«В Америке людей не топчут, а у нас сразу враг». Большое интервью Филатова — о завершении карьеры и работе агентом

Дарья Тубольцева

Поделиться

Комментарии

Никита Филатов — один самых ярких игроков своего поколения. Он стал лучшим российским бомбардиром в истории молодежных чемпионатов мира наравне с Евгением Кузнецовым, в 18 лет оформил хет-трик в НХЛ. Но выиграть ничего значимого на взрослом уровне нападающему так и не удалось. В 22 года он уехал из Северной Америки, а в 30 ушел из профессионального хоккея. Теперь Филатов строит карьеру агента и хочет уберечь молодых игроков от ошибок, которые загубили его карьеру.

— Летом стало известно, что теперь вы работаете агентом. И как вам новая профессия?
— Месяца два как решил этим заниматься, и можно сказать, дозрел. До этого был семейный период: только родился ребенок. Затем чуть-чуть стало полегче с ним, а все равно непривычно сидеть постоянно дома без дела. Как раз было достаточно времени решить, чем заниматься. Мне всегда хотелось быть в хоккее, хотелось остаться в этой «каше», в которой жил, которой занимался с 6 лет. Это все равно близко и это свое.

— Сергей Исаков вам сам предложил сотрудничество или это была ваша инициатива?
— Если честно, он даже был немного удивлен, и у меня тоже была такая реакция: «А нужен ли ему вообще помощник?». Я колебался где-то между спортивной журналистикой, телевидением и агентским делом. В итоге просто позвонил ему, спросил, было бы ему это интересно, если бы я ему помогал. От него была очень простая и адекватная реакция. Мы с Сергеем Васильевичем знакомы с моих 15 лет, он был моим первым агентом, и большую часть карьеры можно сказать, он был моим агентом. Он был очень рад, согласился взять меня к себе.

— Большая ли у вас сейчас загрузка?
— Я бы не сказал, что она большая, пока просто вникаю в суть всех дел. Начал этим заниматься только в конце мая-начале июня. Естественно, большая часть игроков к тому времени уже была подписана. В итоге помочь я смог только ребятам, с которыми мы когда-то играли, с кем-то являемся хорошими товарищами. Там я сам звонил в команду, разговаривал. Около 10 человек вышло.

— Куда их устроили?
— В основном ребята поехали на Украину. Тут все по-разному могут к этому относиться. Но на фоне того, что идет сокращение команд в России и во многих клубах идет сокращение бюджетов, появилась такая прослойка ребят, которые по амбициям хотели бы играть в КХЛ, но места им там нет. Предложения из Высшей лиги по сумме контракта существенно ниже предложения от хоккейного клуба «Донбасс».

— Слышала, что вы еще Земченко устроили во французскую лигу.
— Не буду лукавить, мы Игнату, моему близкому товарищу, пытались помочь. Но не так просто из Высшей хоккейной лиги уехать в Европу, даже если это Франция. Там действительно достаточно большой список желающих поиграть. В Европе скорее смотрят на европейцев или североамериканцев. Игнату в большей степени помог его отец, который работает тренером в Испании. Тут я особо не участвовал. Но очень рад за него, считаю что достойный вариант, отличная страна, город. Думаю, что у него все получится.

— На каких вы условиях работаете с игроками?
— Я могу сказать, что примерно половине ребят, у кого, скажем так, не самые существенные цифры в контрактах, я просто помогаю. Делаю это и для себя, чтобы развиваться, именно в плане общения с тем же тренером, или с генеральным менеджером. Естественно, я ничего с них не беру. А на примере ребят с «Донбасса», все как у всех, беру 5%.

— Один мой знакомый агент, который пришел в этот бизнес недавно, рассказывал, что в этой работе нужно быть очень хитрым, уметь обманывать и красиво говорить. Вы так же видите эту работу?
— Даже интересно стало теперь, кто это. Если честно, я не совсем согласен. Тут очень тонкая грань. А где вилять, кого обманывать? Если ты будешь обманывать генерального менеджера и привезешь ему посредственного игрока, то наверняка на этом ваши отношения закончатся. Потому что он скажет: «Блин, Никит, ну ты мне уже привез парочку таких, что нет, спасибо». А если ты будешь как-то вилять с игроком, то тут вообще ничем хорошим не закончится. Он просто от тебя либо сразу уйдет, либо чуть позже. Не знаю, мне пока на этот период времени кажется что чем честнее, чем, открытее, тем лучше.

