«Это самый опасный футбол в жизни. Но от эмоций лились слезы». Главное безумие ЧМ: Марокко глазами русского
Сборная Марокко — главная сенсация ЧМ, первый африканский полуфиналист в его истории. А марокканские болельщики — одни из самых ядерных наравне с латиноамериканцами и представителями стран Ближнего Востока. Катар не замолкает после любой победы Марокко (а их уже четыре!), плюс вы точно видели танцы Софьяна Буфаля с мамой после победы над Португалией и погромы марокканцами Брюсселя после Бельгии.
В 2019-м на главный матч клубного марокканского футбола пробрался Владислав Стефанский, сейчас руководитель отдела развития и коммуникации «Спартака», а тогда — автор красочного блога о фанатской культуре «Мог дома сидеть». Перед матчем Марокко с Францией Александр Муйжнек попросил Влада освежить эмоции от посещения Марракеша и Касабланки и объяснить, почему любовь к футболу там так яростна.
***
Осенью 2019-го я планировал поехать в новую страну. Был наслышан, как классно в Марокко ощущается сочетание арабской жизни с чем-то из Франции, вообще европейским укладом. Например, в Марракеше есть музей модного дома «Ив Сен-Лоран». Захотел понять, как узкие улочки с базарами и полуразрухой сочетаются с модой и налетами буржуазности.
Билеты в Марокко стоили относительно дешево, туда-обратно я взял тысяч за 20. Обычно я не планирую отпуск или командировку, исходя из футбола в этом месте. Так и тут: уже позже я увидел, что в те же даты играет «Видад». Потом матч отменили.
Это прямо мини-трагедия. Футбол для меня один из лучших способов познания. Чтобы это сделать, стараюсь если уж не затусоваться с местными, то как минимум сторониться достопримечательностей или двухэтажных экскурсионных автобусов. Хорошо, что в Марокко как раз не было толп туристов, к тому же ни Марракеш, ни Касабланка — не столицы.
В Марракеше кружится голова от количества людей, запахов, активностей. Представь себе базар из стереотипного голливудского фильма про Восток — это вот он.
При этом я себя чувствовал постоянно на стреме — как и во всей поездке. Меня просили постоянно следить за передвижениями: там орудуют парни, желающие развести тебя на деньги. Там плохо работает Google Maps: Марракеш напоминает бесконечный лабиринт, и GPS с трудом определяет, на какой ты из этих узких улочек. Мой друг с девушкой искали музей «Ив Сен-Лорана», марокканец вызвался проводить. А повел совершенно не туда, куда-то в темные переулки. Хорошо, что им встретился француз европейской наружности и настоял: «Ни в коем случае не идите за этим человеком. Скорее всего, за углом вас ждут трое его друзей и оставят вас без телефона и денег».
В общем, бдительность преобладала над кайфами. А я чувствовал еще и лицемерие. «Мой друг, давай пройдем туда или сюда, давай в мой ресторан», — такое слышал постоянно. Отказывался, а в спину — оскорбления. На каждом шагу пытаются на тебе заработать. Как и в Тунисе. Ездил туда студентом, мне предложил подняться на крышу дома. Когда я залез и сфоткался, мне заявили, что за эту офигенную услугу надо бы заплатить.
Люди в Марокко вообще суровые. На футболе, например, не любят телефоны: все в игре, никуда не отвлекаются. А когда я фоткал, поражались, что тут вообще снимать.
Касабланка, в отличие от Марракеша, это бетон, что-то среднее между конструктивизмом и баухаусом (повлияла колонизация). Это спокойствие, город молчит, такая большая махина, которая не вызывает драйва.
Из Марракеша в Касабланку и обратно я ехал на поезде и все время видел поля. Точнее, просто ворота посреди пустыни. Наглядно, как футбол объединяет.
В восточных странах популярны рынки с палеными футболками — по ним легко понять, за какими игроками в этом городе следят. Футболки «Видада» и «Раджи» висели без имен, зато лицом вперед — обязательно майка Зиеша, тогда игрока «Аякса».
Это в Марракеше, а в Касабланке была видна война между клубами — наглядно, на стенах. Чем-то похоже на Белград, где одни районы пропартизанские, а другие относятся к «Црвене Звезды». За «Видад» болеют в центральной части Касабланки: красный цвет там присутствовал ярко.
На подходе к стадиону, паленый мерч, флаги на зданиях, вымпелы на лобовом стекле припаркованных машин — все это преимущественно относилось к «Видаду».
***
Неожиданно для меня прошла жеребьевка плей-офф Арабской лиги чемпионов — и «Раджа» как раз попала на «Видад». Впервые они встречались где-то за пределами чемпионата Марокко.
Я заранее знал: на матч «Раджи» и «Видада» точно пойду один. Не знал, что будет со мной, и не хотел подвергать опасности женщину. Однажды болельщики «Видада» забрались по крыше центральной трибуны и перелезли на трибуну «Раджи». Там их встретили дракой, матч остановили. На каждой их встрече много ножевых ранений и других травм (всего около десятка в год), и это только статистика в пределах стадиона.
«Раджа» — «Видад» — однозначно самый опасный матч в моей жизни. Высочайший уровень напряжения, оно просто витало в воздухе.
Поход на футбол в Южной Америке, Азии или Африке отличает ощущение: народу нечего терять. Часто не западло сесть в тюрьму — если ты не сидел, ты в общем-то не фанат. При замесе в России бы народ покидал стулья, потолкался с ментами — а странах вроде Греции, люди сразу надевают балаклаву, отрывают прутья от конструкции стадиона и идут махаться.
Так и тут: я готовился к тому, что стоит быть осторожным. «Видад» забил, а меня от сектора отделял забор, и, когда менты отворачивались, фанаты старались туда перелезть. Полиция начала жестко оприходовать перебежчиков, тем не понравилось, началась драка. Пошли в ход дубинки. Я решил, что это не моя война, и спустился вниз. И внизу сектора стояли женщины с маленькими детьми на руках. Это сочетание меня удивило. Для марокканцев футбол — нормальное времяпровождение. Если нет денег на центральный сектор, идут на фанатский, детей берут.
При этом лишних людей на стадионе нет. Лишним как раз-то чувствовал себя я — настолько все вокруг слажены. Касабланка огромный город, и он в тот день опустел: кто-то смотрел футбол в баре, кто-то дома, кто-то в стадионе.
Пересматривал сейчас свои фото и видео — и все еще кажется, что тогда было перенасыщение зрителями.
***
Громче, чем в Касабланке, я футбола не видел. Уши без шуток закладывало. Матчи «Црвены Звезды», финал Кубка Либертадорес в Мадриде или лучшие дерби в Лужниках рядом не стоят.
На стадионе «Динамо» до реконструкции шум улетал в Петровский парк, а приятнее слышать этот бит, чтобы он никуда не улетал. А в Касабланке стадион как раз старого типа, крыша — только над центральным сектором. Слышно и противоборствующую сторону, и людей вокруг себя — ты будто в трансе.
Я зашел на стадион за час до игры и был настолько эмоционально преисполнен, что у меня лились слезы. Я на матче «Видад» — «Раджа»!
Разбуди меня среди ночи, и я скажу, что лучшие в плане фанатской культуры, звука и визуала — марокканцы. Люди с Ближнего Востока громче, более музыкальны, чем северные народы, да и вообще европейцы. Перфомансы, которые делают там лучшие ультрас-группы, всегда хуже, чем в Индонезии, Египте, Алжире — и, конечно, Марокко. Все мои знакомые с фан-среде обалдевали от того, что устраивают «Раджа» и «Видад» — их шоу всегда топ-3 за год.
Поэтому особенно хотелось туда попасть.
***
Удивило разнообразие репертуара. В Европе мотивы кочуют от одной команды к другой просто с изменением слов. Здесь же — уникальные, очень громкие распевы. Даже когда они хлопали, мотив не повторялся.
Отдельно я ждал, когда они начнут исполнять один перфоманс. Это была будто звуковая завеса.
Другой перфоманс, к сожалению, я пропустил: ушел после первого тайма, чтобы успеть на поезд (народ очень удивлялся). Фанаты «Видада» зажгли пиро и пустили огромного дракона от одной части трибуны к другой. Там, где он пролетал, загорались красные файеры. Пиротехники вообще у марокканцев очень много.
Слаженность, звук, репертуар — арабская сказка, ни на что не похожий опыт. Отношение к игре действительно религиозное — отсюда сплоченность, серьезный подход к делу. С другой стороны, фанатизм там связан с преступностью: быть частью ультрас-группировки — значит быть вхожим в криминальные круги.
На стадионе я общался с фанатами, открыл «Википедию», список легионеров РПЛ. Пытался назвать игроков — Баги, Зияти — но они их не знали. Как-то общий язык нашел: ко мне подходили люди, спрашивали, откуда я, что за футболка.
Отличительная особенность — приходить на матчи не просто заранее, а прямо с утра. Уж хотя бы за 4 часа до начала. Хотя делать было вообще нечего делать, а еще нечего есть и пить. Сам стадион «Мохамед V» довольно потасканный, как и весь район. Туда приходишь оставить силы и эмоции, арена — не место силы, а локация для выяснений отношений.
Ребята из «Раджи» предлагали мне пройти бесплатно. Такое мне удавалось даже в первом за долгое время матче «Гамбурга» с «Санкт-Паули», но тут я подумал: домашняя игра для «Видада», гостевых мест мало, весь стадион будет против «Раджи». И все же потратил 5 или 10 евро и попал на сектор между центром и завороткой.
Так страшно, как я ждал, не было, и все равно в подсознании сидел страх оказаться в давке или в замесе между двумя противоборствующими группами ультрас. У «Раджи» между собой делят влияние Aliens и Green Boys. Вроде они все заодно, но трибуна — потенциальное место для противоборств. Бдительность была выкручена на 100 из 100.
Алкоголя по понятным причинами не было. В ходу сигареты и кое-что еще, это продавалось и на улицах, и на трибунах (а папиросы — поштучно). Запах не менее стойкий, чем на стадионе где-то в Париже или Лиссабоне. Для марокканцев это как электронная сигарета: вроде и нельзя, но стюарды закрывают глаза.
***
Несколько ребят после моего отчета поехали на футбол в Марокко. Скидывали мне видео с матча других команд — их там достаточно, например, ФАР из Рабата. Все как у меня, только цвета поменялись: перфы, сумасшедший звук, много броуновского движения. И раскачивания узнаваемые, и заводящий выходит на беговые дорожки и показывает, что делать.
Пару раз так сходишь на матчи Марокко — и этот хаос тебя поглотит.
Марокканских фанатов я помню и раньше, на ЧМ-2018. Кто-то там их не заметил, но Марокко выдавало у нас классный звук. Помню их у памятника Георгию Жукову на Охотном ряду: все в футболках сборных, с флагами. Их было немного, но сразу узнаешь: марокканцы. Громкие заряды, неостановимый по шизе накал — не «лают», а долго тянут песни. Ребятам лет по 25-30, при этом без разделения на ультрас и обычных болел не было.
Поэтому эффект, который марокканские фанаты производят в Катаре, не удивляет. Обсуждали и погромы Брюсселя, но тут ничего нового: такое было и после побед Алжира, и даже после чемпионата Марокко. «Green Boys Paris на улицах города», — такие заголовки в фан-пабликах постоянно.
Погромы и сожженные машины на окраинах Парижа были и пять, десять лет назад. Объяснить причину этой агрессии мне сложно — наверное, протест, желание показать, что мы не хуже вас, несмотря на унижения.
Марокканцы — немного сумасшедшие. И им правда нечего терять.