Слуцкий о скандальном судействе, Мамаеве, «Красаве», Дзюбе и России. Ответы на вопросы «Амкала»

Дмитрий Егоров

Поделиться

Комментарии

Главный тренер «Рубина» Леонид Слуцкий сотни раз общался с профессиональными журналистами, но на этот раз вопросы ему задавали футбольные блогерами из «Амкала» — самого популярного любительского клуба в мире.

— Леонид Викторович, следили ли вы за «Амкалом»? Хоть один матч смотрели?
— До истории с Ромой Широковым и Никитой Данченковым я не знал, что такое «Амкал». Хотя обманываю: видел выпуск «Красавы» про «Амкал». А вот вторая резонирующая история — да, это с Романом Широковым. Насколько понимаю, «Амкал» — это ребята-блогеры, которые объединились в команду и имеют большой интерес среди молодежи, которая активно увлечена какими-то компьютерными играми, что-то вот такое.

— Обзор матчей «Амкала» может собирать до 2 миллионов просмотров. Получается, блогеры оттягивают аудиторию у профессионального футбола?
— Я когда-то ходил на интервью к блогеру Wylsacom, еще работая в ЦСКА. Этот выпуск собрал тоже около 2 млн просмотров, и даже мой сын сказал: «Почему ты мне не сказал, что идешь к Wylsacom? Ты не взял автограф?» А я даже не знал, кто это. Поэтому, в любом случае, «Амкал» — популяризация футбола. Таковы современные реалии. Там очень хороший микс между сегодняшними увлечениями молодежи и футболом.

— Тогда к вопросам. Первый — от Германа Эль Классико, создателя «Амкала». «Что тренировать в первую очередь, если на подготовку всего пару недель, а футболисты реально не могут попасть по мячу?
— Тренируйте чувство юмора. Если вы не умеете играть и не можете попасть по мячу, за две недели это не поправить. Так что включайте самоиронию. Идеально подойдет для команды такого класса.

— Здесь идеально подходит вопрос Лехи Гуркина — главного по дальним ударам на русском YouTube: «Леонид Викторович, смотрите ли вы кого-то из современных юмористов? Знаю, что вы любите классику юмора: КВН, Лигу Смеха…».
— Смотрю весь стэндап, есть куча любимых стэндаперов. Не только Щербаков или Сабуров, люблю Ваню Усовича. Подсел в последнее время на женский стэнд-ап. Варвара — forever, очень прикольная девчонка. Смотрю «Лигу плохих шуток». А еще «Плохие песни». Это то же самое как «Лига плохих шуток». Приглашенные звезды поют друг другу песни, и надо не засмеяться. Это делают ребята из студии «Союз», с которыми я хорошо общаюсь и дружу.

— Когда Щербаков оскорбляет футболистов, не думаете: «Блин, Леха, 20 миллионов аудитории, ну зачем так про футбол?»
— Меня не расстраивают шутки про футбол от Щербакова или кого бы то ни было. Считаю, что можно шутить вообще обо всем. А футбол — это вообще огромный пласт для шуток. Правда, очень редко бывает, чтобы люди хорошо пошутили про футбол. Вот я, например, за всю историю КВН помню две относительно смешные темы. Первая: «Во время исполнения национального гимна Андрей Аршавин устал и был заменен на втором куплете». Вторая — «Когда Василий Березуцкий случайно уснул около костра, он был незаметно в него подброшен». Вот и все, хотя шутят много. Но вот именно футбольной аудитории, тем, кто внутри, очень сложно угодить шутками.

— Вы бы на «Что было дальше» пошли?
— Без проблем. Меня, правда, никто не зовет, но если такая возможность представится — пошел бы.

— И продолжение вопроса от Гуркина, как раз относительно господина Щербакова, который перелезает заборы в пиджаке: «Как бы вы отнеслись, если бы на одну из тренировок футболист пришел не в тренировочном костюме, а в классическом? Рубашка, галстук. Как вам такое?»
— Есть время для развлечений, есть — для серьезных занятий. Случись это в правильное время, спокойно бы отнесся. Если во время серьезного занятия — понятно, они не стали бы так делать. В «Рубине», кстати, прописаны штрафы за неправильную экипировку. Но все равно есть люди, которые патологически не могут вспомнить, что и когда надевать. Поэтому мы максимально упростили униформу. Есть ходовой костюм, есть тренировочная форма и все. Совсем уже для имбецилов. Очень сложно запутаться.

— К разговору возвращается Герман. Если бы у вас был выбор из двух вещей, что бы вы выбрали: проиграть в мем-баттле Артему Дзюбе и признать свое поражение в инстаграме или на огромную аудиторию сказать, что Жека Савин — это самый сильный футболист, который когда-либо работал у вас?
— Второй вариант, конечно. Даже не обсуждается.

— Потому что правда?
— Нет (смеется). Это такая ложь, что в нее никто не поверит.