— У вас в приоритете сейчас работа с молодыми проспектами или же хотели бы сотрудничать с ребятами, которые уже состоялись в КХЛ?
— 90% агентов никогда не играли в хоккей, и все нюансы самой игры могут не знать. Ну, не может большая часть агентов пойти и увидеть пятнадцатилетнего мальчика и сказать: «О, вот у этого такие-то сильные стороны, или такие-то слабые». Чаще всего это бывает как: они открывают статистику, смотрят и говорят «Вот этот молодец». Но есть же еще куча ребят, которые в этом возрасте не набирают много очков, но впоследствии могут раскрыться или за счет трудолюбия, за счет характера, вылезти. Мне кажется, что моей сильной стороной могло бы быть то, что я в этой шкуре был, ее прошел. И в том числе видел вот таких ребят, которые не забивали всю дорогу больше всех, но у них есть определенные черты характера, и хоккейные какие-то особенности, которые впоследствии, допустим, к 20 годам, могут сделать из них хорошего игрока.

— Если начинать сотрудничать с молодым перспективным игроком, нужно сначала налаживать контакт с ним или с родителем?
— Я почему-то сразу вспомнил Артемия Панарина, который говорил очень интересные слова, именно советы родителям давал. Я вот с ним полностью согласен, это вообще отдельная история. Родители, особенно талантливых детей, которые многообещающие, как им начинают говорить в 14 или 15 лет, или как им кажется, — это отдельная каста. Они убеждены, что если их мальчик в 15 лет забивает больше всех, то это или Павел Буре, или Вячеслав Войнов. У меня еще не было такого опыта общения, но я наслышан, что там иногда достучаться до них очень тяжело. И сложно объяснить, что еще все может перевернуться, поменяться несколько раз. Если кто-то чуть-чуть оступится, перестанет работать или правильно относиться к делу. Нет такого, что если ты забиваешь в 14 или 15 больше всех и это значит что ты через 3 года играешь в НХЛ.

— Если молодой игрок спросит у вас совета, уезжать в Америку или нет, вы будете его отговаривать?
— Ели брать общую картину, конечно, уровень молодежного хоккея, уровень конкуренции, уровень всей хоккейной инфраструктуры, и вообще общая картина, то Америка и Канада на несколько шагов впереди, чем та же МХЛ. У нас тур через тур счета 8:1, 9:0 и 6:2. Это говорит только о том, что процентов 70-80 игр, ребята, которые должны развиваться, проводят с командами существенно слабее, чем они. Моя позиция пока на данный момент такая: если есть возможности, и у пацана есть талант и желание, то развиваться лучше и быстрее там, в юниорских лигах Канады. Но, опять же, Питер, Омск, достаточно количество команд, которые создают такие условия, что можно расти и здесь. Есть такие клубы, именно системные организации, которые дают такую возможность, но пока что это больше на уровне «хорошая база, хорошие условия для тренировок и так далее». Но если у СКА есть возможность развивать игрока, это же не значит, что уровень других команд поднимется. Он все равно будет играть против заведомо более слабых соперников.

— Что думаете о Василии Подколзине, который работает с Сергеем Исаковым? Стоит ли ему уезжать весной по окончании контракта со СКА?
— Я с Васей лично не знаком, он с Сергеем Васильевичем работает уже несколько лет. Насколько я знаю, его очень ждут в НХЛ, его очень ждет «Ванкувер», и если я не ошибаюсь, ситуация такая, что через год он уедет. Мне кажется, что сейчас он правильно развивается. Сейчас все идет идеально, по плану. То есть если Подколзин проведет хороший, стабильный сезон, то это будет как раз самое подходящее время для него, чтобы уехать через год.

— Вы помните день, когда сказали себе: «Все, я завершаю карьеру игрока»?
— Ну, было несколько таких «отметок». Знаете, бывают рассказы, из серии «повесил коньки на гвоздь», или кто-то там что-то еще говорит. У меня получилось достаточно забавно. Ко мне все время в квартиру ходил мастер по интернету, по всяким этим нюансам: телевизор настроить, кабельное и так далее, Саша его зовут. А мы даже с ним никогда не заводили тему того что я хоккеист, но судя по всему, он следит за хоккеем. И он мне говорит, зимой это было, вот как раз где-то январь, уже соответственно я 4 или 5 месяцев не играл в этом сезоне: «Никит, я вот в любительской команде по хоккею, я знаю что ты сейчас не играешь, можешь мне дать нагрудник, и наколенники?». Я говорю: «Да вообще без проблем». И так получилось, что пока я шел от входной двери до балкона, где все это лежит, я такой думал: «Так, в этом сезоне я точно уже не играю, и вообще что-то мне все это уже надоело, ждать команду и т.д». И в итоге я ему вынес весь баул, отдал ему все. Он удивился, а я говорю: «А клюшка у тебя праворукая?» Он говорит: «Нет, леворукая». Я ему еще отдал свои праворукие клюшки, которые мне не подходят. В тот момент я как-то почувствовал, что достаточно.

— Когда он ушел, что вы чувствовали?
— Я посмеялся, жена вообще не поняла, что происходит. Я говорю: «Да мне кажется, хватит». Ближе к весне, особенно на фоне сокращения команд, потолка зарплат, я понял, что единственное, что мне светит, это поехать куда-то на просмотр. Когда ты год не играешь в хоккей, то, конечно, не можешь претендовать на что-то серьезно. И раз после не самого плохого сезона у меня были предложения существенно ниже того, что я ожидал, то уж спустя год всяко не получу ничего, чего я бы хотел.

— Когда «Салават» поместил вас в список отказов в декабре 2018-го года, вы понимали, что вернуться в КХЛ будет почти нереально?
— У меня была такая же история в «Динамо», когда меня отправляли на месяц в Вышку, и я после этого не то что вернулся, а наоборот провел пару самых успешных сезонов в КХЛ. У меня не было ни обид, ничего, у меня просто было полное непонимание ситуации, той, конкретной, с Уфой. В принципе, я поехал, сыграл 16 игр, набрал 15 очков. Команда в основном выигрывала. Потом да, там немножко смазалась концовка, потому что получил травму, надрыв мышцы, и в плей-офф практически не смог никак помочь. В целом я считаю, что это меня никак не выкосило, поэтому было еще обиднее, когда не получил после того сезона каких-то ожидаемых предложений.

— Ожидаемые предложения — это из КХЛ?
— В КХЛ у меня было два предложения. В сентябре и октябре, но они были далеки в финансовом плане от того, что я ожидал.

— Была ли у вас «ломка» по тренировкам, хоккейным сборам, играм?
— Я бы не сказал, что прям была ломка. Каждый игрок, оказывающийся в такой ситуации, он примерно одинаково ощущает, и это абсолютно нормально. Такой игрок смотрит и думает «Блин, а почему вот этот там играет, а вот этот почему играет, а я не играю?». И это абсолютно нормально, тут нет такого, что кто-то плохой или кто-то хороший. Ты просто начинаешь оценивать реально ситуацию. Я общался с друзьями, кто в похожей ситуации оказывался, и у всех одинаковое состояние в этот момент. Просто для меня оно было впервой, и конечно, мне было очень тяжело, потому что оценивая и статистически, и качественно мой прошлый сезон, он точно не был у меня ниже среднего, или, учитывая то что не был введен потолок зарплат, я не ожидал, что упаду в цене больше чем в два раза.

— Завершать карьеру в 30 — это не рано ли?
— У меня изначально не было стереотипов, что это рано, а это поздно. Я просто как-то двигаюсь по своим ощущениям. У меня семья на первом месте, и вот такое решение было принято, и мы посчитали, что оно правильное. Семья меня полностью поддержала.

— Какой самый памятный момент в карьере?
— Если с молодежного хоккея начинать, то там достаточно много воспоминаний. Естественно, любой чемпионат мира.

— Точно любой?
— Памятные, они ведь могут быть как положительные, так и отрицательные. Я не могу сказать что мне не запомнился чемпионат мира с Плющевым, потому что он мне очень запомнился, что тут лукавить (смеется). И запомнился он мне не меньше, чем чемпионат мира с Немчиновым, где я забивал голы.

Дальше, по ходу карьеры, первая игра в НХЛ — точно, потому что эмоции непередаваемые. Так получилось что в этой игре забил гол в первой же смене, секунд наверное 7 на льду был до гола. Хет-трик, с которым меня все ассоциируют, естественно тоже. Много всего, много впечатлений. Тот же фарм-клуб. Да, про АХЛ никто не говорит и все считают, что это какая-то второстепенная лига, но это, мягко говоря, чушь полнейшая. Там огромный азарт, там ходят люди. АХЛ по посещаемости сравнима с некоторыми командами КХЛ. И по уровню интереса к игре, по всем околохоккейным моментам, болельщики, фанаты, это точно ближе к КХЛ, чем к ВХЛ. Там было у меня очень много позитивных моментов.

Дальше, в ЦСКА был хороший сезон, первый после возвращения. И в Уфе у меня были очень приятные годы. Действительно, меня там любили, и болельщики, и о ребятах, с которыми там играл, остались хорошие отношения. Поэтому собственно я и хотел туда вернуться в своем последнем сезоне. Остались очень хорошие воспоминания, и о городе, и о людях, и о команде.

— Говорят, что в Уфе сумасшедшие болельщики.
— В Уфе действительно очень серьезный интерес к хоккею, что уж тут говорить. Думаю, таких мест в стране всего несколько, где люди действительно хоккей любят, и понимают его, а не просто свистят и хлопают в ладоши. В Уфе было круто и интересно. Ну, и отдельно могу сказать за Тольятти, то есть и город, и клуб, он дал мне возможность воскресить карьеру, после пары неудачных сезонов, одного уж точно. И Тольятти я очень благодарен, там был мой действительно лучший сезон в КХЛ, и Матч звезд, и отношение руководителей и тренерского штаба. У меня была тяжелая ситуация в карьере. 26 лет и приличное падение. Но мне помогли, и я считаю, что тоже помог провести команде хороший сезон.

— Есть ли поступки, о которых вы жалеете?
— Я просто знаю, где совершал ошибки. И это одна из причин, почему я решил, что мне подходит агентская деятельность. Многие агенты говорят, что агент вообще не должен разбираться в хоккее. Я абсолютно с этим не согласен, может быть это и не обязательное качество для агента, но это точно не лишнее. Я прошел через это все, побывал в этой шкуре. Я в любом случае знаю, в какой ситуации что чувствует игрок. Конечно, я могу предостеречь игрока от кучи ошибок, потому будучи талантливым игроком, которому многие вещи давались достаточно легко, совершал столько ошибок… Их количество просто зашкаливало. Поэтому, думаю, что я смогу какие-то выводы из этого сделать, и давать правильные советы. Как себя вести не только на льду и в раздевалке, но и как какие-то ненужные нюансы вне льда убирать.

— Если бы у Вас 18-летнего был такой агент, как Вы сейчас, как считаете, возможно было бы избежать этих ошибок?
— Так очень тяжело это оценивать. Я считаю, что у меня был замечательный агент Сергей Васильевич Исаков. Он мне очень много подсказывал, очень помогал, но каждый человек индивидуален. Где-то я не слушал его или родителей. Нет же такого, что все как одинаковые, как компьютеры. Вот сейчас тебе скажут, и ты пошел и так сделал. Все люди разные, поэтому и очень ценится умение слышать, и как-то реагировать на советы правильных людей. Я очень часто не слышал, и мне очень часто мешало, что все давалось достаточно легко.

Не скажу, что я не тренировался или не работал. Нет, я очень много тренировался, и с 15 лет у меня были и постоянная ОФП, и дополнительные тренировки, подкатки, и я жил хоккеем, с этим я не буду спорить. Но, когда дело касалось каких-то советов, правильных, как потом оказывалось, где-то я пропускал это мимо ушей, потому что стали появляться отвлекающие факторы, на которые мной делался ненужный акцент. Для того, чтобы был результат, не важно, в какой период карьеры: 15, 16, 20, 25, как только игрок начинает чуть сбивать свой вектор правильного настроя, никакой талант никогда не поможет, бесполезно. В любом случае, игрок, который отдается делу больше и относится к нему правильнее, он в любом случае обойдет любого талантливого игрока. Тут очень
тонкий момент, чтобы достучаться до игрока.

— Еще со времен молодежки ходили разговоры, что вы с партнерами тусовались в казино и употребляли спиртные напитки. Неужели никто вас не мог привести в чувство, авторитетно сказать, что это помешает вашей карьере?
— Это не ко мне вопрос, я же не буду сейчас комментировать, насколько плохо я себя вел на том турнире, или куда я ходил. Я даже сейчас, на данный момент, не соглашаюсь с тем, что я плохо себя вел (улыбается). Какие-то слухи распускать можно сколько угодно, а если кто-то хочет их распустить, то он может из мухи раздуть слона, мягко говоря. Касаемо того турнира, там все было не так, как многим кажется, не все так однозначно. Именно поэтому я после того турнира еще 10 лет играл в хоккей, а Владимир Анатольевич больше нигде не работал. Я ни в коем случае не говорю что это как-то связано с его некомпетентностью или еще с чем-то. Мы после этого несколько раз пересекались, жали друг другу руки.

Я считаю, в любом конфликте есть две стороны, не бывает такого, что на 100% не прав кто-то один. Я не снимаю с себя ответственности, тот турнир был провальным в моем исполнении, и в каких-то моментах я действительно вел себя неправильно. Я всегда говорил об этом и буду говорить. Но то, как это преподносилось со стороны руководства, что я самый плохой и неправ только я, меня не устраивало. О чем я, собственно говоря, тогда и не молчал. Потому что не видел смысла молчать, это было бы неправильно. В какой-то определенный момент на меня повесили всех собак, и все попытались выйти сухими из воды. Да, у игрока где-то может не получиться турнир, да, он может где-то, особенно в молодом возрасте, допускать какие-то ошибки, но сказать, что кто-то пытался найти со мной общий язык — да нет, конечно. Просто у нас сразу появился статус «конфликт» и мы в нем и плыли весь турнир.

— Как вы реагируете на заголовки «Филатов загубил карьеру», «Филатов разбазарил свой талант»?
— Никак не реагирую. А так всегда по-разному. В какой-то период времени мне было интересно, а кто это так оценивает и может определять вот так точечно, загубил ли я весь талант, и какой был размер этого таланта. Что это за специалисты, оценщики? Бывало, наоборот, реагировал правильно. Допустим, перед сезоном в Тольятти, я действительно понял, что что-то рановато все это заканчивалось, 26 лет, и это не то, что я могу. Мне кажется, я отреагировал правильно, и очень хорошо подготовился к сезону, был правильный настрой. Но опять же у меня было несколько таких сезонов, если не все, когда я действительно летом хорошо готовился, приезжал в отличной форме, а потом меня ставили в четвертое звено, хотя обещание было на первое, допустим. Без объяснения причин.

— Еще четыре года назад вы признались, что согласны с Кеном Хичкоком, который сказал, что вы разбазарили свой талант. Вам было тяжело в этом признаться себе?
— Нет, мне вообще было не сложно, именно поэтому я говорил об этом и не только в интервью. Я же не давал всю карьеру интервью через день, если вспомнить, то я как минимум вторую половину карьеры вообще мало общался с прессой, потому что посчитал, что смысл начинает пропадать. Все равно будет куча людей, которые это интервью как-то перефразируют, переврут, или увидят в нем что-то не то. А касаемо Хичкока, это просто самый интересный для болельщиков, для хоккейных людей пример. Хичкок — великий тренер, который выиграл все, и изначально все так преподносили, что это Хичкок плохой, он не дал Филатову играть. Но сейчас я абсолютно точно понимаю, что может быть это и не самый удачный был тренер для меня, не самая удачная система, или действительно может быть он не фанат русских, что в принципе показывали его отчасти карьера и отношение к русским ребятам. Но, как я и говорил раньше, в любом споре или конфликте есть две стороны. Я вел себя совершенно неправильно в то время, и абсолютно отказывался его как-то воспринимать по целому ряду причин.

— В какой момент вы повзрослели?
— Не бывает такого, что раз, и щелкнуло. В процессе начинаешь осознавать, что ты больше не в НХЛ, ты больше не в топ-клубе КХЛ. Начинаешь думать. Я всегда пыталась анализировать ситуацию. Лет в 25 стал задумываться, что помимо таланта нужно правильное отношение. Все это наложилось на семейные обстоятельства: появилась жена. Она стала меня направлять в правильное русло.

— Жена не из хоккейной сферы?
— Нет, она далека от спорта.

— Можно сказать, что встреча с будущей женой и женитьба сыграли ключевую роль в вашей трансформации?
— Да, жена оказала огромное влияние. Если говорить как раз о том, что должен появиться человек, которого ты услышал, то я думаю, что она была первой, кого я услышал, именно касаемо каких-то моментов моей карьеры. Вопрос в том, чтобы у каждого игрока, особенно талантливого, такой человек появился как можно раньше. Я не говорю, что это должна быть обязательно девушка или жена, это может быть кто угодно: агент, или правильные слова родителя, друга. Здесь вопрос только в том, что очень редко бывает, что молодой игрок, особенно талантливый, идет как-то без ошибок. То есть он талантливый, и при этом пашет как сумасшедший, и слушает все правильные советы. Ну это, наверное, только Сидни Кросби.

— А у вас много было в молодости друзей, которые вас в неправильное русло направляли?
— Вот с этим все и было связано. Речь как раз и идет о том, кто тебя окружает, и о том, какие советы тебе дают. Я не имею в виду совет «пойти в бар», но баланс однозначно должен быть в сторону правильных советов и хоккея, потому что его не обмануть. Окончательно все эти «друзья» исчезли, когда я закончил играть. Это ни для кого ни новость, таких историй куча. Просто такие друзья и такое окружение отсеивается по мере спроса. Кого-то перестает интересовать твоя карьера, когда ты не играешь в НХЛ, и так далее, по нисходящей. Зато к окончанию карьеры со мной остались мои настоящие друзья. И ты начинаешь вспоминать: «Ага, а где же вот эти, они были вроде ближе, чем вот те». А потом думаешь и понимаешь, что значит «те» и есть друзья.

— Почему после «Лады» вы так и не смогли вернуться на свой уровень?
— Тут тонкий момент. После «Лады» я оказался в «Нефтехимике», где регулярный чемпионат закончили практически по графику очко за игру (в восьми матчах набрал 6(3+3) очков — прим.ред.). Это хорошая концовка сезона, после чего я оказался в «Спартаке», где за 15 игр набрал 8 очков. Это неплохой показатель для нападающего второго звена, которым я являлся и который играл по 13 минут и не всегда с большинством. Это очень хорошие цифры. Обменяли меня по одной простой причине: потому что главным тренером стал Игорь Сергеевич Уланов, и он просто откровенно сказал, что я не совсем его плана игрок.

И меня обменивали в Уфу не без моего согласия, то есть меня действительно спросили: «Никит, ты бы хотел куда-то переехать?». Потому что учитывая, что я находился в Москве, и мне очень не хотелось покидать дом, я сказал, что единственное место, куда бы я действительно хотел поехать, и если меня там ждут — Уфа. И впоследствии, когда мы обговаривали всю ситуацию перехода в Уфу, оказалось что меня там скорее ждал генеральный менеджер клуба, чем главный тренер. О чем тоже можно судить очень просто, практически каждый игрок согласится со мной на 100%: есть два варианта неудачных раскладов. Первый: ты приезжаешь, тебе дают твою роль, твое игровое время, и ты плохо играешь. В таком случае, ты можешь пенять только на себя. У тебя не получилось, и клуб, в таком случае, делает соответствующие выводы.

Второй вариант: когда тебе сначала по телефону, а потом уже непосредственно на арене в кабинете говорят: «Никит, мы прекрасно знаем что мы берем не силового нападающего или игрока для меньшинства. Мы знаем твои функции, знаем, что ты умеешь. Ты уже не молодой игрок, мы прекрасно понимаем, с кем тебя использовать». Но если элементарно зайти посмотреть мое игровое время по каждой игре, которую я сыграл в «Салавате», то можно понять, что я играл по 7 минут за матч.

— Вам объясняли, почему так происходит?
— Нет. И, может быть, никто и не должен что-либо объяснять, но в таком случае у меня один простой вопрос: зачем это все делать и ставить человека на лед, давая ему ту функцию, которую он никогда в своей карьере не выполнял? В Северной Америке все предельно ясно. Там есть очень простое правило: игрок, который в фарм-клубе играет в 1-2 звене и показывает сумасшедшую статистику и хорошее качество игры. Никогда этого игрока не поднимут наверх, чтобы он играл в четвертом звене. Потому что эту роль занимают ребята из фарм-клуба, которые играют в четвертом звене. Это они вносят в игру энергию, выполняют силовые приемы и играют в меньшинстве. Они выполняют эту функцию всю свою карьеру. И поэтому я всегда был убежден, что использовать меня в третьем или четвертом звене просто глупость. В определенный момент своего пребывания в Уфе я сказал, что лучше просто не ставить меня на матч, потому что я бесполезен для команды в этой функции. Я считаю, что был честен, но самое главное, что для любого специалиста это более чем очевидно.

— Вы стали сравнивать с Северной Америкой, и я с вами немножко не согласна. Сколько было историй от российских ребят, которые говорили, что им генменеджер говорил одно, а ты не приезжаешь на тренировку, тебя не ставят. Например, тот же Николай Голдобин, он же играл в «Ютике», в фарм-клубе «Ванкувера», был там одним из лучших нападающих по очкам, «Ванкувер» его подняли на одну игру и толком шанса не дали.
— Тут разные ситуации, здесь говорится о том, что на игру не ставили. Но меня же ставили, только давали совсем не ту роль, которую мне надо давать. Да, и такие случаи в НХЛ бывают, просто мне кажется, что там это бывает реже. У нас в России это сплошь и рядом. Дать человеку не его роль, дать ему 5 минут, или что-то типа того, а потом сказать: «Не оправдал». В Северной Америке у меня было много эпизодов, когда меня могли отправлять в фарм-клуб. Самый «обычный» эпизод: я поехал в фарм-клуб через два дня после хет-трика. Это смешно было и тогда, и сейчас. Никто же не мог понять, как это объяснить. Но объяснялось это все очень просто: выздоровел человек, чье место я занял, когда сделал хет-трик. Он выздоровел, вернулся во второе звено, а использовать меня в третьем или четвертом звене не было никакого смысла. Мне тогда было тяжело понять это головой, потому что это хет-трик. Но я считаю, что это было правильно. Потому что если бы после этого мне дали место в четвертом звене, то это ничем хорошим бы не кончилось.

— Почему же тогда не оставить вас было во втором?
— А место во втором звене — место другого человека, который это место заслужил контрактом, своей игрой и годами в НХЛ. И оно не вышибается одним хет-триком. И также можно проводить параллель на мою ситуацию в Уфе. Но я туда приехал не 18-летним мальчиком, и они прекрасно знали, что я могу дать команде. Зачем было использовать меня на той роли, которую я не могу выполнить хорошо и качественно, потому что я другого плана игрок. Выглядело это все как-то абсурдно.

— Расскажите о работе с Хичкоком. Вы правда засыпали на его собраниях?
— Если говорить правду, то может быть, раз это было. Да, такое было. И было это из-за неправильного образа жизни. Можно сколько угодно говорить, что 18 лет, было тяжело привыкать к другой стране, менталитету. Самое банальное, почему это один раз случилось, потому что из-за разницы во времени я по ночам общался с друзьями из России. Естественно, это логично, когда ты ложишься спать в 6 утра, а в 9 идешь на тренировку, а потом в 12 начинается 1,5-часовое видеособрание, то конечно, к концу ты начинаешь просто засыпать. И это целиком и полностью только моя ошибка. И из-за комплекса этих глупостей складывалось негативное отношение ко мне у того же Хичкока. Потому что его никак не должно было волновать, во сколько и почему я лег спать. И, как бы всем остальным игрокам не нравилось это 1,5 часовое собрание, естественно, тот же Рик Нэш себе этого не позволял.

— В «Оттаве» вы играли с Рундбладом и Зибанежадом и вроде бы даже на троих арендовали машину. Так сдружились?
— Мы просто были близки по возрасту, плюс туда я приехал существенно раньше. За 1,5 месяца до старта сезона, поэтому как-то сама обстановка к этому располагала. И самое главное, и тот, и другой очень хорошие ребята, у меня не было никогда проблем с языком. И мы не только с ними сдружились, там была отличная команда, отличные ребята, и Андре Петерссон, и Робин Ленер, и Стэфан Да Коста, с которым мы здесь много раз пересекались. Также там был Майк Хоффман, он в основном играл в фарм-клубе, впоследствии стал серьезным игроком, снайпером.

— Еще в той молодой «Оттаве» играл Ленер, который ставит сейчас на уши «Вегас». Правда, что уже тогда у него были проблемы с алкоголем и не только с ним?
— Ну я по поводу своих проблем не особо охотно хочу вспоминать. Я не отказываюсь от того что они были, потому что это глупо. Я же ни разу не ушел в сторону, даже по поводу сна на собрании Хичкока. Что было, то было. Это исключительно мои ошибки. А комментировать, как вел себя другой игрок, что он пил и что делал, просто неправильно. Тем более, что ситуацию по поводу Ленера все и так прекрасно знают, и она далеко не веселая. Он сейчас играет на очень высоком уровне, и мне кажется, что тут заслуга не только его, но и всей лиги, потому что, к сожалению, у нас в основном не помогают в такой ситуации: как общественность, так и руководство клубов. Потому что если даже припомнить, что касаемо интервью… Вспомните ситуацию Кузнецова. Что с ним сделали здесь? Просто растоптали человека. Он только что был героем всех молодежных чемпионатов мира.

— Разве это поступок не дает право его осуждать?
— Этот поступок дает право общественности протянуть ему руку помощи. То, что сделали с ним в НХЛ. Его осудили, но при этом дали ему шанс исправиться.

— Вы считаете, что если у хоккеиста возникают проблемы с алкоголем и наркотиками, то нужно пытаться ему помочь, а не осуждать?
— А вы считаете, что его нужно растоптать, когда он вам только что дарил радость и позитив? Только потому что он оступился? Вы на него смотрите на него как на спортсмена. И в этом главная ошибка. Вы посмотрите на него как на человека. Почему человек не может оступиться?

— Потому что он медийная личность, на нем лежит ответственность. На него смотрит тысячи мальчишек, которые хотят брать с него пример. Ты не должен себя так вести.
— И Кузнецов признал, что поступил неправильно. Делать выводы по нему, или по любому схожему случаю тем людям, которые не знают человека лично, как так можно? Я могу вспомнить Бобби Райана, Дэнни Хитли, Робина Ленера, Кузнецова, пальцы замучаетесь загибать, это я даже не готовился к этому вопросу, ну вы же видите. Тео Флери, Шон Эйвери. Почему там людей не топчут, людей, которые дают радость, эмоции и какие то большие воспоминания, а у нас это просто все, сразу враг. А потом спрашивают: а почему он такой закрытый, почему он не дает интервью. Все от этого идет, все идет от общего отношения, потому что когда человека воспринимают как какого-то героя или кумира, всем все замечательно. Я не говорю, что всем нужно кинуть ему спасательный круг и поощрять его действия, нет, я говорю что нужно искать баланс в этой ситуации.

— Вы бы смогли на постоянной основе жить в США или Канаде?
— В этом плане было очень забавно, потому что, когда я уезжал оттуда, в последний раз это было, когда мне было 22 года, мне в целом там не нравилось, мне не был близок их менталитет и вообще все в целом. И я не был там примерно шесть лет до того момента, пока мы не полетели вместе с женой, потому что ей очень хотелось побывать в Америке. И я сам не понял как, но мне очень там нравится, и близок их менталитет, и мы полетели туда через год еще раз. И скорее всего, полетим сейчас еще раз.

Не знаю, может быть, я повзрослел, может быть в целом вот эта картина, которая у меня тогда складывалась, что ко мне какое-то неправильное отношение, предвзятое, или что не любят меня как русского, или еще что-то. Или в целом общая ситуация, что у меня не складывается там. Я думаю, что она мне как-то затуманивала глаза по поводу всего. По поводу того что и люди не такие, и менталитет, и культура какая-то не такая, и все не то.

— Все дело в восприятии?
— Я думаю, что да. Прошел такой период времени, взросление, переоценка всех этих моментов, потому что я вообще не хотел туда лететь, и жена уговорила, и как бы это было действительно забавно, потому что прошла условно неделя нашего пребывания из шести недель примерно, и она меня начала спрашивать: «Ну и что тебе здесь не нравится?». И я понимаю, блин, что-то мне сейчас вообще все нравится. Будучи игроком, я жил в Коламбусе, но я летал по всей стране, поэтому нету такого, что я не был в Нью-Йорке, или Лос-Анджелесе, или в том же Торонто. В Коламбусе, несмотря на то, что город не самый хоккейный, часто узнавали. Болельщикам, наверное, нравилась эта идея, что есть какой-то 18-летний русский парень.

— Кем видите себя через 10 лет жизни?
— Тяжело загадывать, сейчас пытаюсь нащупать. Потому что вроде интересна и журналистика, и агентское дело. Я вижу, что через 10 лет я буду в хоккее, а как-то конкретнее тяжело сказать. Просто хотелось бы оставаться в хоккее, потому что слышал много советов правильных людей, что не стоит заниматься тем делом, в котором ты не разбираешься. А учитывая что в хоккее я всю жизнь, и я считаю что я в нем действительно разбираюсь, причем как в нюансах игры, так и во всех околохоккейных моментах, поэтому мне кажется, что это было бы правильно. Я могу быть полезен.

Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене