Воевал против СССР и попал в плен. Легендарный футбольный журналист служил Вермахту, но сошелся с русской женщиной
Родившийся в 1924-м Карл-Хайнц Хайманн считается легендой немецкой спортивной журналистики. Под его руководством «Киккер» (Хайманн занимал пост главного редактора, а позже стал полноценным издателем) дорос до звания ведущего футбольного издания в Германии. К тому же Карл приложил руку к созданию нескольких премий, актуальных в стране до сих пор: например, «Пушка бомбардира» вручается лучшему бомбардиру Бундеслиги и в наши дни.
Но всего этого в жизни Хайманна могло и не быть, если бы в годы Великой Отечественной войны фортуна повернулась к нему другим боком. В 1943-м, когда будущему журналисту исполнилось 18, его призвали на службу. Через год юноша, игравший за один из берлинских клубов, попал на фронт и прошел через Львов, Бердичев и Винницу. Вскоре Карла послали учиться на младшего офицера, а в апреле 1945-го он оказался в Хальбском котле — в результате наступления Красной Армии на Одере была окружена группировка немецких войск численностью до 200 тысяч человек. 90 тысяч из них погибло или попало в плен.
«Мы отступали, отступали, отступали, пока нас не разбили со страшной силой. Кто выжил, разбежались по лесам. Днем мы спали, ночью искали кормежку. В итоге бродяжничество закончилось пленом. Надо было перейти дорогу, мы выползли из леса и услышали: «Хенде хох». Я понятия не имел, что кончилась война, подписана капитуляция. Да и кто нас спрашивал? Посадили на поезд и отправили в Россию. В какой-то момент [в поезде] началась цинга. Без витаминов десны гнили, по рукам пошли струпья. В наш грузовой вагон бросали капусту, прямо кочанами. Мы ее грызли, как кролики, через два-три дня все начинало заживать», — рассказывал Хайманн «СЭ».
Хайманн оказался в лагере под Рыбинском, где он с другими заключенными при 25-градусном морозе строил электростанцию. Дальше его отправили под Тулу — руководить участниками самодеятельного театра. Через два года заключения Хайманн уже получил пропуск, а вместе с ним и возможность покидать лагерь: и начал работать заведующим магазином для русских вахтеров. При этом пленный не отказывал себе в радостях жизни, которые были ему доступны:
«Можно сказать, я в России учился любви. Ее, конечно, уже нет в живых — жены коменданта лагеря. И мужа ее нет. Ему было под семьдесят. Ей было сорок, мне двадцать два».
Более того — будущий журналист даже создал в СССР семью.
«Когда Хайманна бригадиром назначили, начали отпускать его в город за покупками, — рассказывал ветеран «Спартака» Анатолий Коршунов о знакомстве с издателем «Киккера». — Там сошелся с женщиной, двоих ребятишек от него родила. В 1949-м немцев высылали домой. Карл вспоминал: «Я был в полной растерянности. В Нюрнберге ждет Грета, которую люблю. А здесь — Ксения. Которую тоже люблю! Что делать?» Вернулся в Германию, рассказал обо всем Грете. Та не только простила, но и настояла, чтоб ежемесячно отсылал в Тулу какую-то сумму: «Раз у тебя там дети, должен помогать».
Правда, по словам Коршунова, видится с детьми, которые остались у него в Советском союзе, Хайманн впоследствии не торопился.
Вернувшись домой, Карл начал строить карьеру в спортивной журналистике. Он неоднократно приезжал в СССР и тесно общался с некоторыми звездами советского чемпионата. В 1964-м, когда Хайманн впервые приехал в Советский союз после плена, его встречал сам Игорь Нетто. С ним и другими членами нашей сборной он познакомился в 1956-м, когда главная команда СССР впервые приехала в ФРГ после окончания войны.
Хайманн имел хорошие отношения со Львом Яшиным. Журналист рассказывал, что даже помогал легендарному вратарю найти протез после того, как ему ампутировали ногу: «Когда Лев лишился ноги, насчет протеза для него договорился. У нас под Мюнхеном есть знаменитая ортопедическая мастерская, так они вместе с adidas сделали Яшину протез. Самый современный по тем меркам, легкий, из титана. Когда ему привезли, Лева заплакал».
Дружил Карл-Хайнц и с великим Лобановским. Правда, не без скандалов — однажды журналист и тренер сильно поссорились и не разговаривали три года:
«В начале 80-х я написал статью о Бессонове и о том, что переводить такой талант из атаки в полузащиту и оборону — только портить. Статью напечатали в Союзе, а на следующий день позвонил Лобановский. Сказал, что я ни черта не разбираюсь в футболе, что он такого от меня не ожидал и вообще был обо мне лучшего мнения».
С великим тренером Хайманн в итоге помирился, оказавшись в одном самолете, и еще много лет делал спортивную журналистику лучше. В том числе — и на русском языке. Например, вспоминая подробности приезда сборной СССР в ФРГ в 1956-м для российских изданий.
В 2010-м, спустя два дня после финала ЧМ, Карл-Хайнц Хайманн скончался. Несмотря на то, насколько непросто складывалась его судьба, прожил немецкий журналист до 85 лет. Ему не хватило всего одного дня, чтобы застать 90-летний юбилей журнала, которому он посвятил большую часть жизни.