Групповые упражнения в художественной гимнастике намного сложнее для восприятия, чем индивидуальное многоборье. Команды сборной России, как и личницы, всегда были на высоте и показывали лучшие результаты, а в Токио попали в такую же ситуацию, что и Дина Аверина.
Анастасия Татарева в составе сборной выступила на двух Олимпийских играх — в Рио-де-Жанейро и Токио. Гимнастка рассказала корреспонденту Sport24 Алена Волковой о начале своего пути, поддержке Ирины Винер и почему пропустила полгода тренировок перед Олимпийскими играми в Токио.
– Можешь рассказать о начале своего пути, как ты пришла в гимнастику?
— Я начала заниматься в Екатеринбурге. В общеобразовательных школах есть спортивные залы. Я потренировалась там меньше полугода, и потом лет в 5-6 меня перевели в «Урал», где передали моему первому тренеру Гавриловой Ольге Альбертовне. Там я занималась до уже сознательного возраста, лет до 12-13, после чего пригласили в Дмитров, это Московская область. Там я тренировалась у Шумиловой Анны Вячеславовны два года. Потом уже меня пригласили в сборную к Ирине Александровне Винер.
— В какой момент ты перешла в групповые?
— Ирина Александровна Винер приняла решение, что мне надо идти в групповое. Я была очень выносливая, толчковая и умела работать в команде.
— Психологически отличается выступление только за себя в личном и в групповом?
— Для меня групповое всегда было сложнее, чем личное. Конечно, свои трудности есть везде. У нас в команде пять человек, одна девочка допускает ошибку, и вся команда из-за этого страдает. Это вопрос не только золота, но и в целом места на пьедестале. Морально очень сложно: все тренируются, пашут много лет и одна ошибка одной спортсменки — все слетают. Ты отвечаешь и за себя, и за всю команду. В личном ты сам за себя выступаешь и за все отвечаешь сам. Физически это тоже тяжело. На тренировках, если кто-то не в форме, прогоны не идут, начинаются ошибки. Из-за одной спортсменки все начинают переделывать. Надо работать так, чтобы все пять человек в один момент были собранными.
— Есть какая-то иерархия в команде, например, лидер, за которым все тянутся?
— Когда мы маленькие пришли, была девочка, которая уже тренировалась, знает всю кухню изнутри. Конечно, она помогала, «капитанила», и все ее слушались. Спустя время каждая девочка в команде уже чего-то добилась. Мы теперь все друг другу подсказываем, потому что мы нашли друг к другу подход.
— Помимо пяти спортсменок есть же еще запасные. В какой момент решается, кто будет в основном составе на какой-либо старт?
— Долго смотрят, какая гимнастка может стоять в команде, постоянно пробуют. У нас нет основного костяка, он формируется только перед главными стартами, как чемпионат мира или Олимпиада. Все остальное время состав меняется, постоянно кого-то в команду вводят и смотрят: как девочка вливается в коллектив, может ли она работать в команде, как визуально она смотрится с остальными. Мы тоже можем сказать тренеру, удобно нам так или неудобно — от этого всего зависит результат.
— Сколько времени прошло, когда тебя поставили в основной состав на главный старт?
— У всех по-разному. Я могу смело и открыто сказать, что я попала в команду только своим трудом, мне никто не помогал. Ирина Александровна всегда смотрит и на второй ковер, тасует, следит за прогонами. Она может поставить на какой-то старт, чтобы ты себя проявил. Меня так попробовали, поставили, и всем понравилось.
— Можешь вспомнить свой первый крупный турнир, главный старт, как это было?
— Наш первый чемпионат Европы в 2015 году мне очень запомнился. Тогда только убрали команду, которая выступала еще в Лондоне. Ирина Александровна приняла решение, что их нужно распускать и ставить новую команду. До этого я стояла во втором составе и набиралась опыта. Возвращаясь к предыдущему вопросу, во втором составе я простояла полгода.
До этого у нас были Кубки мира, нас проверяли на них, на контрольных тренировках. Когда мы поехали в Баку, на нас никто не ставил — новая, молодая команда, совершенно неопытная. Целью было заявить о себе, сделать все чисто и будь, что будет. Это было очень волнительно, потому что до этого никто мне не говорил «на тебя вся страна смотрит, не подведите себя, тренеров, родителей». Мы тогда взяли золото, хорошо себя показали.
Было очень страшно. Я до сих пор помню, как трибуны были в негодовании, когда выходила Россия на ковер. Они кричали, освистывали, чуть ли не бутылки кидали. Нас долго не выпускали на ковер, потому что были протесты. Как только нам не хотели нагадить, но мы вышли и заняли первое место.
– Олимпиады в Рио и Токио прошли очень по-разному. Можешь сравнить их между собой?
— И там и там была очень серьезная подготовка. В Рио-де-Жанейро нас настраивали на победу. Тогда были эти допинг-скандалы, мы до последнего не знали, допустят нас или нет. Мы тренировались и ждали, когда будет решение МОК по художественной гимнастике. Этот момент ожидания во время тренировок был очень морально тяжелым. Нам сказали, что мы едем, за три дня до отъезда в олимпийскую деревню. Мы в первом виде допустили ошибку, а нам еще выходить на булавы. Команда тогда на четвертом месте шла, никогда не забуду слова Ирины Александровны. Мы были в каком-то ступоре и трауре, думали, неужели мы сейчас не займем первое место. Ирина Александровна была с нами по видеосвязи, она нас подозвала и сказала: «Девочки, вы у меня самые лучшие, самые красивые, у вас есть шанс». Я это хорошо запомнила. Когда мы шли по коридору на второй вид, был и страх, и адреналин. Я стояла на углу ковра и понимала, что есть реально один шанс. Либо мы делаем все идеально, либо можно не возвращаться в Россию — нас именно так настраивали. Мы выступили идеально, это непередаваемые ощущения, особенно со зрителями на трибунах.
Олимпиада в Токио — это совсем другое. Мы очень усердно тренировались. У нас был рекорд — с девяти утра до двух часов ночи были в зале, с небольшим перерывом на легкий массаж и перекусить. Когда мы уже приехали в Токио и узнали, что произошло с Диной и Ариной — началось самое страшное. Мы понимали, что завтра нас будут топить и никакого золота не видать. Нам было важно показать, все, что умеем, а там, как судьи решат. Первый вид — мячи, мы сделали его хорошо. И когда нам ставят оценку, мы в шоке, понимаем, что на золото уже не претендуем. Нас уже не поставят на первое место. Сложно выходить на второй вид, понимая, что как бы ты ни сделал сейчас, золото ты не получишь. Нас же всегда настраивали — либо победа, либо ничего.
Многие мне говорили, что я не могу спать по ночам из-за этой серебряной медали. Это не так. Мы вышли и сделали все, на что способны. Мы никого не подвели, мы вышли и показали программу, все, чему нас научили тренеры. Ирина Винер нам потом сказала «Девочки, у вас золотая медаль. Даже не думайте плакать или расстраиваться». Наверное, разговор после намного дороже олимпийской медали. Все все видели, и не надо никому ничего доказывать.
— Как выходить и делать свой максимум с такими мыслями?
— Выходить надо нагло, со спортивной злостью. Я хотела выйти и сделать все, чтобы увидели. Доказывать надо работой. Если бы мы вышли, облажались, были бы другие эмоции. Надо упрямо доказывать, потому что бесхарактерным спортсменам не место на Олимпиаде. Конкретно у меня была спортивная злость, и девчонки были такие же.
– Какие были эмоции от тех мероприятий с болельщиками, что были в Москве после Олимпиады?
— Это колоссально помогает справиться. В момент, когда ты видишь, что вся страна, болельщики тебя поддерживают, перестаешь винить себя. Эти встречи в аэропорту, плакаты, даже слезы наворачиваются от этих эмоций. Это самое важное — отдача тренеров и болельщиков.
— Можешь рассказать про Ирину Винер, потому что у нее очень противоречивый образ. Почему она кажется с одной стороны очень грубой и требовательной, но все гимнастки ей благодарны и любят ее?
— У Ирины Александровны метод кнута и пряника. Она всегда нам говорила «никогда на говно я не скажу конфетка, никогда на конфетку я не скажу говно». Она знает, где надо поругать, где надо похвалить. Это очень справедливый человек, ей нужно все доказывать своей работой. Она поверила в меня, что я всегда выйду и не подведу. Для каждой спортсменки важно доказать это Ирине Александровне, но не у всех получается. Если девочка сделает — она похвалит, ей все очень благодарны. Конечно, иногда ты злишься на Ирину Александровну, она иногда может тебя отругать, треснуть. Это нормальная реакция, что ты будешь бубнить, дуться. В конечном итоге ты понимаешь, для чего Ирина Александровна это делает.
Она внесла огромный вклад в гимнастику, и будет вносить, но сейчас вообще не понятно, что будет дальше со спортом. Если бы она не была той, кем она сейчас является, не пытались бы ее сейчас свергнуть и насолить в первую очередь Ирине Александровне. В ней чувствуют опасность, она очень серьезный конкурент. Боятся ее, и правильно делают.
— В один момент ты на определенный срок пропала из художественной гимнастики, что тогда произошло?
— У меня была очень серьезная ситуация перед Олимпиадой. За какое-то время до изначальной даты проведение игр (2020 год) меня увозят на реанимации, на операцию из Новогорска. У меня начался острый полиневрит — камень застрял в мочеточнике. Были адские боли. Это случилось на фоне сильного похудения, не пила воду, ничего не ела, сидела в бане — вот, пожалуйста, заработала мочекаменную болезнь. Восстановление было долгое — полгода. Я уже сама себе сказала, что заканчиваю. Ирина Александровна тогда предложила приехать и тренироваться. Я приезжаю и понимаю, что шансов встать в команду мало, там уже собранный коллектив. Тем более я была не в форме, хотя готовилась к приезду и тренировалась сама. Потом так сложились звезды, что началась пандемия, у меня появился шанс восстановиться, встать в команду.
Так и произошло, я начала в составе команды готовиться к Олимпиаде, которую перенесли на 2021 год. Все было хорошо, и за полгода до Игр мне прилетает первый удар по голове — уходит из жизни мой брат Данила в возрасте 30 лет. Я сразу звоню Ирине Александровне и улетаю домой в Екатеринбург. Это было за неделю до Нового года. Я с родными, поддерживаю их.
После этого я приезжаю на базу, у нас начинается подготовка к Олимпиаде. И тут следующий удар по голове — у моей мамы рак. Опять говорю Ирине Александровне, что я уезжаю, не могу больше, это какая-то жесть творится. Я уезжаю и думаю что это все, потому что семья и близкие для меня всегда в приоритете. Я думаю, что останусь с мамой, буду ее поддерживать, плевать на эту гимнастику. Но все равно ходила в зал, держала себя в форме — для того, чтобы отвлечься от того, что происходит.
Я созваниваюсь с Ириной Александровной, рассказываю, что маму выписали, она дома. Она мне говорит «Настя, приезжай, ты нужна мне, ты нужна всей команде, ты нужна всей стране здесь в Новогорске». Я не хотела ехать. Потом мама мне говорит такую вещь: «Я не прощу себе, что ты сейчас сидишь здесь, а можешь готовиться к Олимпиаде». Я понимала, что она действительно будет себя винить и осознала, что надо привести медаль для мамы, для папы и для брата, потому что я всегда ему обещала, что привезу вторую медаль с Олимпиады.
Ирина Александровна ставит меня в команду, очень поддерживает морально. Я начинаю работать, пахать. В этот момент я вылетела на полгода точно. Все тогда начали писать, что Татарева сдулась, она использованный материал. Не буду говорить фамилии, но в Екатеринбурге были люди, которые так говорили. Захотелось всем этим милым людям доказать, что это не так. Потом, когда меня встречали после Олимпиады в Екатеринбурге, я сказала «ну что, кто там говорил про использованный материал?» Все тогда думали, что я закончила, но никто ничего не знал.
— Как сейчас себя чувствует мама?
— Сейчас все хорошо, мамуля восстановилась, она у меня боец. Это у меня в нее.
— В гимнастике очень распространены проблемы связанные с булимией, РПП, даже у тебя на фоне похудения случился острый полиневрит. Можешь рассказать об этом опыте?
— Я не могу сказать, что у меня были всегда проблемы с лишним весом. Я не была дико худой, но и не была толстой, что мне постоянно надо было бы сбрасывать. Я питалась, как все гимнастки. Например, мы смотрим, сколько весит шоколадка, и съедаем ее вместо куска мяса, который весит больше, но по калорийности меньше. Питалась я абсолютно бездумно, главное, чтоб цифра была на весах нужная. За лишние двести грамм могли из сборной выгнать. Нужно удержать определенную цифру на весах, а как ты будешь это делать — никого никогда не волновало.
Я никогда не слетала с катушек на эту тему, у меня не осталось такой травмы. Любая спортсменка помнит себя, когда она активно тренировалась. Без нагрузок тело меняется, некоторые не могут себя принять. У меня такого никогда не было, даже близко к булимии, всегда с головой подходила ко всему.
— Как у тебя сейчас устроена жизнь, без таких жестких тренировок?
— Я сейчас много времени уделяю учебе, изучаю иностранные языки, заканчиваю магистратуру и буду поступать на второе высшее. Я организовала сбор под своим именем, который уже прошел в Екатеринбурге, будет в Москве еще один. Мастер-классы, мероприятия, какие-то соревнования. Могу еще похвастаться, я стала президентом общества Свердловской области. Работаем, не стоим на месте.
🤸♀️🏆🤸♂️Самый горячий контент из мира гимнастики — в нашем новом телеграм-канале Вшпагате, подписывайся!
Подписывайтесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене