19 августа в Новосибирске для всех желающих будет возможность сфотографироваться с Кубком Стэнли. В родной город главный трофей НХЛ привез Владимир Тарасенко. За несколько дней до этого нападающий «Сент-Луиса» провел пресс-конференцию, на которой ответил на вопросы журналистов.
— Как родилась идея привезти кубок Стэнли в Новосибирск?
— А какие были другие варианты? Я всю свою жизнь прожил в этом городе, несмотря на то, что родился в Ярославле. С Новосибирском у меня связаны воспоминания о том, как я начинал свою карьеру в хоккее, я провел здесь все свое детство. Я сразу знал, что привезу кубок в Новосибирск.
— Как в Новосибирске встречают вас люди? Вот в Сент-Луисе вы после победы ни разу за себя в ресторане не платили.
— Меня немножко не так поняли. В Сент-Луисе мы приходили в заведение, а в конце вечера, когда просили счет, узнавали, что за нас уже заплатили, но никто не говорил, кто это сделал. В Новосибирске мы редко куда-то ходим, в основном своими делами занимаемся. Бывает, что люди узнают меня на улице, даже некоторые благодарят. Видно, что в городе много болельщиков, которые переживали за нас.
— Решили, чем будете наполнять кубок Стэнли?
— Пока не знаю, в Сент-Луисе у меня пару часов был кубок после победы. По классике — дети хлопья с молоком поели, и все. У меня еще есть пару дней, чтобы придумать, что будем делать с кубком. Но, может, ничего необычного и не будет.
— В Новосибирск приехали всей семьей?
— Да, с детьми и женой.
— Во время финала у вас родился второй сын. Каким для вас был этот момент в жизни и не сильно ли это отвлекало от хоккея?
— Отвлекало это, когда родился Саша три года назад, мы тогда с «Сан-Хосе» играли. Это были новые ощущения, где-то я не справился с волнением. Тогда я не был готов к этому событию, в этот раз было по-другому — я знал, чего ждать, как это происходит. Жена всегда меня поддерживала, никогда не выносила мозг. Конечно, я переживал, при поддержке супруги и жены становилось легче. Приходя на стадион, я перестраивался и просто играл в хоккей.
— Вас не удивляет ситуация, что Иван Барбашев до сих пор не подписал контракт с «Сент-Луисом»?
— Это дело Вани, его семьи и агента. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы он подписал контракт. Я считаю, что он заслуживает больше денег, чем он получал. Ваня действительно был важным игроком для команды, он очень техничный, здорово играл в меньшинстве и сильно помог выиграть кубок. Надеюсь, что этот вопрос решится.
— Овечкин в «Вашингтоне», будучи капитаном и важным игроком, влияет на дела в клубе. В «Сент-Луисе» спрашивают вашего мнения, к примеру, по Барбашеву?
— Откуда у вас информация, что Овечкин влияет на состав?
— Разговоры, слухи…
— Слухов много. Если есть игроки, которых ты знаешь, то могут спросить твое мнение. Особенно про русских ребят. Я считаю, что это нормальный диалог. В то же время ты несешь ответственность за то, что скажешь. У меня папа может спросить про хоккеиста из Северной Америки. Если даже это твой лучший друг, ты не можешь его нахваливать. Но в любом случае основные решения в клубе принимаются без участия игроков, у нас могут только узнать мнение.
— В конце следующего сезона между лигой и профсоюзом заканчивается Коллективное соглашение. Вы обсуждали этот вопрос с партнерами?
— Насколько я знаю, есть пункт в соглашении, что могут продлить его еще на два сезона, если договорятся. Никаких разговоров не было, мы играли в финале, не до этого будет. Уверен, что в новом сезоне будет беседа, нас уже пригласили на встречу для обсуждения этого вопроса. Надеюсь, удастся договориться.
— К 27 годам вы добились очень многого. Нет ли ощущения, что ваша жизнь состоялась?
— Не знаю даже. Семья, кубок — это здорово. Но одного кубка недостаточно, есть люди, которые выиграют больше. Надо к этому стремиться. Плюс Олимпиада, чемпионат мира, индивидуальные награды — есть много других высот, которые еще надо достигнуть. Я не стал меньше радоваться жизни и меньше любить хоккей, наоборот, стал более мотивированный. Хочу повторить этот успех.
— Какой турнир хочется выиграть больше всего?
— Наверное, Олимпиаду. Мы пропустили прошлые Игры, это наиболее тяжелый турнир после Кубка Стэнли. Очень хочется ее выиграть. Но, играя сейчас в плей-офф Кубка Стэнли, точно могу сказать, что тяжелее этого сезона нет ничего. В конце сил вообще не было.
— Какие эмоции сохранились в памяти от момента, когда вы подняли над головой Кубок Стэнли?
— Когда ты берешь кубок, поднимаешь его над головой — это тот момент, к которому ты идешь всю свою жизнь. Тогда даже не верилось в происходящее. С детства ты смотришь какие-то видео, как люди побеждают, как тяжело им это дается. Я даже не знаю, как это описать. С течением времени приходит больше радости и осознания того, что ты смог это сделать. Но в момент завоевания кубка ты чувствуешь усталость и другие чувства, которые трудно передать словами. Знаете, как бывает, у человека берут интервью после большой победы, а он ничего не может сказать. Примерно так и есть, на самом деле. Ты очень устал, но добился своей главной цели, твои партнеры тоже добились. Ты смотришь на все это и не веришь своим глазам.
