Sport24109316RUРоссия, МоскваВолгоградский проспект, дом 43, корп. 3, этаж 6, пом. XXI, ком. 15Б+7 (499) 321-52-13logohttps://cdn-a.sport24.ru/public/src/assets/favicon/512x512.png
ФутболРПЛ
3 апреля 2021, Суббота, 09:40

«Платили 800 тысяч за победу, менял по 3 машины в год». Гинер с сигарой, злой Семин, Смородская: истории от Янбаева

Ренат Янбаев
РИА Новости
Поделиться
Комментарии
Большое интервью Леониду Волотко.

Ренат Янбаев начинал в школе ЦСКА с Акинфеевым, вместе с Андреем Тихоновым прошел через убойные сборы «Химок» и срывался в Махачкалу через год после окончания войны; в «Локомотиве» застал 12 тренеров за 10 лет, играл с Халком и Витселем в «Зените» и до сих пор не завершил карьеру. После «Краснодара» Ренат вернулся в Ногинск и заявился в ПФЛ в составе клуба «Знамя», где в 36 зажигает вместе с Павлюченко, Шишкиным и Шешуковым.

Из интервью Янбаева корреспонденту Sport24 Леониду Волотко вы узнаете:

  • Почему на сборах «Химок» и «Кубани» футболистам становилось плохо;
  • Каким был Акинфеев в школе ЦСКА и куда игроки сбегали по пожарной лестнице;
  • Как оказаться ненужным Газзаеву и выбить контракт на 5 тысяч долларов;
  • Ответ бразильцам из «Анжи», которые рассказывали, что избили Янбаева из-за расизма;
  • Какие премиальные платили в «Локомотиве» за победу и почему Смородская все изменила;
  • Сдавал ли Красножан тот самый матч с «Анжи»?
  • Денисов — беспредельщик?
  • Романтика ПФЛ: Янбаев и Шешуков кайфует в «Знамени», а Павлюченко прилетал на игру на вертолете — до него так делал только Галицкий в «Краснодаре».

Ад Яковенко, коньяк в Махачкале

— Ты только что вернулся со сборов «Знамени» в Новороссийске. Расскажи про самую убийственную предсезонку в карьере.
— Самые суровые сборы были у Павла Яковенко, с ним никто не сможет конкурировать. В день было по четыре тренировки с тяжелейшими упражнениями: бег 30 раз по 200 метров и 10 раз по 1000 метров с мячами — такое не забывается! Подъем был в 7 утра: вставали и шли час жонглировать мячами, обводя фишки. Вечером — сумасшедший бассейн: плавали с инструкторами.

Нагрузки были на убой! Даже вратарей гоняли. Они приходили на первую тренировку к 7:30 и до второй просто не переодевались. Был у них тренер — Сергей Краковский, который выжимал все соки. Они у него и бегали, и прыгали, и чего только не делали… Помню, Володя Габулов приехал в «Кубань» и просто обалдел от происходящего.

Многие не выдерживали. Кого-то тошнило, а Саня Орехов и Рикардо [Байано] в «Кубани» чуть ли не сознание теряли из-за солнечного удара — их тормозили, приводили в чувство. Но так как у Яковенко большинство были молодыми, кое-как справлялись. Хотя в «Химках» с нами Андрей Тихонов играл, которому уже было за 30. Он отрабатывал на равных, без поблажек.

Было очень тяжело, но зато в сезоне все летали! После 2,5 лет при Яковенко в «Химках» и «Кубани» я лет 10 просто отдыхал — любые сборы проходил элементарно, вообще не чувствовал нагрузок.

— Тихонов не переносил упражнение с чеканкой. Говорил, что из-за лигачемпионских мячей весь день перед глазами звезды мелькали.
— Так и было. Мы же реально выходили и полтора часа делали упражнения только на чеканку: одной ногой, двумя, внешней стороной стопы, внутренней, головой. Мяч на землю не опускался, пауз не было. Для меня это было одним из самых нелюбимых упражнений. После такого в глазах реально мерцали звезды.

— Ты воспитанник ЦСКА, который выделялся в юношеских командах, но не сыграл ни одного матча за взрослую. Почему?
— В ЦСКА поначалу все складывалось хорошо. Я вызывался в юношескую сборную — играл там с Денисовым, Быстровым, Данишевским. Одним из первых попал из школы в дубль. Тренировался с основой — даже застал Садырина. Но потом пришли Гинер с Газзаевым и в первое же трансферное окно взяли человек 10, а через полгода — еще столько же. Народу под основной состав набралось очень много, а мне 18 лет… Тогда Гинер вызвал меня в кабинет и сказал: «Ренат, тебя «Анжи» хочет. Езжай — они тебе зарплату сделают больше, чем у нас в дубле, опыта наберешься». Я перед этим на Кубке содружества хорошо себя проявил, Гаджиев меня заметил и пригласил в Махачкалу. Я согласился.

А когда вернулся в ЦСКА, тренером уже был Артур Жорже. Приехал Юра Жирков. Меня взяли на сборы, а оттуда всех молодых отправили на Кубок содружества. Сезон я начал в дубле и в первой же игре сломал пятую плюсневую кость. Пропустил полгода.

Когда восстановился, в ЦСКА вернулся Газзаев. Мне сказали: «Тебе 20 лет, дубль уже перерос, а в основу Валерий Георгиевич, сам видишь, тебя не подключает». Я же тогда в полузащите играл, а моими конкурентами по позиции были Гусев и Тлисов. Я объективно считался третьим — нужно было искать команду.

— Куда звали?
— Звонили из «Лады». Я удивился: «Да вы что, какой Тольятти! Подождем еще». И тут же возник вариант с «Химками» — а это уже первая лига, туда только пришел Червиченко, строили перспективный проект. Меня взяли на просмотр и после сборов дали контракт: я же всегда бегал быстро, а в «Химках» на тестах обогнал всех, включая Данишевского. В играх тоже хорошо себя проявил, два пенальти заработал. В итоге меня подписали на хорошие условия. Я просек, что нужен команде, и даже сам их диктовал.

— Нормальные условия в 2005-м — это сколько?
— Зарплата — пять тысяч долларов в месяц. А в ЦСКА я получал полторы. Так что все сложилось удачно: еще в декабре я уходил из ЦСКА, имея на руках предложение из второй лиги, а в январе подписался с «Химками» на «пятерку». Плюс подъемные какие-то мне заплатили.

— Федор Кудряшов так описывал Карпина в «Спартаке»: «Заходишь в кабинет, а перед тобой сидит гендиректор, который закинул ноги на стол, курит и разговаривает матом». Как было с Гинером?
— Ноги под столом, в руках сигара. Все четко! Я дважды был в его кабинете — когда пересматривали контракт и перед уходом в «Анжи». Каждый раз Евгений Леннорович общался очень уважительно. Он реально на меня рассчитывал и поддерживал: «Ренат, ты должен пробиться в основу, мы в тебя верим». Но не сложилось. Если бы меня уже наигрывали в защите, где я позже раскрылся и дорос до сборной, то шансов заиграть в ЦСКА было бы больше. А так, пришлось конкурировать с Тлисовым и Гусевым… Пробиться в состав было практически нереально.

РИА Новости

— Селихов рассказывал, как из интерната «Зенита» все сбегали на дискотеку по простыням. Как было в школе ЦСКА?
— Мы тоже сбегали, только по пожарной лестнице — с четвертого этажа! И не на дискотеку, а в компьютерный клуб. В 11 вечера в нашем здании вырубали электричество. После отбоя мы сваливали на всю ночь. Зависали за компьютерами на «Петровско-Разумовской» до 6 утра и возвращались.

— А денег хватало?
— Нет, конечно. Ели из одной тарелки, грубо говоря. Те, кто жил поближе, как я, привозили еду из дома. Но все заканчивалось в первый же вечер. Поэтому до следующих выходных питались тем, что давали в столовой. Порции были небольшими — мы же не баскетболисты, это им накладывали посерьезнее. Родители никого не баловали — в то время многие последние деньги отдавали, лишь бы ребенка на тренировку отвезти. Нам же стипендии начали выплачивать лет в 15. Мы тогда подписали первые контракты на тысячу рублей в месяц. После вычета налогов получалось 870.

— На что потратил первую серьезную зарплату?
— Отдал родителям. Я довольно долго им все перечислял — даже когда уже за «Кубань» играл. Сначала надо было ремонт в квартире сделать, потом отцу машину купить. Только после этого на себя тратить начал.

— Кто в интернате ЦСКА выделялся больше остальных?
— Акинфеев. Хотя мы не ровесники: он 86 года рождения, а я 84-го. Но когда я приехал в ЦСКА из Ногинска, Игорь уже играл на таком уровне, что его отдали в команду старшего возраста. Так что пару лет мы отыграли вместе, пока его не перевели сначала в команду 85-го года, а после — в основу, минуя дубль. Уже по детям он считался очень перспективным, хотя в то время ему не хватало роста: Игорь был маленьким, но прыгучим. А потом ничего, вытянулся, подрос. И окончательно раскрылся.

twitter.com/pfc_cska

— Из ЦСКА ты перешел в «Анжи», хотя в Махачкале на тот момент только закончились боевые действия. Как ты согласился?
— Мама реально плакала, когда узнала: «Куда ты собрался?» Но я не пожалел, что уехал: мне 18 лет, жил на базе, плюс команду набрали под задачу выхода в Премьер-лигу. Все ребята — взрослые, опытные. Я был самым молодым! Тот сезон стал для меня переходным: обстучался в первой лиге, прожил один в Махачкале, закалился.

— Но в город-то выходили? Там было спокойно?
— Конечно. Мы и в рестораны ходили, и на дискотеки. Помню, у нас два бразильца играли — Виллер и Робсон. Я и с ними тусил. Командные шашлыки устраивали. После игры, бывало, садились в ресторан — нам тут же «проставляли» коньяк. В городе всех футболистов узнавали, там же «Анжи» реально народная команда! Атмосфера была просто супер: юг, море. Только сам город, конечно, уступает Москве.

— А как вы дружили с Виллером, если он рассказывал, как вы подрались в автобусе из-за того, что ты называл Робсона обезьяной?
— Это чушь полная! Во-первых, я в жизни так никому не скажу. Во-вторых, все было по-другому: мы возвращались из ресторана на базу, ну и бразильцы немного перебрали и начали на меня, самого молодого, слегка наезжать. Мы закусились. Потом они пришли ко мне в комнату — хотели избить. Старшие пацаны это увидели, заступились и всех успокоили. Виллера с Робсоном за это чуть из команды не выгнали. Они извинились передо мной и ребятами — и конфликт был исчерпан. Говорю же, мы после этого еще в клубы вместе ходили. Они нормальные ребята. Просто одичали немного — их можно понять: жили в Бразилии и приехали в Махачкалу.

— Каждый, кто играл у Гаджиева, засыпал на теории. Ты тоже?
— Иногда казалось, что он сам вот-вот уснет. Теории длились по полтора-два часа! Он еще говорил, как гипнотизер: медленно, плавно. Реально в сон клонило.

Бутылка виски, машина Левенца, премиальные в «Локомотиве»

— Павлюченко рассказывал, что у тебя жуткая аэрофобия. Расскажи о самом страшном полете.
— В 2010-м, при Семине, возвращались из Испании со сборов «Локомотива». Когда пролетали над Альпами, затрясло так, что у меня началась жуткая паника. Стюардесса отвела меня в хвост самолета, пристегнула двойным ремнем и села в кресло напротив. Говорю: «Нас же очень сильно трясет, да? Мне страшно». Она отвечает: «Это реально серьезная турбулентность, я сама боюсь». Смотрю на нее и понимаю, что она реально нервничает. Из-за этого стало совсем жутко. Нас продолжает кидать в разные стороны, туда-сюда! Все сильнее и сильнее… Я не выдержал: достал бутылку виски, которую вез в подарок родителям, и выпил залпом. Нервничал так сильно, что меня поначалу даже не брало.
Второй случай произошел в моем последнем сезоне в «Локо»: во время посадки почти коснулись полосы, но в последний момент самолет тряхануло, и пилот резко ушел на второй круг. Было неприятно.

Еще когда летели в Турцию с семьей, в крыло молния попала. Я сидел у окна и все видел. Мы уже снижались над Анталией — чуть-чуть потрясло, и на этом все кончилось. По сравнению с тем, что было в самолете из Испании, это просто ничто.

— Говорят, аэрофобию можно побороть, если побываешь в кабине пилота и увидишь, как все работает.
— А я заходил несколько раз. В «Кубани» хорошо общались с начальником команды — Андрей Степаныч меня и машину научил водить, и пару раз организовал поход в кабину. Перед посадкой я заходил, видел взлетную полосу — пилоты мне все объясняли. Прикольно! Но аэрофобия никуда не делась, к сожалению.

— В 2007-м ты перешел в «Локомотив», в котором отыграл 10 лет. Самый странный легионер, которого ты там встретил?
— Запомнился Н`Дойе, но не потому что он чудил, а из-за его африканских костюмов. Штаны, халат — выглядело очень красиво! Он даже в клуб или ресторан так наряжался.

— Ты пришел в команду вместе с Гильерме. Как он учил русский язык?
— Гиля — красавчик, уже через полгода подтянул язык. Когда убрали Бышовца, мы заехали на сбор в Сочи и жили в одном номере: Гиля уже почти все понимал. Наверное, из бразильцев он схватывал язык лучше всех. Еще Родолфо хорошо говорил, Ману Фернандеш. А вот Майкон — вообще никак, он язык не учил.

— Овчинников как-то рассказывал, что поначалу смотрел на Гильерме и не понимал, кого ему привезли.
— Мне первое время тоже казалось, что он слабый. В команде были Пелицолли, Рыжиков, Поляков, Якупович… И Гиля: тоненький, худенький. Он потренировался до зимы, уехал в отпуск в Бразилию и там порвал кресты. Как только восстановился — снова что-то случилось. Первые два года у него выпали — только при Семине он заиграл.

— Ты перечислил всех вратарей, но забыл Левенца.
— Не поверишь, я его недавно в Новороссийске встретил! Он к Белорукову приезжал, который сейчас тренирует «Звезду-Пермь». Мы против них на сборах играли. Выхожу на поле и слышу: «Янбай!» Оборачиваюсь и вижу Левенца. Я обалдел. Мы с ним в «Локомотиве» классно общались, на сборах вместе жили. Так что я был единственный, кто его не боялся — он же здоровый, летел в штрафной и всех сшибал.

— Его правда сломал тот гол Аршавина?
— Ну нет. Это же его первая игра была — дальше-то он целый сезон отстоял. Рахимов ему доверял, все было нормально. Но потом раз «пропал», два «пропал» — и его убрали.

— Мне Левенец запомнился тем, что ездил на «Фокусе», в который еле помещался.
— Причем это клубная машина, которую он расфигачивал, ха-ха! Спахич тоже ездил на чем-то вроде «Митсубиси», Гиля… Тогда многим выдавали. А как только перестали, все накупили дорогих иномарок.

— Рыбус и Идову мне рассказывали, что самое сложное — играть на фланге со скамейкой Семина, потому что он всю игру на них кричал. Тебя это напрягало?
— Это правда ###### [конец]! Если не дай бог не пошла игра, левый защитник виноват во всех грехах и получал за всю команду. Причем Палычу пофигу, что ты из-за этого еще хуже начинал играть. Дима Торбинский просто офигевал — он левого хава играл и просто терялся, когда на него орали.

Вот ты мне напомнил, и у меня сейчас перед глазами Семин, который размахивает руками, бежит за тобой и кричит: «Ян-ба-ев!» Но знаешь, мотивировать он умел. Когда в перерыве у нас по раздевалке сумки с бутылками летали, мы выходили на второй тайм и убивали любого. Палыч молодец, реально топ. У него все по-честному: играли сильнейшие, а звезда ты или не звезда — не имело значения. Помню, как он Одемвингие убрал в «Локомотив-2», когда тот вроде как уходить собирался и расслабился. В итоге ездил тренироваться в Черкизово, пока не одумался.

При этом Семин всегда был за команду, за пацанов. Даже премиальные нам однажды выбил.

— Расскажи.
— Это было в 2010-м. Пришла Смородская и сразу изменила схему выплаты бонусов. До нее работала система в виде «лестницы»: в начале сезона прописывалась сумма, которая росла после победы, тормозилась в случае ничьи и падала, если команда проигрывала. Ольга Юрьевна все уравняла.

У нас тогда еще была неудачная серия: никак не могли победить, вылетели из Лиги Европы от «Лозанны». И перед матчем с ЦСКА, который шел на первом месте, Палыч объявил, что за победу каждый получит дополнительно по 10 тысяч долларов. Он сам нашел какого-то спонсора, который выделил на команду, кажется, тысяч 100. В итоге мы победили 1:0. На следующий день Сычев, который был капитаном, всем раздал. Но мы поделили на всех в команде — получилось по 6 тысяч.

Евгений Семенов, Sport24

— Где были самые большие премиальные?
— В том же «Локомотиве», но при Липатове. За победу над командой из топ-5 в таблице платили по 25 тысяч долларов. Если обыгрывали соперников с 6-го по 10-е места, получали по 15-20 тысяч; а с 10-го по 16-е — по 10 тысяч. Помню, как-то грохнули «Сатурн», который шел четвертым, и заработали по 25 тысяч.

— Разве накопительная система не выгоднее?
— Кажется, при Коусейру выдали долгую серию без поражений: он пришел в июле, а первое поражение у нас случилось только в ноябре от «Спартака». За это время премиальные достигли 800 тысяч рублей за победу, поэтому «восьмерку» (речь про переходный сезон-2011/12. — Sport24.) мы играли за очень хорошие бонусы.

— Крышу не сносило от таких денег?
— Ну, что значит сносило крышу? Поначалу я все родителям отдавал. Потом — да: тратил на себя, гулял. Машины менял по 2-3 штуки за год. Но, например, такого, чтобы я пришел в казино и там оставил огромную сумму, не было. Я вообще неазартный человек.

Договорняк с «Анжи», «Денисов — не беспредельщик»

— В «Локомотиве» ты застал молодых Миранчуков. Как они начинали и быстро ли научился их различать?
— Я — сразу, они внешне чуть отличаются: разные прически, бутсы. Неделю потренируешься — и видишь отличия. Хотя Палыч, кажется, до сих пор их путает. Леха из них дебютировал раньше, это было в Краснодаре. Нас тогда заселили в одну комнату, а он уже был в курсе, что на следующий день его выпустят. Подбадривал его: «Леха, не переживай, все будет нормально». В итоге 0:0 сыграли.

— Как реагировал Фарфан, когда Семин называл его Форланом?
— Да нормально, по-доброму. Ржал вместе со всеми. Еще смешно было, когда Палыч меня с Абаевым путал. Янбаев, Абаев — похоже, ха-ха!

— Помнишь день, когда команде представили Смородскую?
— Это было в Лозанне, перед игрой. Кстати, там она нам и объявила, что урезает премиальные. Мол, первые полгода будет разбираться с деньгами, поэтому пока никаких контрактов, ничего… После такого настроение у всех просело. Но дальше Ольга Юрьевна освоилась, и все было хорошо. Ничего плохого про Смородскую точно не скажу. Она нас не обижала, всегда стояла за команду.

— Ты присутствовал во время легендарной установки «в атаке пошире, в защите поуже»?
— Да, это при Коусейру, кажется, было. Но в деталях не помню. Смородская периодически заходила в раздевалку, высказывала свое мнение. Все относились с пониманием.

— После Коусейру был Билич, которого Глушаков назвал самым слабым тренером в карьере. Согласен?
— Нет. У меня со Славеном вообще интересная история получилась. Когда в переходном сезоне разделились на «восьмерки», я пропустил шесть финальных игр из-за сильной аллергии на цветение. Даже тренироваться не мог — на флангах обороны играли Ещенко и Шишкин. Чемпионат закончился — все разъехались по отпускам. Приехал Билич, у которого из-за Евро на подготовку было всего две недели. И он начал наигрывать связку Ещенко-Шишкин, с который заканчивали прошлый чемпионат. Хотя обычно основными были мы с Ромой.

А меня в то время давно звали «Рубин» с «Зенитом»: было два случая, когда «Локомотив» меня просто не отпускал. В итоге я уехал в Питер, но в аренду. И через полгода «Локо» меня резко вернул назад. Я первым делом подошел к Биличу: «Славен, что происходит? Я же у вас не играл». Он объяснил, что после перехода в «Локо» было мало времени, и он просматривал последние шесть игр прошлого сезона, в которых меня не было. То есть меня он вообще не знал, и из-за этого начал наигрывать тех, чью игру видел. А уже по «Зениту» понял мой уровень и попросил клуб меня вернуть. Так что во второй части сезона я отыграл все матчи.

Да, в итоге мы закончили 9-ми… Но, по-моему, Славен — хороший тренер. Он иностранец, только приехал из сборной в незнакомый чемпионат. Считаю, нужно было дать больше времени.

— У тебя есть объяснение, почему сняли Красножана? Смородская уверена: в 2011-м «Локомотив» сдал игру с «Анжи».
— Я играл в том матче. На другом фланге вышел Шишкин. А вот в центре Красножан поставил в пару к Бурлаку Марко Башу, хотя все знали, что он уходит. При этом Глушаков, Лоськов, Игнатьев и еще кто-то из основных остались в запасе, а Гатагов и Минченков — в основе… Уже не помню точно, но в старте из основных было всего 6-7 человек. Вот этот момент мы не очень поняли. Но просьбы сдать игру точно не было — об этом не говорил ни Красножан, ни кто-либо еще.

РИА Новости

— Твоя реакция, когда ты узнал об уходе Красножана?
— После игры нам дали два дня выходных, а после мы разъехались по сборным. Когда все случилось, мы были просто в шоке. Помню, выходим с тренировки сборной на «Петровском», открываем новости… Я сразу позвонил в Москву ребятам, чтобы уточнить, правда или нет. Мы же шли в лидерах…

— Когда «Локомотив» отдал тебя «Зениту», в Питер приехали Халк с Витселем, а в команде вспыхнул скандал с Денисовым. Как все выглядело изнутри?
— Я вообще ничего не понял. Мы прилетели в Самару, и Гарик просто не вышел на игру. Спаллетти сказал, что он плохо себя чувствует. Вернулись обратно — Денисов уже в дубле вместе с Кержаковым. Никто не ругался, не конфликтовал — я просто обалдел.

— Ты знаешь Денисова еще по юношеской сборной. Он уже тогда был таким проблемным?
— Да нет, Гарик — красавчик. Он точно не беспредельщик, как все его выставляют. Денисов всегда за справедливость: вот если ты ему что-то пообещал, он за это спросит. Но на пустом месте разрушать команду не будет — он всегда за коллектив и за результат. И практически везде, где играл, результат был.

— Как Халк и Витсель вели себя в «Зените»? Ходили на пафосе?
— Да ты чего, оба — простые ребята. Никакой звездности. Помню, как после презентации мы вместе ездили в фан-шоп, чтобы набить номера. А когда играли друг против друга (после моего возвращения в «Локо»), они всегда здоровались: «О, привет! Как дела!» Отличные ребята, на позитиве. Ну и уровень, конечно, был виден сразу.

Хотя если кого-то и сравнивать с Халком, то мне сразу вспоминается Диарра. Ласс — лучший опорник, которого я видел. Смотрел на то, что он вытворял, и думал: теперь понятно, почему он играл в «Реале».

Переговоры с «Краснодаром», Павлюченко и вертолет

— Ты завершил карьеру в РПЛ в «Краснодаре». Зачем ушел из «Локомотива»?
— Это моя главная боль. Было так: летом 2017-го истекал контракт, а в ноябре на меня вышел «Краснодар». Звонил спортивный директор Зинин: «Давай к нам, мы тебя хотим». В конце месяца, перед отпуском, встретились с Хашигом — он все подтвердил. Наступает январь — я не знаю, что делать. Снова звонит Зинин: «Мы готовы подписать предварительный контракт». Я позвонил в «Локомотив» и объяснил ситуацию. Семин ответил: «Янбаев летит на сборы, там поговорим».

Звоню Геркусу и говорю: «Илья Леонидович, у меня на руках хорошее предложение — не могу сказать, от кого. И контракт на два года. Что делать?» Он ответил: «Пока ничего не могу сказать, я сейчас за границей. Хочешь — подписывай. Ну, или поговорим на сборах». Я подумал: мне уже 33, «Краснодар» дает контракт на два года, это реально неплохо. Плюс отец советовал: «Переходи-переходи». Ну, и я набрал Зинину — после этого мы встретились в Москве, и я все подписал. А через пару дней полетел на сборы с «Локомотивом».

Там ко мне подошел Геркус — хотел обсудить контракт. Но разговаривать уже не было смысла, я начал отнекиваться: «Я подумаю, пока не знаю». А через пару дней они узнали, что я уже договорился с «Краснодаром», и вопрос был закрыт.

— В какой момент пожалел, что ушел из «Локо»?
— Помню, вылетал в Краснодар из Внуково, а там рядом база «Локомотива», дом… Первая мысль: куда я лечу? Зачем? В «Локомотиве» столько лет провел — это реально была семья.
В «Краснодаре» у меня сразу не пошло. Потом еще Зинина убрали, который меня приводил, и я окончательно осел. К клубу-то ноль претензий. Я сам совершил ошибку — надо было оставаться, «Локомотив» же собирался предложить контракт. Тогда как раз Гарик Денисов продлился, дальше должен был я…

— Ты рассказывал, как Смородская заходила в раздевалку «Локомотива». Главный миф о Галицком в «Краснодаре»: он оказывает слишком большое влияние на каждого тренера. Это чувствовалось?
— При мне он установки не давал и пожелания по составу не высказывал. Но при этом все контролировал. На базе стояли камеры, которые транслировали наши тренировки, поэтому Сергей Николаевич смотрел их из офиса в прямом эфире и был в курсе, кто в какой форме находится. Хотя чуть ли не каждый день прилетал к команде. Тренируешься, слышишь звук приближающегося вертолета — значит, Галицкий. Все сразу начинали суетиться, охрана сбегалась.

— Павлюченко прилетал на вертолете на игру «Знамени». Как вы отреагировали?
— Все обалдели. Я, Самед и Шешук ехали на игру по «Горьковке» в одной машине. Остановились на заправке, взяли кофе. Я открываю инстаграм, а там сторис от Павлюченко из вертолета. Я глазам своим не поверил: «Он что, реально так на матч полетит?» Мы ему звоним, а он довольный отвечает: «Так я уже на месте». Добрался быстрее нас, хотя нам ехать было не так далеко.

В раздевалке все поржали. Мы тогда еще выиграли, поэтому Роме все говорили: можешь на фарт всегда на вертолете прилетать. Но тогда просто повезло, что все так совпало. Павлик находился с семьей в доме отдыха, где был прокат вертолета по низкой цене. По пробкам добираться три часа, а у стадиона как раз была площадка — в итоге долетел минут за 30. Говорил: «Кайф, всегда бы так».

— 7 апреля тебе исполнится 37 лет. Сколько еще планируешь играть?
— Посмотрим. Может, этот сезон будет последним, может — следующий. Мне нравится, как развивается «Знамя». Недавно в Кубке России играли в группе с «Ахматом». А уже в следующем сезоне владелец команды ставит задачу пройти дальше группового этапа. Город у нас с традициями, футбол в Ногинске любят. А болельщики «Знамени» с недавних пор могут платить взнос (4620 рублей в год) и участвовать в управлении клубом — как «сосьос» в «Барселоне». Такой же принцип. В общем, проект интересный, причем в первую очередь для молодых. Мы-то больше даем опыт и рекламу.

— Денег, которые ты заработал за карьеру, хватит до конца жизни?
— Думаю, да. Недавно читал, как кто-то из футболистов вложил гигантскую сумму и прогорел…

— Кержаков потерял 330 миллионов.
— Кошмар. Я тоже, бывало, неудачно инвестировал в бизнес — не буду говорить в какой. Тем более там не такая сумма, а гораздо меньше. Правильно говорят: заработать не главное, главное — удержать. У меня получилось.

Скачать приложение Sport24 для iOS

Скачать приложение Sport24 для Android

22 марта 2022 года решением суда компания Meta, социальные сети Instagram и Facebook признаны экстремистской организацией, их деятельность на территории РФ запрещена.

Александр Шешуков
Роман Павлюченко
ФК Краснодар
РПЛ
Александр Самедов
ФК Химки
Ренат Янбаев
ФК Локомотив Москва
Дмитрий Сычев
Игорь Денисов
ФК Красное Знамя
Юрий Семин
...
Поделиться

Понравился материал?

0
0
0
0
0
0