«Советское правительство не хотело, чтобы его граждане просто так уезжали за границу по собственному желанию, да еще зарабатывали больше советского посла в США. Когда «Нью-Джерси Дэвилз» предложили мне контракт, то в посольстве сказали: «Окей, заключай. Но все деньги ты будешь отдавать правительству через посла». Разрешили оставить тысячу долларов в месяц.
Я спросил: «Не многовато?» Они сказали: «Так посол распорядился». Я ответил, пусть тогда посол и играет. Мы начали торговаться: 10 процентов, 20… Я в тот момент чувствовал себя не героем своей страны, а рабом. За тебя решают, тебя просто пытаются продать. Я начал бороться с системой, но было нелегко».
К отъезду великого советского хоккеиста Вячеслава Фетисова в Северную Америку действительно можно относиться по-разному. Кто-то считает его героем — в отличии от Александра Могильного защитник не бежал за океан, а отправлялся туда с гордо поднятной головой. Сам хоккеист, как видите, в какой-то момент чувствовал себя «рабом». Есть и те, кто называет его предателем — не хотел делиться со страной, которая его воспитала и вырастила.
Кажется, Фетисову на роду было написано однажды оказаться в США. Он сам неоднократно сравнивал свою судьбу с воплощением американской мечты и в этом действительно что-то есть. Сын простых рабочих стал капитаном великой сборной СССР по хоккею — идеальный сценарий для голливудского байопика:
«Я верю в судьбу вообще. Мой пример — это американская мечта в прямом смысле. Я вырос в бараке, где не было никаких условий, в семье рабочих людей, которые сами недоедали во время войны. Отец мне говорил: «Сынок, учись, будешь человеком». Я нормально учился, понимал, что наказ отца — это не просто так. И потом он мне сказал: «Сынок, делай свое дело хорошо, и все у тебя получится». Никогда не загадываю, что со мной произойдет завтра, не строю планы, а просто хорошо делаю то дело, которым занимаюсь».
В итоге Фетисов все-таки отправился на Запад, а вот его адаптация за океаном проходила очень непросто — первый сезон он провел достаточно бледно, во втором подхватил воспаление легких, да и к новому стилю игры привыкнуть никак не мог. В итоге Вячеслав в какой-то момент решил отказаться от привычной роли «защитника атакующего плана» и подчиниться североамериканскому укладу:
«Второй год в лиге отбил у меня мечту стать в НХЛ тем, кем я был в советском хоккее. Я играл только так, как требовалось команде. Я старался о лишнем не думать, выходил на лед и действовал точно по заданию. Потом мне сказали, что первого тренера убрали из «Дэвилз» из‑за меня, потому что он не понимал, что происходит на площадке, когда я играю. На самом же деле я считаю, ничего у меня из того, что я хотел сделать в «Нью-Джерси», не получилось. В команде в то время не было классных исполнителей, которые могли бы поддержать мои идеи. Те же, с кем я играл, мне не верили».
Неудивительно, что статистика Фетисова в лучшей лиге мира и близко не напоминала ту, что он выдавал в Советском Союзе, а первого победного гола от русского защитника фанатам «Нью-Джерси» пришлось ждать два с половиной сезона. Знаковое событие случилось в феврале 1992-го, в игре «Дэвилз» против «Филадельфии». Команда Фетисова обязана была заканчивать ту встречу в основное время, но пропустила за 5 секунд до сирены и отправилаь в овертайм.
Там-то слово и взял 2-й номер «Дьяволов». Вячеслав получил поперечный пас от Валерия Зелепукина, прицелился и зарядил мимо канадского вратаря Рона Хекстолла. Один из самых агрессивных голкиперов в истории Национальной хоккейной лиги и в этот раз не стал сдерживать своих эмоций, развернулся к рамке и разломал клюшку ударом по перекладине.
«Я еще долго буду думать об этом голе. Я видел, как Хекстолл двинулся на меня, и мне захотелось проверить его броском по низу», — отреагировал Фетисов на гол, который стал знаменитым, в том числе, благодаря реакции поверженного вратаря.
