порядочный, честный, никогда не скажет что-то за глаза. Билялетдинов научил меня тому, что я должен сам работать и уважать труд других людей. В том числе тех людей, что приходят поболеть за нас. Ведь сходить сейчас всей семьей на одну игру — это тысяч пять-шесть! А когда Билялетдинов ушел, я понял, что что-то не то. Еще раздевалку на «Татнефть-Арене» поменяли. Я сижу и думаю, что что-то неродное в сердце. Сейчас, когда я встречаю Зинэтула Хайдяровича, то просто бегу к нему. Родной человек для меня. Как родственник.

— Как вы думаете, Билялетдинов еще будет тренировать?

— Я не знаю.

— Доводилось слышать мнение, что вас не будет в Казани, пока Дмитрий Квартальнов главный тренер в «Ак Барсе». Это так?

— Не зная точно, я не могу ничего говорить. Может быть, дело не в нем?

— Вы так тепло отзываетесь о Билялетдинове. Мне же всегда казалось, что вратари с главным тренерами контактируют постольку-поскольку.

— Конечно, больше общения было с Абрамовым и Мойсаненом. Но факт в том, что и с Билялетдиновым у меня был полный контакт. Как вратарь, который играет почти все игры, я не мог не общаться с главным тренером. Он много подсказывал. Не то, что делать в воротах, а как я должен относиться к работе. Зинэтула Хайдярович приходил на арену и общался с массажистами, со всеми был вежлив. Никогда не был гордым, несмотря на все его кубки и награды. Я считаю, что он до сих пор сильнейший специалист в нашей стране. Билялетдинов не ставит себя выше других. Он может поприкалываться с персоналом, пошутить с игроками, поговорить по-татарски. Если такой человек так общается с сервисменами, врачами массажистами, то как ты можешь кричать на них? Какое право ты имеешь? Благодаря им ты играешь в хоккей.

— Билялетдинов на хоккеистов голос повышал?

— За все время, что я играл в «Ак Барсе», он ни разу не перешел на личности.

— Но ведь до некоторых игроков спокойными словами не достучаться.

— В Казани при нем таких игроков не было. Это настолько уважаемый человек, что ты в любом случае его будешь слушать.

— Ваш новый тренер, как и Билялетдинов, татарин. Персона Анвара Гатиятулина имела значение при переходе?

— Да-да. Я очень много хорошего о нем слышал. Поэтому обрадовался, что удастся поработать под его руководством. Раньше мы не общались, но первые впечатления отличные. Мне все нравится.

— Теперь у вас снова тренер вратарей — финн. Уже успели понять, какой подход у Симо Вехвилайнена?

— Он мне, конечно, объяснил свое видение. Но надо выйти на лед, все будет зависеть от вратарских тренировок.

— Очевидно, что свои пока лучшие годы вы провели под присмотром Ари Мойсанена. А после расставания с ним вас пытались переучить?

— Когда в «Ак Барс» пришел Мойсанен — мне было 22 года. На тот момент он мог поменять меня, на то было время. А когда Ари ушел, мне было уже 27 лет. Смысла менять меня уже не было. В таком возрасте можно помочь, что-то подсказать, но не поменять. Знаете, в чем была моя проблема? После Ари я не верил тренерам вратарей. Не было доверия в том, что я делаю. К сожалению, это была моя большая проблема. Мне пытались сказать, что так лучше, а я понимал, что так не лучше.

— Это вы осознали только сейчас?

— Наверное, в том году.

— Остаетесь ли вы на связи с Мойсаненом?

— Да, мы на связи. Иногда я скидывал ему видео, он говорил как лучше. Ари отправлял нарезки. В общем, продолжаем контактировать.

— У него в Турку в прошлом сезоне играл бывший голкипер «Салавата Юлаева» Кареев. Ари или Андрей через вас справки не наводили?

— Нет. Ари вообще никогда не наводит справки, ни у кого ничего не спрашивает и сам принимает решения. Что касается Кареева, то я не тренер, ничего про него сказать не могу. Да и лично с Андреем не знаком, чтобы судить о его человеческих качествах.

— Если Билялетдинов повлиял на вас как личность, то Мойсанен исключительно в хоккейном плане?

— Не только. Когда он пришел в «Ак Барс», я был немного расхлябанным парнем. Он меня прям заставлял работать. Мы ругались, были и смешные ситуации. Ари для меня тоже родной человек.

— В Финляндию к нему в гости не ездили?

— Нет. А вот он приезжал в Казань на чемпионат мира по футболу.

— Гарипов, Яруллин, Ткачев, Потапов… Где грань между крепким костяком и казанской группировкой?

— Нет-нет. Ничего такого нет. Мы все пацаны командные. Если ты будешь отдельно — это никому не пойдет на пользу. У нас одна цель — выиграть Кубок Гагарина. Группировками это не сделать. В любом случае разногласия будут, но не надо их развивать. Пришел на следующий день, руки пожали и поехали дальше. Если говорить про меня, то я не могу злиться на человека дольше десяти минут. Думаю, подойти извиниться-помириться.

— Есть ли у вас ощущение, что находитесь на пороге чего-то большего и важного для Челябинска?

— Дай бог. Потому что пацаны здесь собраны хорошие не только как хоккеисты, но и как люди. А без хороших людей кубок не выиграешь. Должны быть честные рабочие ребята.

— В 2018-м вы были в составе чемпионского «Ак Барса», а в прошлом сезоне видели, как формируется чемпионский «Авангард». Что общего у двух этих команд?

— Дружный коллектив. Для «Авангарда», на мой взгляд, самый важный момент — приход в команду Ильи Ковальчука. Я его хоть и не застал, но убежден в этом. А у нас в Казани в этой роли был Саня Свитов.

— Я с кем ни поговорю, слышу только хорошее о Свитове.

— Он за команду всегда был горой. Добрый, но с виду суровый. Если он был в составе, а тем более на льду — соперник вел себя по-другому. Не так жестко (смеется). Реально так и было.

— За вас Свитов вписывался?

— Нет. А поводов не было. Никто не хотел меня трогать, пока на льду он.

— Есть ли в «Тракторе» игрок, хотя бы немного близкий к Свитову по харизме?

— Ох, сложный вопрос. Серега Калинин, может быть? Они, кстати, со Свитовым общаются хорошо. Я помню Серегу еще по молодежной сборной России, но тогда он другой был. Сейчас он серьезнее, возмужал.

Подписывайтесь на хоккейный телеграм-канал Sport24