Никита Задоров — один из самых ярких русских хоккеистов современности. Он не только выделяется на площадке, жестко играя против соперников, но и не стесняется откровенно говорить в прессе и социальных сетях. В интервью Sport24 25-летний игрок рассказал об обмене из «Колорадо» в «Чикаго», операции на кисти и о том, почему он продолжает высказываться на остро-социальные темы.
«Самое обидное, что ухожу из «Колорадо» без Кубка Стэнли»
— Как я понимаю, обмен для вас не стал неожиданностью?
— Нет, не стал. Мой агент работал над этим. «Чикаго» интересовался мной последние три года. Генеральный менеджер «Блэкхокс» Стэн Боумен сказал, клуб давно хотел меня выменять.В последние дни уже в «Колорадо» знали, кого хотят получить взамен. Мы с «Эвеланш» понимали, что все идет к обмену, и никуда от этого не деться. Были разговоры, что я останусь, а других защитников обменяют, но в итоге получилось так. Думаю, поступили таким образом, что для обеих сторон все будет хорошо. «Чикаго» для меня хороший вариант — я смогу там прогрессировать и получать больше игрового времени. В клубе хотят меня видеть. Конечно, немного грустно покидать «Колорадо». Я провел в этой команде пять лет, у меня осталось много друзей, очень нравилось жить в Денвере. Тяжело уезжать, но это бизнес. Правда, самое обидное, что уехал без Кубка Стэнли. С каждым годом мы становились все сильнее и сильнее как команда, имели хорошие шансы на победу в этом сезоне. Грустно, что уезжаю с чувством, как будто что-то не закончил.
— Как раз про кубок, стали говорить, что для вас этот трейд плох в том смысле, что вместо борьбы за трофей вам теперь придется биться лишь за попадание в плей-офф.
— Шанс взять кубок есть везде. Понятно, что у «Колорадо» шансов больше. Но в этой лиге 31 contender (претендент — в переводе с англ.) на кубок. Бывали случаи, что команда с 16-го места залетала в плей-офф и становилась чемпионом. Да даже посмотрите на «Даллас», на который никто не ставил и который дошел до финала. На Западе ставили на нас и на «Вегас», а в итоге мы никуда не прошли. НХЛ — непредсказуемая лига, все может поменяться. У «Чикаго» все равно есть Кейн, Тэйвз, Кит — игроки очень хорошего уровня.
— Дело же в возрасте. Они не молодеют.
— Понятное дело. Поэтому молодежь появляется в команде. Есть Дебринкет, Боквист. Нам будет тяжело, но мы будем бороться. Так что не скидывайте нас со счетов.
— Вы сразу подписали контракт на один год с зарплатой 3,2 млн, какая у вас была в «Колорадо» в прошлом сезоне. Вы сами настаивали на однолетнем соглашении, чтобы через год выйти на рынок свободных агентов?
— Я не выхожу на рынок через год. Тоже так думал сначала. Но из-за того, что в первый сезон в «Колорадо» меня спустили в АХЛ, и я провел в НХЛ всего 22 матча, этот год не засчитался. Мне позвонили из «Колорадо», сказали подписывать квалификационное предложение и после этого меня обменяют. Так в итоге получилось. Надеюсь, в «Чикаго» хотят меня видеть в команде на долгие годы. Понятно, что мне нужно будет доказывать свою силу, выходить и «кусаться» за свое место. И я очень рад этому. Когда будет возможность, надеюсь, мы подпишем новый долгосрочный контракт.
— «Чикаго» — команда из оригинальной шестерки. Этот момент для вас важен?
— Да, это имело значение. Мой агент работал с Джо Сакиком над обменом в клуб, где у меня была бы перспектива. Не хотел бы попасть в слабую команду, где я бы затух. Мне хотелось перейти в хорошую организацию. Original Six — это круто. Первый матч НХЛ, который я увидел вживую ребенком, был «Чикаго». В 12 лет мы приехали на турнир в США и Чикаго стал первым городом в Америке, в котором я побывал. Мне очень нравится там играть, в «Юнайтед-центр» вообще сумасшедшая атмосфера, фанаты классные.
— От многих слышала, что Чикаго — классный город.
— Да, мне нравится там. Он напоминает Торонто, около которого жил пару лет. Чикаго — такой маленький Нью-Йорк. Также холодно как в Москве, так что погода не пугает. Еще «Брат-2» у меня любимый фильм (события картины разворачивают в Чикаго — прим. ред.). Буду есть раков из озера (смеется).
— Когда планируете поехать в Чикаго?
— Пока я во Флориде, восстанавливаюсь после операции на кисти. В начале ноября мне будут вытаскивать спицы, потом нужен будет месяц-полтора на реабилитацию, выйду на лед. Ближе к декабрю, думаю, вернемся в Денвер, соберем все вещи и поедем искать жилье в Чикаго.
— Тот факт, что старт сезона перенесли на январь, вам только в плюс, можете быть готовы к началу?
— 1 январь еще не точная дата. Говорят, что могут сдвинуть на середину месяца или на февраль. Но в любом случае мне это в плюс — смогу лучше восстановиться.
«Разрезали почти всю руку, искали оторванное сухожилие»
— Расскажите, что у вас за травма была и как вы ее получили?
— Этой проблеме уже два года. Связки на кисти были полностью порваны давно, плюс был перелом, который не заживал. Мне постоянно делали гормональные уколы, чтобы я мог играть. Операцию нужно было делать давно, просто все времени не было. В третье игре с «Далласом» я порвал сухожилие на это кисти и вообще не мог держать руку.
— Как же вы играли?
— Тогда как раз в солидарность движению Black Lives Matter было два дня перерыва, и я за это время смог хоть немного восстановиться. В кисти наверху два сухожилия, вот я на одном и играл. А другое порвалось пополам и ушло ближе к локтю. Мне разрезали почти всю руку, искали его, чтобы соединить. Доктор сначала сказал, что операция будет длиться 45 минут, а в итоге она шла пять часов. Потом признался, что это была самая ужасная кисть, которую он видел. К счастью, врач все хорошо сделал, так что к началу декабря буду готов.
— Все равно не представляю, как играть с порванным сухожилием? На обезболивающих?
— На обезболивающих не играл, просто на одном сухожилии. Дикая боль была в первые три дня, не было сил даже клюшку держать. Потом просто заматывал руку и выходил на лед.
— Восстановление болезненно проходит?
— Нет, нормально. С плечом было намного сложнее.
— Учитывая травму и рождения второй дочери, в этом году удалось хоть немного отдохнуть?
— Мы поэтому и ездим во Флориду, чтобы совместить отдых и работу. У меня здесь есть хороший тренер по физподготовке, есть доступный зал, доктора. Езжу с утра по делам, после обеда могу провести время с семьей на пляже.
— С двумя детьми намного тяжелее, чем с одним?
— Да, сто процентов тяжелее. Но мы знали, на что шли. Сейчас к нам родители прилетели, они помогают с девочками. Плюс мы уже на опыте. Так что справляемся.
— Старшая дочь сильно ревнует к младшей?
— Не так сильно. Она все понимает, даже помогает: может памперсы, молоко принести, посидит с малышкой минут пять. Мы ее сразу подготавливали к этому, да и сейчас не думаю, что обделяем ее вниманием.
«Ни один игрок ни разу не вякнул, что ему не нравится в «пузыре»
— Вы говорили, что «Колорадо» выиграет Кубок Стэнли, если не будет травм. В итоге травм было какое-то бешеное количество. Это и есть причина вашего раннего вылета?
— Сглазил получается (смеется). Я не люблю плакаться. Мы проиграли «Далласу» по делу, соперник заслужил выход в финал конференции. Главная наша ошибка — это, когда в седьмом матче мы повели 4:3, а потом через десять секунд пропустили. Это психологически нас «убило». Травмы тоже подкосили. Тяжело, когда два основных вратаря выбывают, и играет голкипер из АХЛ. И когда капитан, главный заводила в команде, получает повреждение. Но это все равно не оправдание для нас. Думаю, мы не играли в свой лучший хоккей в первых двух матчах, потом в четвертом и в конце седьмого могли сильнее.
— Чем так крут «Даллас»?
— Опытом. «Старз» очень круто психологически держались. «Колорадо» — более эмоциональная команда. Когда играли хорошо, то все шло отлично. Если у «Далласа» игра не получалась, все равно гнул свою линию. В составе было много взрослых игроков с огромным опытом — Перри, Павелски. Били они нас сильно. «Даллас» побольше нас в плане габаритов. Нашим маленьким нападающим было тяжело играть против их больших защитников. И, конечно, Худоба. Он стоял на голове и тащил все. Молодчик! Соперник в нужный момент забивал голы. Все это и дало такой результат.
— Удалось ли «Колорадо» сблизиться в «пузыре»?
— Я слышал разговоры от ребят из других команд о том, что кто-то не хотел находиться в «пузыре», возмущался. Наш главный плюс — ни один игрок ни разу не вякнул, что ему не нравится. Мы получали удовольствие от того, где находимся, от того, что играем в хоккей в это тяжелое время. Это было очень круто!
— Говорили, что в Эдмонтоне было очень скучно и нечем было заняться.
— У меня просто вопрос: а чем бы мы занимались, если бы играли плей-офф дома? Сыграл игру, приехал домой, поспал, приехал на стадион, разбор предыдущего матча, тренировка, потом опять домой и сон. На выезде то же самое. Ну, в свободное время играли в покер или приставку. Здесь ничего не поменялось. Нас просто перенесли в одно место. Отделили от семьи — это единственное, что было плохо. Но еда была крутая, можно было заказывать доставку, если в отеле надоедало питаться, была возможность пойти посмотреть хоккей. Один раз мы ездили играть в гольф. Много ребят у нас любит в видео-игры рубиться, мы играли между собой. Внизу показывали баскетбол. Не скажу, что мне было хоть раз скучно. Да, я скучал по дому и семье. Но именно скучно мне не было.
— В общем, «тюрьмой» не стали бы называть «пузырь»?
— Как бы это была тюрьма в том плане, что ты никуда не можешь выйти, но там было лучше, чем в тюрьме. Хотя там я не был (смеется). Это такое специфическое сравнение.
— Журналист из Канады Дэмиан Кокс назвал этот плей-офф ненастоящим из-за того, что не было выездных матчей и путешествий. Что вы ему можете возразить?
— Это сто процентов неправда. Без зрителей я был более сосредоточен на игре. Да, фанаты гонят вперед, но иногда на выездах играть тяжелее. При пустых трибунах ты чисто фокусируешься на хоккее, а эмоции ты сам себе создаешь. Поэтому, я думаю, это плей-офф был очень эмоциональным. На льду постоянно были стычки, драки и все это. И еще скажу, что нынешний розыгрыш Кубка Стэнли был самым тяжелым из всех. Все были в одинаковых условиях, все физически идеально подготовлены, потому что не нужны перелеты, переезды. Мы все ели одинаковую еду, спали на одинаковых матрасах и подушках, у всех было одинаковое время восстановления. Это мелочи, но это важно. НХЛ привезла в «пузырь» пять докторов, которые нас восстанавливали и лечили травму.
— Проблема со льдом в Эдмонтоне к плей-офф была решена?
— В первых матчах кругового турнира лед был ужасным, потом его стали лучше морозить и стало нормально. Плюс в начале было по три матча в день, и лед просто «убивали». В полуфинале же была одна встреча, и все было отлично.
— Вы много общались с ребятам из других команд?
— Это было самым странным. Ты играешь против них, ты их посылаешь, пытаешься к ним под кожу залезть, а после ужина заходишь в лифт, а там он стоит. И вы вот так едете наверх и смотрите друг на друга, улыбаясь. У меня такое пару раз было с Кори Перри. Мы с ним до этого нормально общались, но походу плей-офф как-то неловко было. С другой стороны, мы все профессионалы, все что было на льду — там и остается. Что нам в лифте-то делить?
— С русскими из «Далласа» общались-то?
— С ним раз пять-шесть за день пересекались, «привет-пока». С Радуловым и Гурьяновым я до этого весь карантин в Контр-страйк играл. Мне кажется, мы там даже устали друг от друга.
«Тренер хотел от меня только моей лучшей игры»
— Как бы оценили свою игру в плей-офф? Вы и достаточно играли, набирали очки, делали мощные хиты, но ошибки ведь случались.
— Думаю, что я один из 15 матчей сыграл плохо, вторая встреча с «Далласом», когда из-под меня забили и я еще вместо того, чтобы сыграть в шайбу, сыграл в тело с Клингбергом, и мы пропустили. Ту игру я провалил. Но 14 игр я собой доволен. Может быть, даже играл в лучший хоккей в своей жизни.
— Игровое время у вас скакало: вы могли и десять минут сыграть, и 18. Как-то тренер это объяснял?
— Нет, ничего не объяснял. И никто этого не понимал. Думаю, позиция Беднара сыграла большую роль в обмене. Даже в середине сезона, когда два наших защитника травмировались, я играл против Макдэвида, Кейна, Пастрняка по 25-27 минут, после возвращения ребят мне опять давали меньше времени. Я этого не понимал, порой это выбивало из колеи. Но к плей-офф я себя так психологически подготовил, что перестал на это реагировать. Тренер всегда прав, а игровое время я не могу контролировать. И такая установка мне помогла. Потому что всегда были проблемы из-за того, что я очень амбициозный человек и хочу все больше и больше. Когда этого не получал, расстраивался, делал ошибки.
— Кажется, что с Беднаром у вас просто не сложились отношения, вы не могли найти взаимопонимания.
— У нас было взаимопонимание. Но просто всем не угодишь. В «Колорадо» защитников восемь способны были играть в топ-4 других команд. Конфликт интересов произошел из-за того, что всем надо было давать играть. Наверное, не только я возмущался игровым временем. Но мы с ребятами договорились, что в команду это не выносим, а если есть проблемы — ты просто идешь на личный разговор с тренером. После обмена мы перекинулись смсками с Беднаром, я его поблагодарил за работу. Он очень хороший и открытый человек. Да, мне что-то не нравилось в том, как он тренирует, а ему не нравилось что-то в моей игре. Это нормально. Но мы разошлись как профессионалы, может, когда-нибудь в жизни еще раз поработаю с ним.
— Что Беднару не нравилось в вашей игре?
— Круто, что он хотел от меня только моей лучшей игры. И все знают, как я могу играть. Но тяжело это показывать в каждом матче. Когда в первых двух-трех сменах я не показывал свою лучшую игру, то он считал, что я все на весь матч. То есть сразу ставил другого. Беднар показывал мне мои ошибки, я их старался исправлять. В плей-офф как раз это получилось, поэтому в большинстве матчей играл достаточно.
— Эти проблемы ведь начались не в этом сезоне. Почему прошлым летом не просили обмена?
— Я так понимаю, что прошлым летом «Чикаго» предлагал обмен во время драфта в Ванкувере, просто «Колорадо» отказалось. Мне нравилось в клубе. Надеялся, что выйду на новый сезон, и все пойдет по-другому, что смогу доказать тренеру. Плюс Тайсона Бэрри обменяли в «Торонто», было свободное место. Джо Сакик меня всегда поддерживал, говорил, что хочет со мной выиграть Кубок Стэнли. Я не люблю идти на конфликт, может, где-то просто боялся обмена.
«Где-то в США меры чересчур»
— Вы давно не были в России. Не скучаете по родине?
— Скучаю. Мы бы с семьей сейчас приехали, но младшей дочке нужно сделать русский паспорт, это занимает некоторое время. Из-за пандемии процесс затягивается. Если сезон начнется в середине января, то я, может быть, на Новый год съезжу в Москву.
— Как сейчас с пандемией в Америке? Вводят ли новые карантинные меры?
— В Колорадо все было, как в середине лета: маски, социальная дистанция, а так все открыто. Во Флориде сейчас то же самое.
— Вы везде носите маски или без них просто никуда не пустят?
— Да, ношение масок в общественных местах обязательно. Даже если у тебя маска просто на рот одета, а нос открыт, то это не пройдет. Тебе пять человек подойдет и скажет поправить.
— Подходят обычные люди или охранники?
— Могут и просто покупатели. Говорят вежливо. Просто все думают о своем здоровье, ведь у тебя может не быть симптомов, но ты болен коронавирусом и можешь заразить других.
— Мне кажется, многие в России задумываются только после того, как заболевают близкие.
— Культура другая. Где-то в США меры чересчур. В Майами месяц назад было правило, что нужно было по улице в маске ходить. Иначе штраф могут выписать в 200 долларов. Считаю, что это идиотизм. На улице ветер, свежий воздух, зачем маска. Вчера были в русском ресторане, официант был в маске и порванных перчатках. Ну, и смысл в перчатках если он берет бутылку вина, которую мы потом тоже берем в руки?
«20 лет шутят про губернаторов, которые воруют»
— Вы неоднократно высказывались в социальных сетях на политические и социальные темы, говорили об этом в интервью. И каждый раз вы получаете столько хейта в свой адрес. Почему это вас не заставляет молчать?
— На самом деле я больше поддержки получаю, чем негатива. И хейт в инстаграме больше идет от ботов — от закрытых аккаунтов без фотографий, не настоящих людей. А настоящие пишут слова поддержки, говорят, чтобы я продолжал высказываться. Когда я выкладывал фото про Белоруссию, то много людей написало положительного. Случалось, что кто-то мог не понимать мою позицию, но у меня было время объяснять им, я отвечал подписчикам. Некоторые соглашались со мной, другие оставались при своем мнении, но негатива не было.
Я просто хочу, чтобы этот мир был лучше. Чтобы страна, в которой я родился, была лучше. У меня половина родни из Белоруссии, из Минска и Бобруйска, я хочу, чтобы и там жилось лучше. Хочу чтобы люди не воевали, а просто хорошо жили. Это главная цель моих высказываний.
— Вас не задевает, когда хоккейные эксперты начинают выступать и говорить, как вы не правы?
— У каждого свое мнение. Я же свое никому не навязываю, говорю то, что думаю. Видел, что иногда Кожевников высказывается против меня и Панарина. Я понимаю его, он думает по-другому. Я не буду за это его хейтить, это его политическая и социальная позиция. Но когда люди переходят на личности, задевают меня тем, что я ничего не добился и плохо играю, то это другое. В этом случае могу ответить.
— В американских медиа сейчас высказывают либо прореспубликанскую позицию, либо продемократическую. В России ведь тоже что-то похожее: либо государственные каналы, либо оппозиция.
— Но оппозиционные каналы по телевизору не показывают.
— Для этого есть YouTube.
— Но у бабушек в Тюмени нет YouTube. Я не хочу сравнивать Россию с Америкой, это больная для всех тема. Но социалка в этих странах разная. У меня бабушка 40 лет работала и у нее пенсия 10 тысяч рублей. Как на это жить? Но когда есть коррупция, и с ней ничего не делается, то это уже другой вопрос.
— Что вы читаете из медиа на тему социалки и политики?
— Я смотрю Дудя. Когда начались протесты в Белоруссии, подписался на канал Nexta в телеграме, но уже давно туда не заходил. В твиттере подписан на «Дождь». Я не скажу, что кого-то поддерживаю. Но я вижу, что хорошо, а что плохо. Если не брать политику, то на YouTube есть много русских каналов комиков: Comment Out, Прожарка. Даже там шутки на темы, которые мы обсуждаем. Сколько уже шутят про губернаторов, которые деньги воруют?
— Лет 20.
— Да. В каждой шутке есть доля правды, но все равно ничего не делается. Они как воровали, так и воруют. Хочется лучшего для нашей страны. Я высказываюсь, потому что не хочу, чтобы другие люди молчали. Не понимаю людей, у которых жопа в тепле и позиция «а че мне до других». Это эгоисты, которые понимают, что что-то не так, но об этом не говорят, потому что у них все хорошо. Если все так будет продолжаться, то ничего не поменяется.
— Заметила, что ваша жена в инстаграме тоже выкладывала фото с белорусских митингов. Вы в семье часто обсуждаете такие вещи?
— Она намного больше меня смотрит и читает, так как у нее больше свободного времени. Но жена никогда не внушает мне свою точку зрения. И выкладывает то, что считает нужным. Конечно, если какую-то большую новость узнаем, то обсуждаем ее. Мы все путешествуем, видим, как живут в других странах, и как у нас. И, наверное, это самое главное, что формулирует наши взгляды. Хочется, чтобы в нашей великой стране люди жили лучше.