— Главное ваше оружие — это бросок, но над какими компонентами вы летом еще стараетесь работать?
— У меня было несколько операций по ходу прошлого сезона, хватает работы по восстановлению здоровья. Стараюсь работать над всем — над броском, над техникой. Стараюсь совершенствовать все качества. Понятно, что если бросок получается, его нужно использовать. Но предела совершенству, конечно, нет. Стараюсь уделять внимание всему, но этим летом, прежде всего, здоровью.
— Уже нет того дискомфорта в плече, который был в начале прошлого сезона?
— Сейчас нормально все, для лета все нормально.
— По ходу сезона на тренировке состоялась драка между Заком Сэнфордом и Робертом Бортуццо, как на нее отреагировала команда? Как на всплеск эмоций?
— Нет, мне кажется, это оценили, как дно. Мало того, что мы проигрывали, но ребята еще и начали драться на тренировках. Дальше уже невозможно опуститься. Эта драка и собрание после назначения Крейга Беруби — два важных момента. В такие моменты ты задумываешься: куда мы катимся? У нас хороший коллектив, хорошая команда, но что мы делаем? После этого команда сплотилась больше, начала побеждать, ну а дальше вы знаете.
— Вы говорили, что Беруби много поменял в плане психологии. А что он кардинально перестроил в игровом плане?
— Я думаю, что мы стали играть активнее, наглее, увереннее в себе. Но это опять же идет из головы, идет из раздевалки. Главное, что он сделал — стал относиться ко всем одинаково и честно. Когда ты чувствуешь такое отношение тренера, то начинаешь играть не только за себя, но и за других ребят тоже. Мы стали больше общаться, стали единым целым. Стали, не побоюсь этого слова, семьей. В начале сезона мне не хотелось ехать на тренировки. Но потом пришел Беруби, мы сплотились и могли приезжать на арену за час-два до занятия. Все стали смеяться, улыбаться, все были рады друг друга видеть. С этого началось наше восхождение.
— В прошлом сезоне выиграли два человека из золотой молодежки Баффало — Орлов и Кузнецов, в этому году — вы. Следующий год будет годом Панарина?
— Не знаю даже. Каждый будет играть за себя и за кубок. Не думаю, что в этом есть какая-то закономерность. Конечно, мы разговаривали с Димой Орловым — мы дружим с 10 лет и выиграли Кубки Стэнли в двух сезонах подряд, в этом что-то есть. Но когда начнется сезон, на льду опять не будет друзей, все будут хотеть выиграть еще раз. Не будет такого, что мы выиграли кубок, и на этом все.
— Есть понимание, что «Сент-Луису» будет тяжелее? Чемпионское похмелье, один сезон, плавно переходящий во второй.
— Мне кажется, то, что наша команда в моральном плане пережила в прошлом году и как это было… Конечно, будет тяжело, но мы тоже выросли как люди и как игроки с этой победой. Будем стараться справиться с возможным волнением. Весь состав, кроме Маруна, у нас сохранился, если Ваня Барбашев тоже останется. Поэтому я не вижу причин, почему мы, играя в свой хоккей, как это было в конце сезона, не сможем снова побороться за кубок.
— Ваш старый товарищ Антон Бурдасов сейчас ведет переговоры с клубами НХЛ. Даете ему советы?
— Мы общаемся с Бурдасовым. Он немного спрашивал об НХЛ. Будем надеяться, у него будет шанс поиграть в лиге. В течение моего пребывания в «Сент-Луисе» и Панарин мог перейти к нам, и другие ребята. Хорошо, когда в команде есть друг, но все, что ни делается, все к лучшему. Мы выиграли Кубок Стэнли, а значит, все так, как и должно быть. Когда Панарин мог перейти в «Сент-Луис»? Это было давно, но почему-то не срослось.
— Говорят, что русский дух сильно влияет на американскую игру. У русских больше агрессии и стремления к победе в ключевые моменты. Вы согласны?
— Я много раз в жизни играл против канадцев — они могут проигрывать 0:5, но за последние пять минут отыграться. Играя в плей-офф против команд, где нет русских («Сан-Хосе», «Бостон»), я не замечал, что они не хотят выигрывать, а наш дух чем-то превосходит их. Все старались, тяжело кого-то выделить. Но на уровне сборных бывают какие-то моменты, когда удаются камбэки сборным России — это тоже, наверное, сила духа. Но в Америке она не ниже. Там выходят на игру, как на войну. Там нет такого: «Эта игра не получилась, следующая получится». Трудно описать словами, насколько там много травм, как много людей у доктора. И все равно люди выходят и играют.
— Что могут ваши друзья из Новосибирска или другие хоккеисты взять из победы «Сент-Луиса», чтобы самим добиться успеха?
— Самое главное — если ты надеешься на успех, надо построить хороший коллектив. Есть какие-то технические приемы, как ты забираешь шайбу, как ты бросаешь — некоторым из них тяжело обучиться. Я знаю, что ребята в России смотрят матчи НХЛ, даже в раздевалках перед тренировкой, что-то обсуждают. Но самое главное, для чего не требуется даже выходить на лед — создать коллектив, который будет играть за одну цель и будет семьей. Тогда не самая сильная команда на бумаге может добиться многого на деле.
— С кем-то из игроков «Сибири» поддерживаете контакт? Может, кто-то поздравлял вас с победой?
— Да, есть несколько ребят. С момента, когда я уехал в Америку, через «Сибирь» прошло очень много хоккеистов, сообщений и поздравлений было очень много. Не хочу какие-то фамилии называть, чтобы никого не забыть. Писали и ребята со сборной, по сути, писали все. Это было очень приятно.
— Для вас важно, чтобы в команде были русские?
— Да, конечно, это очень важно. В автобусе, в самолете сидим рядом. Можно обсудить то, что тебе не нравится, с человеком, которому ты доверяешь и разговариваешь на родном языке. Но раньше, когда в «Сент-Луисе» не было русских, американцы сделали так, чтобы у меня не было дискомфорта. Надеюсь, что Барбашева подпишут. Мы хорошо сдружились, наши жены общаются.
— Как вы выходили из той психологической ямы, в которой «Сент-Луис» пребывал по ходу сезона?
— Я 2 января сидел ужинал и посмотрел таблицу. Мне пришлось пролистывать, чтобы посмотреть, где команда. Я не мог в это поверить. У нас в раздевалке есть экран, он широкий, но узкий. На нем турнирная таблица. Когда пришел новый тренер, его просто отключили и не включали, когда пошла победная серия. Уверенность приходила с каждым матчем.
— В интервью американским СМИ вы говорили, что во время плей-офф практически не спали. Это было преувеличение?
— Там невозможно спать! Во время серии с «Сан-Хосе» я не мог закрыть глаза. По нашему времени заканчивали в два ночи. Какой уж тут сон, если переживаешь?
— Можно сказать, что неудачи «Сент-Луис» были связаны с плохой репутацией Марка Йео и тем, что он транслировал негатив?
— Я ничего не знал про его репутацию. Я думаю, что каждого тренера когда-то увольняют, когда он ошибается. В команде была нездоровая атмосфера, это повлияло на результат. Я не считаю правильным говорить плохо про человека, который у нас уже не работает. Мы с Пьетранжело и Стином постоянно разговаривали, пытались повлиять на ситуацию. Это было непростое время.
— Когда вы в команде поняли, что Джордан Биннингтон — стена?
— Я давно его знаю, у нас один агент. Не знаю, почему у него не получилось пробиться в НХЛ раньше. Джордан даже в АХЛ не всегда играл. Мы играли в Филадельфии, он отыграл на ноль. Но была вероятность, что это просто эмоции от первой игры, какая-то случайность. Но прошло время, и мы все поняли. Ни у кого не возникло вопросов, почему он играет, а не Аллен.
— Вы с Барбашевым и Бурдасовым играете в «Battle grounds». Это помогает отвлечься?
— Да, вполне. Особенно вечером, когда не можешь уснуть. Это не идет во вред, если не засиживаться. В первую половину сезона это немного помогало.
— После таких побед, как в Кубке Стэнли, люди совершают безумные поступки, например — бреются налысо. Вы о чем-то подобном думали?
— У меня же семья! Подумали бы, что я какой-то странный отец и муж. Эта победа останется навсегда в моей памяти. Главное было — разделить этот успех с моими близкими.
— Где вас больше узнают, в Сент-Луисе или Новосибирске?
— Сейчас в Сент-Луисе. Но справедливости ради, в Новосибирске я хожу в очках и кепке. Возле стадиона встретил пять человек в моих джерси, и ни один меня не узнал. Возможно, это работает. Но все равно очень много людей узнают. Видно, что Новосибирск за меня переживал.
— Находясь за океаном, по каким вещам вы скучаете?
— Мне готовит жена, так что супы я всегда могу поесть (улыбается). Если вынести за скобки семью и родных, то не хватает русской бани с вениками.
— В семье на каком языке общаетесь?
— С женой и детьми на русском, но с нами пять лет уже живет няня-филиппинка. Она говорит с детьми на английском. Но мы сделаем так, чтобы сыновья знали оба языка, и английский, и родной.
После того, как вопросы закончились, между Тарасенко и одним нашим коллегой, пришедшим на пресс-конференцию в кофте «Торонто», произошла небольшая перепалка. Как оказалось, ранее журналист написал текст с заголовком «Сент-Луис» больше не выиграет Кубок Стэнли. Есть пять причин».
— У меня тоже есть вопрос к журналистам. Почему, когда Кубок Стэнли выигрывает «Вашингтон», все пишут несколько месяцев про то, какая у них команда здоровская. А когда выиграл «Сент-Луис», пишут три дня, а потом пишут, почему мы никогда не выиграем трофей?
— Потому что Овечкин!
— Понятно.