«Раньше в России все бесило: пробки, водители-уроды, злые люди». Он играет в Америке с 17 лет

Дарья Тубольцева

Поделиться

Комментарии

Дмитрий Куликов — один из самых незаметных русских игроков в НХЛ. Он уехал в Северную Америку в 17 лет, а в декабре 2016-го в дебютном матче за «Баффало» ударился о борт и получил травму спины. Следующие два сезона защитник мучился от постоянных болей, а этим летом решился на операцию. Сейчас Куликов пытается закрепиться в составе «Виннипега», с которым в прошлом году подписал трехлетний контракт на 13 миллионов долларов.

Во время вынесенных матчей «Джетс» с «Флоридой» в Хельсинки 28-летний хоккеист дал большое интервью Sport24, в котором рассказал, как справился с тяжелой травмой, в чем крутость Макдэвида и почему «Виннипег» должен выиграть Кубок Стэнли.

— Вы всегда такой жизнерадостный?
— Если жизни не радоваться, о чем вообще думать можно?

— Впервые видим такого позитивного русского хоккеиста.
— Мне кажется, всегда все улыбаются, всегда на шутке.

— Хоккеисты обычно в интервью скромные, тихие.
— Я сам о себе не могу судить, но люди говорят, что я всегда жизнерадостный, улыбаюсь.

— Вы с детства такой?
— Да, может, я дурачок просто. Ха-ха.

— Возможно, это связано с тем, что вы сделали операцию и у вас наконец-то перестала болеть спина?
— Может быть. После операции как небо и земля, больше не чувствую боли от травмы, которая меня беспокоила. Могу наслаждаться жизнью больше, чем раньше.

— Тяжело далось решение не делать операцию в середине сезона и подождать до лета?
— Все советовали не делать операцию, потому что после нее уже нет пути назад. Конечно, не народными средствами пытался вылечиться, но неоперативными. Уколы делал, упражнения, восстанавливался. Помогало, но чуть-чуть. Последним резервом была операция, как сделал ее, назад уже не смотрю. Это было лучшим решением.

Мимо проходит Шон Торнтон.
— Вот самый угрюмый человек, которого можно найти, — посмеиваясь, отметил Куликов.

— Не пожалели, что раньше не сделали операцию? Вам удалось только в последнем матче плей-офф сыграть.
— Да, пожалел, что не сделал раньше.

— Был ли риск здоровью, если вообще не делать операцию? Все могло стать хуже?
— Нет, я постоянно этим вопросом занимался, делал упражнения. Ухудшений никаких не было, но и улучшений тоже.

— Травма мешала вашей координации? Спина болела, вы были менее ловким, как это сказывалось?
— Не знаю. Вы мне скажите, если нога постоянно немеет, это нормально? Ха-ха. Можно с этим заниматься так, как раньше?

— А что именно за проблемы были со спиной?
— В копчике была грыжа, которая давила на седалищный нерв.

— Все из-за того злосчастного падения на калитку?
— Да, после этого все началось. Но с того момента, как это случилось и до прошлого сезона были времена, когда у меня вообще не болело.

— Был момент, когда болело так, что не могли встать с кровати?
— Был момент, когда я из машины не мог выйти. Ха-ха. На игру.

— И что дальше?
— Ничего, губу закусывал и никому не говорил… Это еще в «Баффало» было.

— Стоят того такие жертвы?
— Не знаю. Сейчас думаю об этом, может быть, и не стоили. Может, надо раньше было заняться этой проблемой. Опять же, я не доктор, не специалист, просто слушал советы врачей, которые говорили: «Не делай операцию, уколы тебе помогут, все хорошо, у тебя не такая большая проблема».

— Вы советовались с канадскими специалистами? Никита Сошников получил сотрясение, когда еще был в «Торонто», потом говорил, что канадские врачи плохо его лечили, из-за этого у него возникли осложнения.
 — Не знаю ничего об этом, не буду ничего говорить. Все от доктора зависит, есть и в Канаде хорошие специалисты, есть и плохие. Надо выбрать того, которому ты доверяешь.

— Говорят, в США большие проблемы с медициной — очень дорого и часто ставят неверные диагнозы. Если сравнивать с Канадой, там иначе?
— Я не знаю, мы по страховке приходим. Да и вообще в Канаде к врачам я еще не обращался.

— Генеральный менеджер «Виннипега» Кевин Чевелдэйофф уверен, что вы наберете форму и будете играть на прежнем уровне.
— Я и сейчас могу на прежнем уровне играть, прекрасно себя чувствую.

— Пол Морис тоже сказал, что вы еще не набрали игровую форму. Вам такого разве не говорил?
— Слышал такие слова.

— Сказал, как наберете форму, будете больше играть.
— Значит, буду набирать игровую форму. Для меня важнее всего, чтобы была игровая практика, игровое время. А если его нет, то как я могу игровую форму набрать?

— Перед сезоном Морис говорил вам, что хочет от вас в этом году?
— Чтобы я играл. Когда приехал в тренировочный лагерь, все удивились, в какой я форме. Я побил результаты всех своих тестов за прошлый сезон. Летом занимался только спиной и восстанавливался после операции, но все равно приехал в лучшей форме, чем в прошлом году. Не знаю уже, в какую еще лучшую форму мне нужно было входить. Ха-ха. Понятно, что игровую практику на тренировках не наберешь, с каждой игрой буду все лучше и лучше себя чувствовать.

— В Хельсинки вы уходили с тренировок последним. Так всегда было? Когда вы играли во «Флориде» с Ягром, он последним уходил со льда, тогда еще взяли пример с него?
— Ну да. Всегда после тренировок хотелось остаться, поиграться, шайбу побросать. Когда тренировка заканчивается, то нет ничего серьезного, можно просто передачи поотдавать с одного борта на другой, побросать. Что хочешь, то и делай. Мне всегда это нравилось. Сейчас я, конечно, не поэтому остаюсь после тренировок, а чтобы дорабатывать, форму набирать.

— В молодости могли халявить на тренировках?
— Не думаю, что я когда-то халявил.

— В каком возрасте пришло понимание, что только через работу можно добиться успеха? Обычно в 20 лет хоккеисты об этом не думают.
— В каком возрасте это пришло? У меня, наверное, до сих пор не пришло. Ха-ха. Есть ребята, которые одно и то же едят, одним и тем же занимаются. У которых есть рутина, которую они всегда делают. Я так никогда не мог. Я радуюсь жизни в рамках того, что можно себе позволить.

— И что можете себе позволить из излишеств?
— Кока-колу выпить, например. Или я не могу, как некоторые другие ребята, постоянно есть одно и то же перед играми. Если я не могу смотреть на этот стейк, то я и не буду его есть. И неважно, как я себя чувствовал неделю назад после него, я съем что-то другое.

— Когда-то придете к тому, что все-таки надо?
— Навряд ли.

— Сергей Федоров рассказывал, что пришел к этому после 30.
— Да, чем старше становишься, тем больше замечаешь, что организм уже дает сбой.

— У вас действительно был очень строгий отец, который вас воспитывал в ежовых рукавицах?
— Не думаю, что меня вообще сильно воспитывали, я же уехал в 12 лет.

— Так может, вы из-под его крыла сбежали?
— Нет, не было никакой строгости. Просто всегда были личные амбиции, плюс желание не опозорить родителей, себя перед родителями.

— Это самый мощный мотиватор?
— Когда маленький — да, а какой еще может быть мотиватор?

— А сейчас какой?
— Сейчас — свое имя.

— Жена вас критикует?
— Нет.

— Не рано ли уехали в Америку, вам же только 17 лет было? Были готовы к этому моменту?
— Думаю, был готов на все сто процентов. Если бы я не был уверен, то и не пробился бы. Много есть примеров ребят, которые приезжают и у них не получается. Когда уехал, я не знал языка, но была мысль в голове, что я хочу играть в хоккей.

— Эта ваша инициатива была или агента?
— Агент предложил мне и родителям. Для моей карьеры было лучше уехать в юниорскую лигу, чтобы на меня перед драфтом смотрели больше глаз. Как раз сезон драфта был.

— Как там осваивались без языка?
— С учителем по английскому языку, который не говорил по-русски, а я не разговаривал по-английски. Ха-ха.

— Жестами объяснялись?
— По картинкам, еще фильмы смотрел.

— Быстро выучили?
— Довольно быстро. Я играл в Квебеке, где французский язык более распространен, чем английский. К концу сезона я уже по-английски разговаривал лучше, чем некоторые игроки-французы.

— А французский знаете?
— Нет, надо было выбирать что-то одно.

— А шведский?
— Шведский нормально.

— «Драммондвилль» — нетипичное направление для российских хоккеистов, там только два человека играло. Почему лига Квебека, почему туда?
— У них же есть импорт-драфт, вот и попал туда.

— Ну, обычно на драфте выбирают по договоренности с игроком.
— Не знаю, как было. Мне сказали, куда ехать, дали билет и все.

— В лиге Квебека обычно нападающие хорошо растут, а защитники — в Онтарио и Западной лиге.
— Да я же не там рос, я просто поиграть туда приехал чуть-чуть. Как-то удачно попал, и команда была хорошая, где сразу стали много доверять, и тренер хороший, и коллектив. Все сложилось в тот сезон супер.

— Из россиян, уезжающих в CHL, в НХЛ пробивается только десять процентов. У вас есть объяснение, почему так? Почему вы пробились?
— Не знаю, почему. Раз в год и палка стреляет… Ха-ха. 10 из 100 — получается, так и есть, раз в год.

— Многие едут туда с уверенностью, что выйдут на драфт, заиграют. И достаточно много талантливых парней сгинуло. Оказались не готовы к другой культуре, менталитету?
— Может быть. Я могу по себе судить. Когда уезжал, у меня не было никаких негативных мыслей, что что-то может не получиться или будет не так. Закрыл глаза на все минусы — что далеко от дома, что не говорю по-английски… Когда относишься с позитивом, то и к тебе больше внимания, и относятся лучше.

— Через сколько почувствовали себя в Америке комфортно, как дома?
— Когда во Флориду приехал, мне сразу там понравилось. Ха-ха. Лучше, чем в Липецке.

— Где лучше играть в хоккей — где всегда тепло, или где есть зима? Флорида и Виннипег — вообще полярные места.
— Из одного экстрима в другой. В хоккей лучше играть там, где команда выигрывает. А жить лучше там, где тепло. Но когда команда хорошая, играешь и выигрываешь, везде приятно. В прошлом году в Виннипеге вообще супер было.

— Какое место сейчас можете назвать своим домом?
— Флориду.

— На родину летом ездите?
— В последнем сезоне не был, потому что делал операцию. А так, да, каждое лето где-то на месяц приезжаю.

— Есть что-то в России, по чему скучаете?
— Просто ностальгия. Приехать посмотреть, что изменилось, что новенького.

— Березку обнять.
— Этим я и занимаюсь.

— Возвращаясь в Россию, чувствуете себя комфортно, как дома, или после 10 лет в Америке ощущаете, что что-то не то?
— Сейчас так не чувствую, а когда после первых двух сезонов приезжал, все прямо бесило первую неделю. Это не так, то не так, везде пробки, водители уроды, в магазине люди злые, не улыбаются. Ха-ха. А потом привыкал и вливался, как нож сквозь масло, переставал все это замечать и становился таким же, как все.

— Возвращаясь в Америку, там тоже бесило?
— И там плевался тоже. Ха-ха.

— От того, что все улыбаются?
— Да.

— Ваша жена — шведка. Ей в России нравится?
— Да. Когда мы там были в России?

— В локаут?
— Да, она тогда на месяц приезжала в Ярославль. Кстати, не ожидал, что жена так быстро адаптируется в России.

— В чем это проявлялось?
— Могла в магазин сходить купить продуктов, поговорить с людьми. Она стеснялась, но все равно говорила по-русски.

— Она выучила русский?
— Да, не идеально, конечно, но диалог построить может.

— Вы ее учили?
— Да сама, еще с моей мамой разговаривала.

— Дома разговариваете на английском?
— На всяких. Ха-ха. На миксте языков.

— Шведский понимаете?
— Да.

— Как познакомились с будущей супругой?
— Когда я во «Флориде» играл. По-моему, это был мой второй сезон. Она там работала, после игры и познакомились, на арене в зоне, где близкие ждут хоккеистов после матчей. Она работала няней девочки, которая знала одного из игроков. Мы разговорились, потом через фейсбук начали переписываться, встретились.

— Во время Кубка мира ваша жена со своими родителями болела за вас и сборную России, ходила на матчи в атрибутике. Во время крупных турниров ваша семья болеет за Швецию или за Россию?
— Всегда за Россию. А вы имеете в виду футбол или хоккей?

— Хоккей.
— Тогда всегда за Россию.

— А футболе за Златана?
— За Златана. Не за Швецию, а за Златана. Ха—ха.

— Ваши родители быстро приняли Эмили?
— Вроде да. Может быть, поначалу было странно, но сейчас все хорошо.

— Вы когда в Швецию приехали, чем поразила страна?
— Ну, Швеция — это то же самое, что Финляндия. Европейская страна. Но больше всего меня поразило то, что шведы какие-то параноики по поводу правил, законов. Я знаю, как в России: если никто не видел, никто не поймал, то значит, что ничего и не делал. А в Швеции если есть правило не заступать за линию, то никто не заступит никогда в жизни.

— У вас в семье как сейчас: живете по правилам?
— Нет, я по-русски все делаю. Ха-ха.

— Жену переучили?
— Ну, чему-то я у нее учусь, чему-то она.

— Может быть, это хорошо, когда у всех такая высокая социальная ответственность и никто не переступает никакие черты? Или так скучно жить?
— Может быть, и хорошо. Но точно так жить скучно. Самое подходящее слово.

— Почему решили назвать сына Макстоном? Такое имя вообще существует?
— Оно не стандартное, но такое существует. Мы хотели назвать Максимом, Максом, Максимилианом. Не хотели слишком популярное имя, хотелось какое-то особенное.

— А чье оно? Шведское?
— Точно не шведское. Но откуда пошло — не знаю.

— Сын понимает русскую речь, знает, что вы хоккеист?
— Думаю, то, что я хоккеист, еще не знает, но речь русскую понимает. Шведскую и английскую тоже.

— Сам начал говорить?
— Ему сейчас год и пять месяцев. Если ему задаешь вопрос, на который ответ «да», то он всегда говорит по-русски «да».

— Считается, что дети-билингвы, в вашем случае вообще трилингв, начинают позже говорить, но потом с возрастом добирают.
— Ну да. Сын еще только некоторые слова повторяет, но вопросы не задает. Если ему что-то надо, он может показать и сказать на шведском. На вопросы отвечает по-русски. Но в основном на своем что-то бормочет.

— В общественных местах, наверное, на вашу семью странно смотрят, когда микст языков слышат?
— Если мы вместе, то пытаемся с сыном на английском говорить. Когда я один с ним, то стараюсь по-русски говорить.

— Семья в Виннипег переехала?
— Да, конечно, мы все вместе.

— Каково это — жить в Виннипеге после Флориды? Илья Брызгалов говорил, что никогда не поедет в Виннипег, потому что там слишком холодно после Аризоны. Вам как?
— Мне нормально. Я никогда особо не брезгал жить в местах, где холодно. Мне, наоборот, даже нравится, когда снег, мороз.

— Сейчас там уже зима?
— Несколько раз снег выпадал, но таял. Сейчас вернемся в Канаду — посмотрим.

*— Много кто рассказывал, что весь Виннипег можно пройти по тоннелям, а тут Бурмистров сказал, что это неправда, что никто по тоннелям не ходит, только по улицам. *
— В даунтауне есть underground (подземный уровень — примеч. Sport24) с торговыми и бизнес-центрами. Там можно по тоннелям пройти из одного здания в другое, чтобы на улицу не выходить. Но такое только там есть.

— Зимой машина может не завестись от холода? Ну, минус 40 бывает?
— Как в Ханты-Мансийске, что ли? Ха-ха.

— Ну, там-то покруче.
— Там вообще машины не глушат. Ха-ха. В Виннипеге может машина не завестись, но смотря какая машина.

— Может снега навалить по пояс?
— В прошлую зиму снега вообще мало было. Говорили, из-за того, что было очень холодно. Всю зиму солнце светило.

— Вы год провели в Баффало. Чем запомнился этот город?
— Тем, что я спиной в дверь врезался, и все. Ха-ха. Ну еще на Ниагарский водопад ездил шесть раз. Больше там нечего делать.

— Наш коллега, рассказывая про Баффало, постоянно употреблял слово «дыра».
— Я более цивилизованный, чем ваш коллега.

— В целом городе делать нечего?
— Ну, все. Сказали же, что дыра.

— Удалось забыть этот сезон в «Баффало»?
— Я все уже забыл, вы первый раз напомнили.

— У Джека Айкела действительно такое большое влияние в команде? Человек, по сути, «сплавил» генменеджера и главного тренера?
— Не знал, что это он «сплавил».

— Именно из-за того, что у него не сложились отношения с ними, они ушли.
— Я не знал, что так все произошло. Может быть, это просто слухи. Понятия не имею, почему тренера и генерального менеджера уволили в один момент.

— Какой Джек человек? Крикливый, молчаливый?
— Американец такой. Избалованный.

— Чувствует себя уже звездой?
— Да.

— Лайне не такой? Просто Патрик выглядит самоуверенным.
— А как ему не быть самоуверенным?

— Барков скромным кажется.
— Ну, мне кажется, и Барков, и Лайне самоуверенные. Без этого никак нельзя.

— Когда вам обменяли в «Баффало», какой была ваша реакция?
— Телефон хотел об стенку кинуть. Я вообще узнал не после звонка или обычного сообщения, а после говорящего сообщения. Проснулся, слушаю сообщение, и там говорится: «Тебя обменяли…». Услышал что-то на «Б». До этого как раз слухи про «Бостон» были. Ну, думаю, «Бостон» — ладно, неплохо. Ха-ха. Потом еще раз прослушал сообщение и все.

— Вы бы поставили Айкела на одну доску с Макдэвидом, как многие делали до драфта? Вы ведь играли против Коннора.
— Да, я знаю, что это такое. Я бы никого в лиге не поставил рядом с Макдэвидом.

— Даже Малкина или Кросби?
— Да.

— Вы на тренировке в Хельсинки сравнивали Лайне с Овечкиным. Все-таки можно сравнивать хоккеистов?
— Сравнить можно. Просто с Макдэвидом никто не сравнится.

— Настолько высокий уровень у Коннора, что рядом никто не стоит?
— Ну, если человек набирает очки, когда хочет. Какой смысл тогда сравнивать?

— Чем наиболее силен Коннор? Михаил Григоренко объяснял, что Макдэвид одновременно может работать и руками, и ногами, и головой, а такое случается крайне редко.
— Он прав. На сто процентов это так. Есть ребята, у которых хорошие руки, но они не могут пользоваться этим на высокой скорости. А Коннор может на высокой скорости убирать так же, как будто он стоит на месте. Плюс он набирает скорость за два шага. Мне надо пять шагов сделать, а ему — два.

— Если выходишь против Макдэвида, то шансов нет?
— Не знаю. Есть, наверное. Если получится правильно подкатиться. Разве не видно, что он мимо защитников, как мимо стоячих, проезжает?

— Может, его просто «вырубить» надо?
— Может, просто надо не с ним откатываться, а в него бежать? Ха-ха.

— Про «Джетс» хотелось бы поговорить. Когда Бафлин переодевается, вы удивляетесь?
— Нет.

— Просто он такой огромный.
— Да вообще не удивляюсь.

— Может, вы привыкли.
— Да нет. Когда он форму надевает, то кажется очень большим. Но Дастин не самый большой из тех, кого я видел. Стив Макинтайр, боец такой, вообще огромный.

— Кто в «Виннипеге» лидер в раздевалке?
— Уилер, Бафлин. Это два основных лидера, которые больше всего разговаривают.

— Когда подписывали контракт с «Джетс», было ли вам важно перейти в сильную команду? Ожидали ли, что она выстрелит?
— Ожидал на сто процентов. Был полностью в этом уверен. Я знал, что у «Джетс» большой потенциал. Но когда сюда приехал, понял, что не то что просто большой, а здесь можно выиграть Кубок Стэнли в ближайшие два года.

— Это стало ключевым фактором при переходе?
— Да, конечно.

— В чем феномен «Вегаса»?
— Поймали кураж в начале сезона, город за ними встал.

— Теракт в Лас-Вегасе еще повлиял.
— Да, мне кажется, это сплотило команду и город. Клуб получил большую поддержку. И так на кураже «Вегас» пошел. Сейчас он закончился.

— Было занятное исследование американских журналистов по поездкам других команд в Вегас. Все обычно приезжали за несколько дней и успевали погудеть. В итоге, у «Вегаса» был лучший показатель по победам дома.
— Ну, после нас.

— Да. Как-то связано: погулять в Вегасе и матчи?
— Мне кажется, все команды планируют ужин новичков в Вегасе. Если за три дня приехал, то, конечно, нужно сделать командную вечеринку.

— В Вегасе она могла затянуться не на одну ночь, а на три?
— Ха-ха. Не знаю. У каких-нибудь команд могла бы.

— У вас как прошла?
— Отлично. Но не три дня. Ха-ха.

— Что на таких вечеринках происходит?
— Да просто ужин, один бокал вина и все. Новички платят.

— В прошлом сезоне кто проставлялся у «Джетс»?
— Лемье и Коннор.

— Стихи читали?
— Ну да. Кто стишки, кто песни пел. У кого какие творческие таланты были.

— Патрик Лайне плохо начал сезон, а тут вдруг 4 шайбы за два матча.
— Наелся тут еды своей. Крылышек, наверное, больше, чем Барков съел.

— Так и было. Барков рассказывал.
— Я не знаю, что с ним произошло. Может, разыгрался.

— Чувствуется, что он в Финляндии суперзвезда?
— Чувствуется. Ради него мы сюда и приехали. Куда еще больше звезда может быть?

— А в Виннипеге?
— Там он тоже звезда. Но в Финляндии — больше.

— Вас в Виннипеге узнают?
— Нет. Во Флориде узнают. Может быть, и в Виннипеге узнают, но стараются не беспокоить.

— Пол Морис рассказывал, что опыт работы в России, помог ему в НХЛ, что он его часто применяет.
— Опыт, который в «Магните» получил?

— Да.
— Я не знаю, какой он там получил опыт.

— Есть ли в его системе что-то уникальное, чего вы не встречали во «Флориде» у Галланта? Он говорил, что европейский и североамериканский хоккей постепенно соединяются, взаимодействуют.
— Я бы сказал, что наша команда отличается тем, что мы играем быстро. Не то что у нас игроки быстрые. Мы из защиты в нападение быстро переходим. И когда шайбу теряем — быстро накрываем соперников. Я не знаю, как сейчас в России играют. С российскими тренерами не общаюсь, так что не в курсе, какие у них тактики.

— Во «Флориде» вы больше играли в атаке, чем в «Виннипеге». Сложно было перестраиваться?
 — Нелегко. Хочется всегда с шайбой больше играть, больше времени в нападении проводить. Но если брать игру в защите — то в этом тоже свой кайф есть. Когда получаешь удовольствие от того, что не даешь забивать первым двум-трем звеньям. Другой команды. Не своей, конечно. Ха-ха.

— В последнем сезоне у вас заметно снизилось количество хитов. Стали играть аккуратнее?
— У меня не было никогда такой мысли, что надо играть аккуратнее. Что надо меньше удаляться — это само собой. А хиты — система у нас такая, что меньше шансов появляется для силовых приемов. Мне больше нравилось, когда на открытом льду хиты применяешь. Но с нашей системой такой возможности особо нет.

— А в чем суть? Алексей Емелин объяснял, что «Нэшвилл» играет в средней зоне «1-3-1», а левый защитник остается последним и отвечает за подборы, поэтому у него количество силовых приемов снизилось.
— У нас тоже с расстановкой в средней зоне это связано. Потому что защитники не то что пассивно играют, но нападающие у нас много работы делают. Заставляют соперника вбрасывать шайбу в зону. И мы больше на подбор играем, чем встречаем чужих нападающих.

— Вам это нравится? Или хотелось бы больше игры «один в один», чего-то повеселее?
— Повеселее — может, и хотелось бы. Но мне нравится, что соперники нам шайбу отдают. Хотя силовые приемы мне тоже нравятся.

— Лучше в сильной команде, но меньше играть в атаке, или в слабой по 30 минут, не вылезая из большинства?
— Как игрок командный я скажу, что лучше меньше, но в сильной. Но в душе — лучше играть больше и стараться слабую команду сделать сильной.

— У вас были случаи в карьере, когда соперники после ваших хитов получали травмы. Что вы обычно чувствуете в таких случаях?
— Смотря кого травмируешь. Есть такие люди, которых хочется травмировать. Но я не буду имена называть.

— Хотя бы одно назовите?
— Нет.

— А бывало такое, что стало стыдно после силового?
— Когда дисквалификацию получил за прием против Тайлера Сегина. Неприятно было, потому что понимал, что промахнулся немного.

— Извинялись?
— Шон Торнтон ему отправил сообщение от меня.

— Те, кого хочется травмировать, они трэштоком выводят? Или грязными приемчиками?
— Больше действиями исподтишка. Тычками, «укольными» приемами.

— Слова вас не задевают?
— А что слова? Все одно и то же говорят. Это как фоновый шум, на который внимания не обращаешь. Блокируешь его. Каждую игру одно и то же. Я не знаю, почему это до сих пор смешно или кого-то задевает.

— Можете процитировать?
— Нет. Потому что это не для детей.

— Фантазии у них нет?
— Скорее всего.

— Если против русских играете — можете кому-то по-русски пригрозить?
— Мне кажется, все русские друг с другом дружат на льду.

— Если вспомнить хит Овечкина против Малкина, с этим трудно согласиться.
— Это, думаю, уже личные какие-то отношения.

— Предположим, у вас есть возможность привезти Панарина в борт. Вы же привезете?
— Конечно. Но вопрос ведь в том, могу ли я по-русски кому-то пригрозить. А зачем это делать?

— В прошлом сезоне вы говорили, что нашли хоккейное счастье в «Виннипеге». Так ли это, или вы все еще на пути к нему?
— Мне все нравится. Единственное — сейчас небольшие проблемы после травмы. Надо форму набрать. А так — все хорошо. Коллектив в команде вообще супер. И команда настолько сильная, что Кубок Стэнли стоит в задачах в этом сезоне.

— Нет страха, что могут обменять, если так и будет с игровым временем? К примеру, в «Баффало».
— «Баффало» у меня в списке клубов, куда меня не могут обменять. Ха-ха. А всего их у меня шесть.

— Какие еще?
— Лучше помолчать.

— СКА и «Локомотив»?
— Тоже no trade. Ха-ха.

— Никогда не задумывались о том, чтобы вернуться в Россию?
— Нет.

— А если локаут?
— Если будет локаут — значит, буду отдыхать от хоккея.

— В «Локомотив» больше не поедете?
— Я не то что в «Локомотив» больше не поеду, я просто говорю, что если локаут — лучше отдохну от хоккея.

— Перерыв какой-то сделаете?
— Да. Если будет — то через два года.

— А вы как думаете, будет?
— Скорее всего, да. Но это по слухам. Не мое личное мнение.

— Следующей осенью будет голосование по возможному выходу из Коллективного соглашения. Вы как собираетесь голосовать? За выход?
— Нет. Я бы оставил все как есть.

— А как же «эскроу»?
— Какие-то должны быть с нашей стороны уступки. Мы что-то должны дать, они что-то должны дать.

— А как же Олимпиада? Сейчас она в Коллективном соглашении не упоминается.
— Разве? Я думал, что они хотели посмотреть, сколько денег сохранят, если НХЛ не поедет.

— Такого пункта точно сейчас нет.
— Ну тогда Олимпиаду надо включить. Но разве нужно из-за этого локаут устраивать?

— Гэри Беттмэн на днях сказал, что Олимпиада лишь мешает НХЛ. Вы не думаете, что участие в Играх может стать веским доводом в пользу того, чтобы выйти из Коллективного соглашения?
— Не думаю.

— Почему вам настолько не интересна КХЛ, что даже если будет локаут, вы в ней играть не собираетесь. Да и говорили, что не следите за лигой, не смотрите. Что такого плохого произошло?
— Ничего плохого не произошло. Просто я вообще хоккей в свое личное время не смотрю. Даже за НХЛ не слежу. А если уж за НХЛ не слежу, как следить за КХЛ? Дело не в лиге. Внимания просто не уделяю. Это не к КХЛ относится. И ни к кому в КХЛ.

— То есть как только выходите с арены — забываете о хоккее?
— Да.

— А со сборной-то следите?
— Олимпиаду смотрел. Это интересно было. А матчи регулярного чемпионата КХЛ — это не так интересно.

— Помните момент, когда немцы в финале повели?
— Помню. Подумал еще: «Ну все. Как так?». Хорошо, что вывезли. Это все сила воли. Уверенность.

— Знали до этого, что в Германии умеют играть в хоккей?
— Конечно. Мы же им проиграли на ЧМ-2011 на групповом этапе. Так что я эту сборную Германии запомнил.

— Но все-таки это больше говорит об уровне Олимпиады, довольно низком, а не о сборной Германии.
— Конечно. Без лучших игроков уровень будет намного ниже. По-другому и быть не может. Он был невысоким. Но и не низким. Все старались. Всем медали за старание. Ха-ха.

— Стало ли золото от этого менее ценным?
— Нет, конечно. Кто вспомнит через 20 лет, что на Олимпиаде не было лучших игроков мира?

— Журналисты.
— Все равно, олимпийское золото — это олимпийское золото.

— Если бы вам предложили на выбор Кубок Стэнли и золото Олимпиады, что бы вы выбрали?
— Хм… Кубок Стэнли. Все-таки столько лет отдал, столько здоровья своего положил и труда, чтобы хоть в плей-офф попасть один раз. Ну не один раз — уже трижды выходил. Но все равно, добраться до Кубка Стэнли — это намного сложнее, чем выиграть Олимпиаду. Сколько в НХЛ матчей, какое расписание — намного сложнее. И конкуренция другая. В НХЛ собраны лучшие игроки со всех стран.

— И претендентов на титул побольше.
— Я вообще считаю, что на начало сезона у всех команд примерно одинаковые шансы на Кубок Стэнли.

— А «Баффало»?
— Ха-ха. У них тоже есть. Они вроде неплохо начали сезон. Слышал, что у них побед больше, чем поражений. Впервые за две тысячи с чем-то дней.

— Можете представить себя играющим до 45 лет, как Ягр?
— До 45 лет я точно не дотяну. Это еще 20 лет! Я вряд ли столько смогу.

— Как часто вы вспоминаете МЧМ-2009 и ту злосчастную ошибку в полуфинале против Канады?
— Вообще не вспоминаю.

— Ни разу даже не пересматривали гол Эберле?
— Миллиард раз пересматривал. Сразу после того, как это произошло. Миллиард разных продолжений было у меня в голове. Но что произошло — то произошло. Ничего тут уже не сделать.

— Вас «замкнуло» в тот момент?
— Нет. Как вратарь шайбы пропускает — так и у меня. Мимо меня пролетела, и все.

— Могла ваша карьера сложиться по-другому, если бы не тот случай?
— Единственное что, может быть, мы выиграли бы тогда золото. А не взяли бронзу. Только в этом — по-другому. Но и бронза тоже хорошо.

— Тренерский штаб сборной России с вами на связи? Интересуется, как у вас дела?
— Раз в год — когда в сборную вызывает.

— А скауты?
— Скауты на связи. Спрашивают, как самочувствие.

— Если что вдруг — приедете на чемпионат мира?
— Конечно. Не факт, что буду свободен. Но готов. Я всегда готов.

Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене