«В слезах нет ничего плохого, но больше испытывать таких эмоций не хочу». Интервью капитана молодежки Подколзина

Дарья Тубольцева

Поделиться

Комментарии

Молодежная сборная России вместе с другими командами прибыла в Эдмонтон в понедельник 14 декабря, где пройдет молодежный чемпионат мира. Первые четыре дня все члены делегаций обязаны сидеть на карантине в своих номерах и ежедневно сдавать тест на коронавирус. Только в пятницу хоккеисты смогут приступить к тренировкам на льду и в зале. 22 и 24 декабря россияне сыграют товарищеские матчи против команд Словакии и Канады. 26 декабря команда стартует на чемпионате мира матчем против сверстников из США. Пока все в «пузыре» сидели на изоляции, корреспондент Sport24 связалась с капитаном сборной России Василием Подколзиным и узнала, чего ждать от предстоящего турнира.

— Как ваш карантин в Эдмонтоне?
— Сидим уже два с половиной дня (разговор состоялся во вторник, 15 декабря — прим. ред), еду только забираем и сдаем тесты каждое утро. Но тесты сдают не все, если ты болел в течение последних трех месяцев, то у тебя не берут.

— Вы ведь летом переболели коронавирусом и теперь с антителами?
— Я переболел где-то в начале лета. Антител осталось немного, но еще есть.

— Какой ваш распорядок дня на карантине?
— Сейчас еще есть некие проблемы со сном, нужно привыкнуть к новому часовому поясу. С утра встаем, сдаем тест на коронавирус, завтрак, потом может часа два свободных. Затем по зуму тренировка, у каждого есть оборудование: резинки всякие, ролики, ковры. Обед, ужин. Как-то так.

— Возможно ли поддержать форму такими тренировками? Насколько это вообще эффективно для хоккеиста?
— На самом деле да, комплекс упражнений такой: и на пресс, и на спину, и непрерывная работа идет. Мы пробовали делать это в Новогорске, Это непросто. И я думаю что такая работа сохраняет и мышцы в тонусе. Но все равно как никак это новое для нас, никогда в принципе такого не было. Надеюсь, мы будем первыми кто это сделал, и последними, потому что это очень странно и тяжело.

–– Какие будут правила после того, как вы выйдите с карантина?
— Прежде всего, это правила безопасности. Что касается социальной дистанции: нельзя чтобы в лифте много народу было, естественно, везде ходить в маске, без маски можно только выходить на лед, и находиться в раздевалке и своем номере. Все остальное делается в масках. Было такое правило, что на лед плеваться нельзя, праздновать голы тоже нельзя. Типа такого что-то было, не знаю, насколько строго это будет пресекаться, но нам так сказали. Не знаю, как будет дальше, но пока такая информация.

–– Главное, что силовые приемы не запретили.
— Это да.

— Слышала, что ребята брали в «пузырь» карты, настольные игры, айпады. Вы запаслись чем-то подобным?
–– Сначала у меня в Новогорске был ноутбук. Я его использую для фильмов, или чтобы еще что-нибудь вечером посмотреть. Потом позже мне привезли плейстейшн, и то только потому, что фильмы так удобнее включать. Я особо не играю, могу в НХЛ поиграть и все. Использую его только так — посмотреть что-нибудь. Электронная книжка у меня тоже есть.

–– Вы с ребятами как-то по сетке можете играть в плейстейшн?
–– Ну там кто-то играет, но на телефоне. В стрелялки всякие. Народ развлекается, хоть какое-то общение. Но я не играю пока что.

–– А как со свежим воздухом? Получается балкона тоже нет?
–– Нет.

–– Крыша не едет от постоянного нахождения в одной комнате?
–– Пока нет. Осталось то на самом деле два с половиной дня, можно потерпеть. Потом уже будем выходить и на лед. Пока на самом деле испытание небольшое для нас.

–– А что в книжке у вас? Что читаете?
–– В самолете начал читать «Весь мир — театр» Акунина. Не знаю, там папа закачал. Я ему сказал, что люблю детективы всякие, он мне закачал.

–– Расскажите про ваш перелет. Столько всего было написано. Почему все-таки задержали рейс и сколько вы в итоге ждали?
–– Мы где-то в 9 утра вылетели из Москвы в Хельсинки, в 12 были уже там, в аэропорту. Трансфер сделали так, что наши вещи перенесли, из одного зала в другой мы перешли. В 13 вылет, мы видим, что две другие команды, шведы и финны сидят. Рейс откладывают. Не знаю, кто его предоставил, ИИХФ, наверное, в общем разговоры шли что чуть ли не багаж может быть в салоне. Там, как я понял, этот вопрос долго решали, потому что самолет был не такой большой. Когда мы узнали, сколько нам лететь, мы, конечно, напряглись. Ну, непростой полет, я никогда столько не летал. В общем летели 17 часов, было две дозаправки.

–– В Гренландии и Исландии?
–– В Исландии и где-то на севере Канады.

–– Было видео из самолета, где вы с ребятами пели песню группы «Ленинград». Как вообще шведы и финны отреагировали?
–– Да там на самом деле не мы все начали. Там шведы сначала начали что-то хлопать, кричать. У нас была такая перекличка небольшая. И в принципе решили, что споем песню. Мы до этого еще «Катюшу» пели, потом уже вторая была. Это была дозаправка, народ уже сидел, не знал, что делать.

–– А кто «Ленинград» предложил исполнить?
–– Да там вся команда начала. Я даже не помню, хотел какую-то другую включить, но команда сказала: «Давай сине-бело-голубое небо». Ладно, держите.

–– Финское издание написало, что даже туалет не работал. Это правда?
–– Я не знаю, что там у финнов с туалетом было, я в их сторону не ходил. У нас со шведами все нормально было.

–– Вы как-то с ними коммуницировали, или это запрещено?
–– В принципе все понимали ситуацию, особо не общались.

–– А здесь, в пузыре, вы можете как-то пересекаться с соперниками? Вы же все-таки в одном отеле живете.
–– Не знаю, насколько жестко это будет, но сказали, что даже в одном лифте с человеком из другой команды ехать нельзя.

–– По поводу подготовки к МЧМ. Вы собрались в конце ноября, про сборную вообще ничего не было слышно 2 недели. Что вы там такого секретного готовили?
–– На самом деле не знаю, почему не было слышно. Ничего такого, мы посидели день на карантине, пока ждали результаты теста. На следующий день начали уже тренироваться в спокойном режиме: зал, лед, все было. Двусторонки. Все в спокойном ритме.

–– Вы жили там тоже как в пузыре?
–– Да, мы жили в одном корпусе. На улицу можно было выйти, а так да, получается в одном корпусе, в другие не ходили.

–– Не появилось еще желания убить кого-то из партнеров?
–– Особо нет. Так, иногда конечно хочется уже, но все нормально, еще все впереди (смеется).

— Михаил Сергачев говорил, что пребывание в «пузыре» невероятно сплотило «Тампу», что помогло ей выиграть. Вы видите тот же эффект?
–– Ну да, конечно. Можно сказать, что мы все в одной упряжке, все в одинаковых условиях. И эта мысль наоборот мобилизует, объединяет одной целью. В плане подготовки и сплоченности команды это помогает.

— С кем вы тренировались в тройке? С Хуснутдиновым и Амировым?
–– В Новогорске да, тренировались вместе. И в двусторонке играли тоже вместе.

–– Как у вас взаимопонимание?
–– Все здорово, все игроки высокого уровня. Мы с Маратом уже давно вместе, с Родионом и на ЮЧМ играли, и в том году в молодежной сборной на Суперсерию уже вместе ездили. Все друг друга уже знают, и появляется своя химия.

— В прошлые годы вы все время подмечали, что вы — один из самых младших в команде, что есть старшие ребята, которые могут быть лидерами. В этом году все не так?
–– Я не могу сказать, за главного я или нет, но определенно все по-другому. Даже по сравнению с тем годом. Чувствую ответственность за себя и партнеров. Но нет никакой боязни или паники, потому что я уверен в ребятах так же, как они уверены во мне. В этом плане нам повезло с подбором игроков.

— Мне кажется, вы очень долго шли к капитанству и заслужили его как никто в этой команде.
–– Приятно, что в принципе и руководство, и тренерский штаб доверили. Но я считаю, что все, кто поедут — 23 человека, они 23 капитана. Все могут что-то сказать. Понятно, что я могу и сказать, и подсказать, также как и мне могут подсказать. То есть я скорее выполняю обязанности именно как капитан, хотелось бы на льду за собой вести.

— Вы с Климом Костиным советовались по поводу роли капитана?
–– Мы созванивались с ним на сборах в Новогорске. Разговаривали, повспоминали, посмеялись. В принципе и с Гришей Денисенко в том году всегда были на связи. Все, что мне говорили и советовали, все принял к сведению. В клубе у меня играет Бурдасов, который в 2011 году выигрывал МЧМ, с ним тоже очень много бесед было. Будем надеяться, что мы все это направим в нужное русло.

–– А что Бурдасов рассказывал? Какие советы давал?
–– Ну там такие тонкости на самом деле были, о сплоченности коллектива, кто друг другу что говорил и так далее. Что они делали в свободное время, что очень много проводили времени именно в команде. Понятно, что у нас такая ситуация, что всем вместе тяжело собраться, чтобы нас никто не увидел, но все равно, думаю, что смысл я уловил, и что мы примем это к сведению обязательно.

— Вы помните свой первый молодежный чемпионат мира. Вы сейчас другой человек, по-другому воспринимаете этот турнир?
–– Я думаю, что да. Повзрослел, даже по сравнению с прошлым годом. Конечно, сейчас вспоминаю свой первый МЧМ в Ванкувере, даже недавно пересматривал игры, какие там были решения. И могу сказать, что бы я сделал сейчас. Не знаю, поможет мне тот опыт или нет, но я определенно буду спокойнее.

–– После того МЧМ про вас заговорили в России, было очень много интервью, статей. Вы очень быстро освоились, как вы считаете, что вам помогло?
–– Во-первых, я хочу начать с чемпионата мира в Ванкувере. У нас был пресс-атташе, Петр Терещенков, который всей команде объяснял, что это часть работы. Пресса и все эти медиадвижения — это часть работы. Это нужно людям. Не надо заучивать текст, говорить какие-то громкие слова, может быть. Я думаю, что именно он подсказал мне, как надо себя вести и я эту мысль благодаря ему уловил. Он говорил такие вещи: «Если ты не знаешь что-то, то спроси, сымпровизируй. Покажи, что ты личность. Не надо никому грубить, посмеяться и пошутить — это совершенно нормально, это тебе только в плюс пойдет». С того момента я начал намного спокойнее относиться к интервью, и всегда рад и готов поговорить. Особенно сейчас (смеется).

–– Опять же, нужно говорить честно, но важно не сморозить то, что не нужно говорить.
–– Конечно, эмоциям поддаваться нельзя. Как бы тебе не было обидно или радостно. Лишнего можно болтнуть, думаю, такие случаи уже были.

— После МЧМ-2019 вы рассказывали мне, что плохо переживаете поражения, что плакали из-за проигрыша США в полуфинале. С тех пор ничего не изменилось?
–– Нет, бывает. В том году тоже, после МЧМ. Мне кажется, что в этом нет ничего плохого, наоборот, это показывает, что люди неравнодушны к этому и каким бы ты взрослым не был, такое случается. Это неприятно, а как уж ты выражаешь свои эмоции, это уже твое личное дело, и ты это особо не контролируешь. Ну конечно, не хочется больше испытывать такие эмоции, какие я испытал в том году. Поэтому надо хорошо подготовиться и сделать свое дело.

–– Какое поражение было самым обидным — с американцами в Ванкувере, или в прошлом году, в Канаде?
–– В том году было пообиднее. В Ванкувере я, может быть, чего-то не осознавал и не понимал, а в том году осознание всего этого масштаба пришло, и было плохо.

–– В Ванкувере у вас была бронза, в Братиславе — серебро. Понимаете, к чему я клоню?
–– Дай бог, не буду пока ничего говорить. Дай бог.

— Сборная Швеции, Канады, Германии потеряла несколько игроков, которые недавно заболели. В команде обсуждали эту тему, думали, как бы у нас такого не случилось?
–– Опасения, конечно, всегда были. Вещь такая, что ты нельзя ничего предугадать или что-то сделать. Слава богу, нам повезло, что все здоровы. По поводу других команд — мы видели конечно, но прям бурных обсуждений не было. Нас это особо не касалось. На настрой или на что-либо еще это не повлияло.

–– Вы сейчас, находясь в пузыре, понимаете, что там какие-то суперские условия, и там нереально заболеть?
–– Конечно, тяжело представить, как тут можно заболеть, если ты в номере сидишь, окно у тебя закрыто, ничего тебе не надует. Может из вентиляции только. Не знаю, тяжело представить, когда ты уже столько тестов сдал и прилетел сюда и сидишь на этом карантине, думаешь, откуда он уже возьмется то. Но загадывать не будем, дай бог, чтобы все хорошо было.

–– По поводу персонала: они тоже живут в пузыре, не выходят во внешний мир?
–– Конечно. Все, кто причастен к МЧМ — живут в «пузыре».

–– Я убеждена, что у сборной России есть преимущество над соперниками: вы все начали сезон раньше своих конкурентов, кто-то из них еще вообще не играл. Вы согласны?
–– Я считаю, что хорошо, когда есть игровая практика. По себе знаю, что когда ты долго не играешь, потом нужно 2-3 игры, чтобы влиться. Опять же, мы уже чуть меньше месяца только тренируемся. Думаю, что именно игры со Словакией и Канадой перед турниром помогут войти в игру. Чтобы к первому матчу чемпионата быть готовыми.

— Вы начинаете турнир с любимым вашим соперником — сборной США. Это хорошо или для начала бы хотелось сыграть с кем-то из европейцев?
–– А тут не угадаешь, как хорошо, а как плохо. Как есть, так и есть. И слава богу, что это американцы, может быть это и хорошо. Тут нет разделения на сильных и слабых соперников. Это настолько краткосрочный турнир, десять дней он идет, и все в одинаковых условиях тем более, поэтому не угадаешь, кто какую игру выдаст. Без разницы — Америка, Канада, финны, Шведы. Все на высоком классе. Все хорошие команды, будем готовиться к каждой игре.

— Владимир Филатов и Сергей Голубович — тренеры, с которыми вы работали раньше. Правильно ли я понимаю, что это огромный плюс для хоккеистов и команды?
–– Конечно, это комфортнее. С Владимиром Викторовичем Филатовым мы с 2016 года были в сборной, и тот опыт, который у него есть в отношении нас, пойдет только в плюс всей команде. Игорь Николаевич тоже очень быстро адаптировался, быстро всех прощупал, я думаю, сейчас вообще нет никаких проблем.

–– А Игорь Ларионов как тренер изменился с прошлого МЧМ?
–– Да нет, не сказал бы. Та же философия игры, то же отношение к игрокам. Для нас это что-то новое, в плане общения с тренером, его философии игры.

— На Кубке Карьяла вы говорили, что Игорь Ларионов указал вам на недочеты, которые есть в матчах за СКА. В чем они заключаются?
–– Там даже не то что замечания, а, наверное, системный подход просто немного разный. Игорь Николаевич говорил, что где-то лучше подержать шайбу, а не отбрасываться от нее. Такие мелкие моменты. У него философия такая, что пока у нас шайба, нам никто не забьет. Соответственно, почему бы не держать ее хоть всю игру. Играть только с шайбой. На это он мне и указывал. Что иногда можно ее подержать, а не отдавать сопернику.

— Ваше игровое время сильно скачет в этом сезоне: то 4 минуты, то 12, то 18. Вам это доставляет дискомфорт?
–– Было непросто. Во-первых, можно сказать, первый полноценный сезон в КХЛ, и очень непростой в моральном плане. В физическом плане вроде более-менее было, а в моральном было тяжело. Из-за того, что не можешь реализовать тот потенциал, который по твоему мнению, ты мог бы реализовать. Но что есть, то есть, и сколько давали, за столько и спасибо. Все, что мне дали, все мое. И, конечно, сборная — небольшая отдушина для меня. Тут играю побольше и в принципе получаю и большинство, и меньшинство. Здорово, что такая возможность есть.

— Почему у вашей молодежной тройки с Марченко и Морозовым перестало так здорово получаться в этом сезоне?
–– Мы не играли вместе особо. Может быть, игру в начале сезона и две игры перед моим отъездом в сборную. В принципе, здорово играли. Опять же, идет ротация состава, тренеры ищут варианты получше, чтобы было эффективнее. Это не наше дело, наше дело — играть с любыми партнерами, уметь выполнять ту роль, которую тебе отводят, вот и все.

–– Вам эти осенние месяцы тяжело морально дались? Вы сильно расстраивались из-за статистики?
–– Расстраивался, конечно, неприятно было. Ничего страшного, работать, только работать. Больше ничего не сделаешь.

–– Вы копались в себе? Что это был за процесс?
–– Копался, конечно. Было неприятно, пытался искать причины, пересматривал игры, видел свои ошибки. Потом был период перед кубком Карьяла, когда я не играл матчей шесть. Когда смотришь хоккей со стороны, сразу видишь свои ошибки, это полезно. Работа была в это время проделана большая, очень тяжелая. Надеюсь, дальше будет лучше.

–– Вы здорово выступили на Карьяла, стали лучшим бомбардиром сборной, потом вернулись в СКА и была классная игра с «Витязем», а потом вас опять убрали в запас. Объясняли, почему резко снизилось игровое время?
–– Да нет, говорили что важно готовиться к чемпионату мира и правильно подойти к играм. С Валерием Николаевичем было много бесед на эту тему. Не могу сказать конкретно, не было одной причины. В общем, тяжело назвать что-то конкретное — почему поменьше стал играть, но потом в принципе поставили с Марченко и Морозовым, и перед моим отъездом мы неплохие две игры выдали.

–– В Канаде о вас так много пишут и говорят фанаты и журналисты из Ванкувера, что, мне кажется, могут вас похитить прямо из Эдмонтона. Не боитесь?
–– Нет, я думаю, что такого точно не будет, тем более пузырь там и так далее (смеется). Но, конечно, очень приятно, что болельщики так относятся. Это очень здорово.

–– А вам в директ инстаграма много пишут?
–– Я, честно, мало читаю. Но в комментариях много пишут именно ванкуверские болельщики. На самом деле, это тяжело заслужить, а если у тебя это есть с самого начала, то это очень здорово.

–– Как-то планируете на МЧМ закрывать инстаграм и не пользоваться им?
–– Да, думаю, так и сделаю. Лишние мнения и новости мешают. Лучше эти десять дней турнира посвятить себе, хоккею, своему делу, и потом вся жизнь может поменяться.

–– С какими эмоциями вы ждете начало чемпионата?
–– Приятное волнение, скорее. Играть в Канаде, на чемпионате мира, это очень здорово, это мечта. Сколько народу могло бы оказаться на моем месте, и на месте каждого, кто находится в этой сборной. Так что нужно ценить этот момент, и запоминать. Ради этого люди и играют в хоккей.

–– Ну и тот факт, что это ваш последний молодежный чемпионат мира, тоже какой-то отпечаток накладывает?
–– Конечно, да. Вроде всегда был молодой, а тут раз, и самый опытный. Можно сказать, последние семь игр на таком уровне.

–– Но дальше — больше.
–– Дай бог. Очень надеюсь на это.

Подпишитесь на хоккейный Youtube-канал Sport24