— Мне кажется, Дзюбу после определенных событий вообще сложно превзойти.
— Тут да. У меня, конечно, при всем моем цинизме, было несколько идей, чтобы одержать легкую победу в очередном раунде, но я решил, что сейчас не время. Когда лев залечит свои раны (ну это он считает, что он лев), мы с ним еще побаттлимся. Сейчас лучше сделать паузу.

— А у вас были истории такого же комедийного несовпадения? Может, что-то куда-то отослали?
— Ой, у меня была очень смешная история, просто нереально смешная. Я не самый технологичный человек, и когда я поменял телефон, мне надо было сделать рассылку нового номера телефона. Я каким-то неведомым образом создал группу вместо рассылки и туда все отправил. Участники группы, конечно, друг друга видели. Вот таким образом несколько моих одноклассниц из Волгограда на несколько минут оказались в одной группе с несколькими олигархами. Я безумно переживал минут пять, а потом это стало поводом для бесконечных шуток.

— Вернемся к Евгению Савину — лучшему футболисту мира. Верите в его новый проект с талантливыми футболистами?
— Я верю в его одержимость. Он уже много сделал хороших вещей — у него сильная пробивная способность. Но я не верю в идеализированный мир. Почему-то все считают, что где-то в России бродят толпы талантливых футболистов, которых сволочи-тренеры не видят, у них нет агентов и за них никто не заплатит. Это миф и глупость. Была история с Василием Уткиным: он меня просил, чтобы один футболист его команды «Эгриси» съездил в курский «Авангард». Вася считал, что он подойдет, но нет, чудес не бывает. Я не верю в идею, что Жека сейчас соберет молодых ребят, и они все засверкают, у него получится россыпь бриллиантов. Так не бывает. А в то, что команда будет существовать, что это будет интересный проект, и некоторым ребятам он подарит надежду на их профессиональное футбольное будущее — в это я легко верю.

— Мы тоже верим. Герман также хочет создать команду, из которой можно будет потом 18-19 летних ребят куда-то продать.
— Нет, этого не бывает.

— Тогда вопрос в тему от одного из самых талантливых игроков «Амкала» Антохи Чужого: «Кто был самый перспективный игрок, которого вы тренировали, но который не заиграл?»
— У меня есть две большие истории, связанные с игроками. Может быть, они будут самые талантливые даже из тех, кто заиграл. В детстве в волгоградской «Олимпии» у меня играл Андрей Рябых. Это была суперзвезда, 1982-го года рождения. Чтобы вы понимали, 82-й год рождения — это братья Березуцкие, Колодин, Адамов, Кержаков, Анюков. То есть это было хорошее поколение. И на тот момент тренер юношеской сборной Пискарев говорил: «У меня есть Рябых и все остальные». В возрасте 15 лет, когда мы с «Олимпией» ездили играть в Милан с «Интером», ему предлагали контракт. Он выделялся просто на каком-то невозможном уровне. Но в силу массы обстоятельств не стал большим футболистом. Он был в киевском «Арсенале», потом немного в Латвии, но это было даже не слабое подобие левой руки, а еще меньше, чем он мог добиться.

— А вторая история?
— Второй гиперталант, с которым я работал и который до конца не реализовался, это Герман Ловчев. Воспитанник «Спартака», 1981-го года рождения, нападающий. Я с ним пересекся в «Уралане». Просто фантастического уровня талант. Уже в 16 лет он дебютировал в основе «Спартака». Но были определенные ментальные вещи, которые не позволили ему раскрыться.

— А что вообще такое талант? Как он индексируется?
— Давай я тебе скажу формулу, как я ее вижу. Мы возьмем все основные качества футболиста: технико-тактические вещи, понимание игры, удар, обыгрыш, передачу правой ногой, левой, ментальные характеристики, характер, трудолюбие. И формула такая, что все эти вещи друг на друга умножаются. Если у тебя два-три качества на пятерку — ты уже талантливый футболист. Но если у тебя что-либо из этой длинной линейки будет равно нулю, то все остальное может не иметь значения. Мы же знаем: умножение на ноль дает ноль. Ты будешь быстрый, с потрясающим пониманием игры, с великолепной левой ногой, но лодырь. Поэтому когда тренеры ищут игрока, нужно выискивать пятерки и стараться, чтобы или не было этого нуля, или хотя бы была возможность превратить его в единицу. Вот это для меня и есть формула таланта.

— Классно. Я думаю, что у меня ноль по всем параметрам.
— Я видел, как вы с Женей Савиным бегали в Волгограде, в какой-то программе на ТВ. То есть ты неплох. На уровне Савы, понятно. Давай скажем, нулевом уровне.

— Хорошо. У нас есть защитник, который играл против сборной Бразилии с Неймаром и Коутиньо. Они даже выиграли у них 1:0, поэтому он очень серьезный парень и задает серьезные вопросы.
— В Фифу?

— Нет, в юношеской сборной играл. А теперь с нами.
— Какого он года рождения?

— 1992-го. Вопрос у него такой: «Почему сейчас в нашем футболе такой дефицит качественных центральных защитников с российским паспортом?»
— Тут все просто. Качественные центральные защитники — это люди, как правило, чуть-чуть постарше среднестатистического игрока. То же самое и с вратарями. Чтобы молодой вратарь сразу засверкал, он должен быть феноменален, как Акинфеев. Сафонов сейчас очень близок к этому. Но все-таки, если мы возьмем средний вратарский возраст, то он будет выше, чем в остальных амплуа.

С центральными защитниками похожая ситуация. Кто-то постарел, как Березуцкие и Игнашевич. А кто-то, как Дивеев (на мой взгляд, самый яркий из молодых) еще не дошел до такого солидного возраста. Они созревают быстрее. Поэтому сейчас надо принять тот факт, что ветераны — Березуцкие, Игнашевич, Колодин — сошли, а молодые пока не созрели. Центральные защитники созревают дольше, чем игроки других амплуа.

— Скоро будет новое поколение?
— Надеюсь.

— Вопрос от человека, который нам предоставляет поля, про хорошо знакомые вам Нидерланды. Том работал переводчиком у Гуллита в «Ахмате», он его смешно переводил. «Леонид Викторович, добрый день. Меня зовут Том Сауэр, я голландец, живущий в России и работающий в футболе. Я знаю, что вы некоторое время трудились в Голландии и что вас там очень любили. У нас с вами есть даже общие друзья. Хотел вам задать такой вопрос: «В чем для вас самое главное отличие жизни в Голландии от России?». Две-три вещи назовете?
— Основное отличие для меня в том, что любое общение с голландцем превращается в мини-диалог. Ты не можешь просто сказать «здрасьте» и пойти дальше. Например, я заезжаю на парковку, ко мне подходит соседка, которую я вижу второй раз в жизни, и она мне долго и подробно рассказывает о том, что у нее умерла мама и как это произошло. Мы с ней обнимаемся, она поплакала, села в машину и вскоре уже машет рукой, улыбаясь. Или, допустим, ты заходишь в кинотеатр и спрашиваешь, идет ли у них этот фильм. Они отвечают, что нет. После этого ты собираешься поискать его в другом месте, но они обязательно скажут: «Будь ты проклят, ты пошел к нашим конкурентам». С тобой всегда завяжется какой-то минимальный диалог. Поначалу ты не очень к этому готов, а потом привыкаешь. Был еще один потрясающий диалог.

— Какой?
— Я много ездил на футбол, поехал на тот же «Де Кейп». Ко мне подходит болельщик сфотографироваться. Становится рядом и кладет себе в карман кошелек. Потом смотрит на меня и спрашивает: «Ты же не украдешь мой кошелек?» Я говорю: «Могу, если ты очень богат». Он отвечает: «Конечно, я очень богат. Я — маляр». Они все время с тобой цепляются языками на любую тему. Со временем мне даже стало комфортно в этой ситуации, потому что я тоже люблю потрындеть, пошутить. Это вот первая такая самая большая разница.

— А вторая?
— Ее я заметил, когда мы там заходили оформлять какие-то документы. Во всех их так называемых собесах разложены бутерброды, стоят кофемашины, нет никаких очередей. Я все время говорил: «Ну вы жируете». А они очень спокойно к этому относятся, говорят: «Мы же налоги платим!» Если мы у государства постоянно что-то просим: «Пожалуйста, не нахамите нам в налоговой», то они требуют.

— Вот, что меня поразило в Голландии. Я как-то приехал посмотреть академию «Ден Хаага». Там сидит дедушка и говорит, что его работа заключается в том, что он утром встает, едет по регионам, собирает детей, привозит их на базу и потом отвозит обратно. Я спросил: «А сколько вам платят? Он на меня очень удивленно смотрит: «Ты что, дурак? Ничего не платят, мне за это пенсию дают».
— Волонтеры там везде. В академии «Витесса» только 7 тренеров на ставках и еще 15 — волонтеры. Когда в Арнем приезжала моя волгоградская академия, там было задействовано огромное количество волонтеров. Они приезжали на своих машинах, возили, поили и кормили ребят. Жена Олега Яровинского, Ксения, хотела устроиться волонтером в парк. Она блестяще разговаривает на нескольких языках, в том числе на голландском, и очень любит природу. Ей пришлось пройти нереальный конкурс и кучу собеседований, чтобы два раза в неделю по 4 часа ходить и убираться в парке.

— Почему у нас тяжело с волонтерами?
— Потому что у нас люди необеспеченные. Там все обеспечены, на пенсии, все у них есть, они себя прекрасно чувствуют. Для них пойти пообщаться 4 часа с такими же людьми или с детьми — это социализация. А мы, к сожалению, вряд ли можем себе позволить работать волонтерами, потому что нам просто не хватает на повседневные нужды.

— Согласен. Еще один вопрос про другие страны от нашего великого нападающего: «Здравствуйте, Леонид Викторович. Я Ждан. У меня такой вопрос: расскажите про свой досуг в Англии? Чем занимались, где гуляли?»
— Мое время в Англии надо разделить на два этапа. Полгода я жил в Лондоне, и там был крутейший досуг, куча развлекаловок. Я ходил в театры, на футбол — там можно посмотреть все лиги. Просто гулял в парках. Кто-то все время приезжал, было общение. То есть, там было очень круто. А вот в Халле нельзя было похвастаться таким количеством досуга. Когда там были недели ярмарок, я туда обязательно ходил, принимал участие в конкурсах. Но в целом, если у меня был выходной в Халле, я ехал в Лондон — это три часа на поезде.

— Когда вы ходили в театры, уже хорошо воспринимали английский язык?
— Нет, но там тема мюзиклов потрясающая. Они сопоставимы с бродвейскими. Чтобы их воспринимать, не надо особо знать язык. Потом там есть большая программа «Русский Лондон»: приезжали театр «Современник», Семен Слепаков с концертом. Лондон — суперкрутой город, мегаполис. Там можно найти развлечения на любом языке. Я ходил играть в теннис с приятелями. А вот в Халле основным досугом была езда на велосипеде.

— Вы больше получаете удовольствие от городской жизни или когда все тихо и размеренно — как в Арнеме?
— Нет, я городской житель. Я считаю, что Москва — лучший город в мире, и всем иностранцам это объясняю. Взять ту же систему квестов. У меня сын нереальный квестоман, он периодически меня берет с собой. Люди в Лондоне не понимают, какого уровня культура квестов может достигать в Москве. Те же театры. Я люблю сходить сыграть в какие-то интеллектуальные игры. Москва, на мой взгляд, впереди планеты всей в плане досуга.

— Вы поработали в России, Англии, Голландии. Отличается ли специфика тренировочного процесса во всех этих странах, менталитет игроков? Говорят, например, что наши футболисты — ленивые задницы.
— Что касается Англии: там я работал полгода, и за время моей работы ни разу доктор не вышел на поле во время тренировки, чтобы оказать помощь англичанину. Чтобы англичанин упал и ждал помощи — ему нужно было ногу отрубить. И то, я думаю, он бы не упал, а доковылял на одной ноге. В этом они совершенно другой тип людей. Одна история вообще показательная: мы любим играть в дыр-дыр — своим стаффом. А знаешь, как проходит матч персонала в Англии?

— Как?
— Это длинные передачи, все с локтями прыгают, все в подкатах. И они реально получают удовольствие от такой игры. А у нас если ты где-то выйдешь с мужиками поиграть, по ногам заедешь, тебе начнут говорить: «Я тут вышел поиграть, а ты мне по ногам херачишь. Что это такое?». Голландцы играют так же как мы — в техничный стиль, без отбора, все на чистых мячах.

Еще была ситуация: когда я работал в «Халле», я организовал поездку в Англию победителю «Локобола». Играли ребята из «Халла» 2006-го года рождения и наши. Так вот — наши падали и рыдали раз 30 за игру, а ребенок «Халла» только один раз, когда во вратаря реально въехали шипами. Понятно, что там были мальчишки лет десяти и что они могут плакать, не осуждаю никого за это. Но у них один раз вратарь от реальной боли плакал, а наши раз 30 валялись на футбольном поле и рыдали. Ну вот это ментальная разница с нашими.

Если бы наши играли с голландскими командами — то этот счет бы был 31-29, неясно, в чью сторону. Голландцы тоже боли не терпят, хотят, чтобы было меньше грубой игры.

— Возьмем пример Гуса Тиля: он был в молодежной сборной Голландии, приехал в Россию и что-то пошло не так. Провалил адаптацию?
— Нет, дело в другом. Я объясню, что из себя представляет голландец. Когда он только начинает расти, весь мир крутится вокруг него: все говорят, что он самый лучший. А что мы говорим нашим детям, если они остаются на второй год? Там сразу — ор, пихач, 100 репетиторов. На улицу не пойдешь, за компьютер не сядешь. А они говорят: «Ну окей, ребенок не дозрел, пусть три года побудет в одном классе». Они все растут в мифе «ты самый лучший». И когда голландец попадает в стрессовую среду, которая не выдает ему в ответ, что он самый лучший, они, как правило, теряются. Я думаю, что с Тилем, безусловно талантливым игроком, произошло именно это. В России он понял, что он не лучший, и не знал, что с этим делать. Вот и все.

— У нас ребята общались с Тилем, и тот как-то просил их купить ему стиральный порошок, хотя сам жил в центре города. То есть он потерялся совсем.
— Да, это то, о чем я и говорю. Они очень неустойчивые к стрессу. У нас был один тренер в Голландии, ему было 55-56 лет, вел очень здоровый образ жизни. Ему предстояло пройти плановое обследование сердца. И он за 2 месяца до него начал говорить, что ему предстоит это плановое обследование и говорил каждый день. А за неделю до него просто перестал ходить на работу, потому что слишком нервничал. Плановое обследование! Ну, естественно, оно прошло — у него все супер, он здоров как конь… Они очень неустойчивы к стрессу, потому что у них просто его мало в жизни. Они в этом не виноваты. А у нас его много, поэтому мы более стрессоустойчивые.

— Поддерживаю. В тему досуга есть у нас Артем. «Нежного редактора» смотрите?
— Да.

— Тему тогда должны знать. Это муж Тани.
— Понятно.

— «Леонид Викторович, здравствуйте! Хочу задать вопрос про вашу самую громкую тусовку/бухание/похмелье? Очень интересно, как вы «гудели» когда-либо».
— На самом деле, я абсолютно спокоен к алкоголю. Естественно, в студенческие годы что-то там и было. Я очень рано начал работать тренером, в 22 года, а это всегда высокий уровень ответственности. Всегда нужно контролировать детей, решать какие-то вопросы. Ты не можешь позволить себе расслабиться. Плюс я генетически не переношу пьяных людей, прям на аллергическом уровне.

— То есть, если к вам подойдет пьяный человек, вы поскорее захотите закончить диалог?
— Я вообще не могу общаться с нетрезвыми людьми. И никогда не сопереживаю им. Была история, когда мой близкий товарищ напился, я его вез домой, и он себя безобразно вел. Я сказал ему, что если он еще раз напьется, я встану и уйду. Буквально через неделю ситуация повторилась, и я ушел. Он получил «люлей», мне звонили все его родственники, говорили: «Как же так, ты бросил друга». А я честно предупредил человека. Ты отдыхаешь и ведешь себя так, а почему я должен терпеть твои пьяные выходки?

— Федя на тему непереносимости задает такой вопрос: «Назовите вещи, которые вас реально бесят в работе».
— Я — достаточно рефлексирующий человек, особенно после неудачных матчей. После неудачной игры депрессия — не лучший союзник человека. Это такое глубокое психологическое заболевание. Я все время впадаю в депрессию, когда что-то идет не так, что-то не складывается, где-то проиграли. Я не знаю ни одного человека в мире, который кайфует от депрессии. В первые годы работы я спрашивал у опытных коллег, как можно от этого избавиться, когда это пройдет. Никто не мог дать четкого совета. Но потом я просто понял, что мне надо с ней подружиться, потому что она все равно ко мне придет, зову я ее или нет. Ты с ней просто живешь какое-то время, сколько позволяет ситуация до нового тренировочного микроцикла. Раньше я ненавидел свою работу, а сейчас понимаю, что ты как бы болеешь. Плохо болеешь, но надо потерпеть, надо пережить. На самом деле, это ужасная вещь, когда ты лег, посмотрел на часы, засмотрелся в одну точку, снова взглянул на часы — а там прошло семь часов.

— А это бывает только после поражений?
— Нет, это не связано напрямую с поражениями. Я часто дифференцирую поражения. Если мы проиграли и нас отвозили «в одну кассу», как вас обычно, то смысл расстраиваться? Ты понимаешь, что ты просто хуже. Тебе надо конструктивно мыслить, в чем прибавить. А вот поражения из-за судейской или еще какой-нибудь ошибки… Такие нелепые, болезненные поражения. Вот в этот момент чувство обиды объединяется с депрессией и накидывается на тебя.

— В этом году когда было такое?
— В этом году было много таких матчей. У нас был «Локомотив» два раза, «Спартак», «Сочи», когда мы выигрывали 2:1, и потом — два необязательных стандарта на 84-й и 89-й минутах… По делу были поражения от «Химок» и «Ростова». Тогда 7 человек одновременно болело коронавирусом. Я просто понимал, что ничего тут не сделаешь. Может быть, в какой-то степени «Краснодар». Тогда все приехали из сборных, многие были с травмами. Мы собрались на базе «Краснодара», и на предыгровой тренировке у нас было всего 12 человек.

— А когда была самая такая волнительная победа при плохой игре? Мне вспоминается матч, когда вы стали чемпионами: Акинфеев тогда потащил на 90-й минуте.
— ЦСКА с «Рубином»?

— Да, там равная была игра, но эпизод был такой чемпионский. Могло все в секунду рухнуть.
— Там все пронеслось очень быстро. А вот когда ты проигрываешь и забиваешь решающий гол в компенсированное время, когда переворачиваешь игру, это намного эмоциональнее. У нас было несколько таких дерби со «Спартаком». Вот тогда эмоции ярче.

— Вопрос от Германа, который создал «Амкал»: Если собрать сборную из футболистов, которых вы тренировали до «Рубина», кто в нее войдет?
— Большая часть, понятно, из ЦСКА. Если не из «армейской» команды, точно включил бы Мартина Эдегора (Слуцкий во время всего интервью называет его Одегардом). Кроме него — Джаррода Боуэна, которых был у меня в «Халле», а теперь творит чудеса за «Вест Хэм». Еще Дениса Колодина, с которым я работал в волгоградской «Олимпии» и «Уралане». На Евро-2008 он был ключевым защитником нашей сборной. Он многогранный футболист. Если бы не травмы, он бы добился большего. Идем дальше и переходим к игрокам ЦСКА. В воротах Акинфеев и не обсуждается.

— Важно ли его сохранить для чемпионата Европы?
— Я не знаю, как это сделать, но если получится… Акинфеев — гений. Он может сделать победу из ничего. Это божий дар. Таких не бывает.

— Со стороны журналистов кажется, что он стал спокойнее и стал больше улыбаться.
— Представь, что с 16 лет ты основной вратарь клуба, который каждый год борется за чемпионство и играет в еврокубках. Основной вратарь сборной, где на каждое действие смотрят под микроскопом. С 16 лет и до сегодняшнего дня у тебя нет права на ошибку, высочайшая ответственность. Ты натянут как струна. Еще и в каждой тренировке нужно доказывать, а у тебя порваны две крестообразные связки на одном колене. Это невозможно. Сейчас все немного изменилось. Он уже не играет за сборную, и, будем честны — после 2018 года у ЦСКА нет железной задачи быть первым. Голову не отрубят, если они не возьмут чемпионство. Плюс возраст, в семье все отлично, дети подрастают. Он ведь жизнелюбивый человек и отличный и друг, что большая редкость. Поэтому в воротах — Акинфеев.

— Так.
— Пара центральных защитников — Вася Березуцкий и Колодин. Справа — Марио Фернандес, слева — Слава Караваев. Его можно назвать если не handmade, то близко к этому. Уехал за границу в поисках счастья. Сначала все было хорошо, но в «Спарте» его совсем не ставили. Затем — переход в «Витесс» и новый скачок, потом «Зенит» — и теперь Кара в сборной.

— На Фернандеса с бровки смотришь — это другой уровень.
— Да, ты прав.

— Какая-то насмешка над судьбой, что он не уехал из России.
— Все очень просто. Ребята, которые уезжали из нашего чемпионата, делали это не из-за того, что хорошо играли в России. Муса провел ярчайший чемпионат мира, ввалил два Аргентине. Думбия забивал «Роме», в Лиге чемпионов. Головин, Миранчук — тоже запомнились в этом же турнире… А у Марио так получалось, что он из-за травмы носа и перелома лицевой кости пропустил несколько циклов Лиги чемпионов. Плюс у нас первые две лигочемпионовские компании при мне были успешные, а потом получалось не очень. В сборной Бразилии он не играл. Он был во всех шорт-листах, но никто не понимал его реальный уровень. Марио не хватило, чтобы он сверкнул в Лиге чемпионов или в сборной.

— Как Кокорин?
— Думаю, переход Кокорина — это фактор Манчини. Сборная не при чем. У тренера была возможность рекомендовать Кокорина с той стороны, с которой он его знал. Если бы Фернандеса тренировали Спаллетти или Виллаш-Боаш, то и они бы всеми силами пытались его перетащить куда-то еще.

— Условно, для Италии и Испании чемпионат России такой же, как чемпионат Казахстана?
— Ну не так. Как для нас Китай… Идем дальше. Пара опорников — Вернблум и Эльм. Эльм вообще один из ярчайших футболистов. Всегда включаю его во все свои хиты, и никто не может понять, почему.

— И почему?
— Расскажу историю. У него генетическая болезнь, которой болела его мама. Он вообще не должен был играть в футбол. Это непереносимость клейковины, которая переросла в более серьезную болезнь. У нас был матч с «Манчестер Сити», Расмус не тренировался три месяца и провел только предыгровую тренировку, прежде чем вышел на второй тайм. Я видел, что есть «Манчестер», а есть еще минимум один игрок их уровня — и это Эльм. Не проведя ни одной тренировки за три месяца, он имел такой запас мастерства, что, выходя против «Сити» в его лучшем состоянии выглядел так, что я думал: «Так не бывает». Это игрок фантастического уровня! Чемпионский год 2012/13 он отыграл полностью. Это футболист с невероятными навыками и умениями. Я всегда его оценивал очень высоко. Это прям Де Брюйне.

С Венблумом все понятно. Остается атакующая бригада. Сыграем 4-4-2. На фланги поставил бы Эдегора и Боуэна. Остаются два места, на которые претендуют мой любимый Головин, Дзага, которого я очень высокого оцениваю, Хонда, Муса, Думбия и Вагнер. Из этой шестерки выбрать двух… Точно возьму Думбия, потому что с Вагнером меньше работали.

— Вы же всегда угорали над ним: старичок, дерево…
— А вы его статистику в ЦСКА видели?

— Для меня он любимый нападающий!
— Я всегда сравнивал его с Сыроежкиным из «Приключений Электроника». Когда он вышел на замену и с шайбой вбегал в толпу. Думбия так делал с мячом. Просто вбегал в толпу и как-то из нее выбегал с мячом. Нигде такого не видел. Уникум! И это при том, что с 16 метров он не мог добить до ворот.

В общем, выберу Думбия. Так, забыл еще Рому Еременко, уникальный футболист… Но вторым пусть будет Головин. И схема — 4-2-3-1. Хотя из тех футболистов, кого я перечислил, всех высоко оцениваю. Есть же еще Тошич, тоже игрок очень высокого уровня.

— Эдегор перешел в «Арсенал». Вы с ним разговаривали?
— Вот прям перед этим переходом. Мы на связи постоянно. Он закрытый, умный парень, рефлексирующий. Закончил архитектурный университет Норвегии. Когда мы ездили в автобусе на игры, у него всегда были книги с античными скульптурами. Он прям учился! Там нельзя по-другому сдать. Он очень образованный, умный. На мой взгляд, рефлексируют как раз умные люди, нужно ведь задумываться, что в тебе не так. Если ты не задумываешься, то и рефлексии нет.

— Из-за этой рефлексии начинает себя постепенно закапывать?
— Да. Он очень благодарен за наш совместный проект. Мне удалось подобрать к нему ключ, а когда такое происходит, оба человека нуждаются в этом общении. Мы с ним общаемся систематически, просто так: спрашиваю, допустим, что с девушкой, как пандемия?

— Эдегор в чемпионате России — фантастика?
— Я ему точно ни при каких обстоятельствах этого не желаю. Как и Головину.

— Как вы видите переход Головина в «Монако» спустя годы? Правильное решение, или нужно было цепляться за условную Италию?
— Тут никогда не угадаешь. Он играет в «Монако», его там ценят. К сожалению, он попал в команду, когда та играла в Лиге чемпионов, а потом все пошло вниз. Он уже устал учить имена новых тренеров. Это тяжело, а Саша зависимый от игровой модели футболист. И все же его международная карьера развивается. Если «Монако» сможет закончить один из ближайших сезонов в зоне Лиги чемпионов, у Головина еще будет время для шага в большой европейский клуб.

— Вернемся к вашей сборной. Березуцких по юности называли деревянными.
— Я их знаю с пятнадцати лет, они всегда были технически и координационно одаренными. Прошли все юношеские сборные, потом были во всех молодежных сборных страны, причем попали в команду 1978 года рождения, то есть с форой в четыре года. И вот как человек с низким уровнем технического мастерства мог пройти все юношеские, молодежные и национальные сборные, не обладая техникой? Это один из мемов, которые рождаются на пустом месте.

— Кто самый сложный по характеру футболист, с которым вам довелось работать?
— Точно не буду называть фамилий, это неправильно. Если хвалишь, можно назвать, если ругаешь — нет. Но для меня очень важно иметь энергетический контакт с игроком, обязательно. Это прямо важнейшая составляющая. Потому что если не склеивается с футболистом, то, как правило, и работа получается неэффективная. И когда тренеры говорят: «Дайте мне любого игрока, и я его научу», это неправда. Есть методики, которые кому-то подходят, а кому-то — нет. Есть разные психотипы, характеры.

— Конкретный пример вспомните?
— За всю свою тренерскую историю на высоком уровне у меня, наверное, был только один футболист, с которым я реально много пытался и возился. Но мы настолько не сходились по энергетике, по нравственным ценностям, что совместная работа просто не получилась.
Есть еще один типаж игроков. Я с удивлением читаю интервью бывших дублеров ЦСКА. Ребята говорят, что Слуцкий не дал им шанса, не поверил в них. А я даже просто не помню этих людей. Или они не были в фокусе, никак себя не проявляли. Но у меня вопрос: ладно, Слуцкий не дал вам шанса, но есть еще куча команд кроме ЦСКА! Идите играйте в любой другой. Почему вы в этих клубах не смогли себя проявить? Там же не было Слуцкого. И когда я читаю такие интервью, то думаю: «Кто это? Что это? Как это? Почему это?»
А пограничных ситуаций очень много. Когда ты изначально в чем-то не совпадаешь, но есть зацепка, которая помогает впоследствии. Я со своей стороны всегда пытаюсь до конца склеить, найти зацепку. Здесь вообще важно понять, что такое тренер. Расскажу сейчас историю из своей карьеры.

— Давайте.
— В 1988 году я поступаю в институт в Волгограде, мне 17 лет, и мы должны были с центром Олимпийской подготовки поехать на турнир в Бельгию. А в то время поехать из Волгограда в Бельгию — это то же самое, что сейчас слетать на Луну или на Марс. Нас было три вратаря. Первого выбрали сразу. И потом тренер решал, кто поедет вторым — я или другой парень. И мне в тот момент казалось, что тренер — это просто бог, от его решения зависит вся моя жизнь. К счастью, я поехал. Но это ощущение, что тренер, по существу, мог сделать все что угодно, я осознал. То же самое я понимаю про себя при тренерской работе: от меня зависит удовлетворение внутренних амбиций игрока, самореализация, развитие, финансовый фактор. Ведь, как правило, футболисты кормят не только свою семью, вокруг них большое количество людей.

— Это правда.
— Вот он не заигран в составе, а его окружает большая семья. И тут ты понимаешь, сколько людей тебя ненавидит. От этого можно впасть в ужас. Хотя я много раз говорил им важную вещь: «Ребята, вас в стартовый состав не тренер ставит. Я поставлен как условный проводник — получаю информацию, прорабатываю и даю ее в финальном виде. То есть вы сами себя ставите или не ставите в основной состав». Есть одна тренерская мудрость, которую я очень люблю: случайно играть в стартовом составе можно, а случайно не играть — нельзя. То есть случайно ты можешь оказаться в старте: кто-то заболел, сломался, ты получил шанс. Но если ты сел на лавку, для этого точно есть объективные предпосылки. Но все равно футболисты связывают все свои текущие неудачи только с решением тренера, хотя на самом деле это не так. Поэтому мне легче всего работать с футболистами, у которых интеллектуальный уровень несколько выше и до которых я могу донести многие вещи.

— Знаете, что такое панна-футбол?
— Нет, что это?

— Это когда два игрока играют один на один внутри маленькой площадки с маленькими воротами. И главная цель игры — либо прокинуть между ног сопернику, либо забить гол.
— Буду все время отвечать историями. Работая в дубле ФК «Москва», я был не особо демократичным тренером. Потому что чем футболисты младше, тем им труднее сформулировать свои мысли и тем больше глупостей они говорят. Поэтому ими лучше управлять директивно. Что-то я с ними разговорился однажды, и один встает и говорит: «Леонид Викторович, а почему вы самого техничного игрока в нашей команде не ставите в состав?». Я спросил у него, кто в его понимании самый техничный. Он назвал одного футболиста. Чтобы вы понимали, техника этого игрока заключалась в том, что он получал мяч на бровке и обыгрывал всех поперек поля. То есть у него был дриблинг не вперед, а в сторону. Эффективности ноль. Толку было никакого, вероятность потери была высока, но все его одноклубники считали его невероятно техничным.

— Топ-5 самый техничных игроков, который вы встречали?
— Мы говорим сугубо о финтах и дриблинге?

— Да.
— Эдегор, Кварацхелия, Думбия, Макаров и Еременко. Рома прямо изучал финты, у него отец на этом специализируется. Если у Месхи был один финт, то у Ромы было штук 10 фамильных финтов. И он все их использует. Если говорить про Макарова и Хвичу, у них самый необычный и эффективный дриблинг.

— Слушаете сейчас рэп?
— Могу послушать, да. Еще мне сын описывает сам процесс — как он покупает биты, как с чем-то их соединяет, как все это происходит. Но на слух мне в опере легче понять, о чем поют, чем слушая рэп. Мне даже сын записывал трек на день рождения. Я послушал, говорю: «Че, Дима? Ничего не понял. Давай еще раз».

— Моргенштерн нравится?
— Кстати, да. Он прикольный. «Кадиллак» — хороший трек, мне нравится. Я не фанат рэпа, но у меня сын говорит только о рэпе и во всех поездках включает только рэп, и мне приходится его слушать. А так, мне интересна сама технология всего этого процесса, нежели прослушивание.

— Так, строчка из трека Obladaet: Сука, я frozen, как Rondo. Можете расшифровать?
— Так, frozen — это замерз. А Rondo что такое? А-а-а, это такие конфетки. Ну все, разобрались. Я замерз, как вот эти конфетки, которые с холодком.

— Кольца на мне, будто Фродо.
— Ну Фродо — это из «Властелин Колец». Тут ясно.

— На мне морозилка, я — iceman, лыжная маска, я в Альпах.
— Ой, это тоже легко. Iceman — ледовый человек, лыжная маска в горах. Ничего сложного.

— Сложил эти M’s будто Maybach, дал им очки, как IMAX.
— IМАХ — кинотеатры. Ну а Майбах — это Мерседес. Тут тоже несложно.

— Я сделал мошпит из вальса, Baksh порежет на слайсы.
— Слайсы — это части. Что такое мошпит? Может быть движение какое-то из вальса. Baksh — это видимо имя.

— Что вам сейчас ближе: литература и стихи или рэп?
— Рэп мне тяжело дается. Но не могу сказать и то, что я больше по классике. У нас тут недавно был нереальный зашквар. Меня мои друзья очень троллят. На последний день рождения мне подарили проигрыватель и кучу виниловых пластинок Леонтьева. Ну и вот, у нас на сборах один из молодых новичков вышел по традиции петь песню. Яровинский сразу начал кричать: «Викторыч, сейчас точно будет Скриптонит. Это не твоя тема». Смотрю, молодой берет микрофон и говорит: «Леонтьев, Ягодка моя». И все. Я одержал чистую победу.

— Какой ваш любимый бургер в McDonalds?
— В McDonalds я могу себе позволить сходить максимум раз в полгода. Сейчас я сижу на модной диете, когда 20 часов не ешь, 4 часа ешь.

— Диета Овчинникова, что ли?
— Нет, ха-ха. Ее придумал какой-то японский доктор. Называется интервальное голодание. Овчинников просто довел эту диету до своего уровня. Если возвращаться к любимому бургеру — если зайду в Макдональдс, то возьму себе БигМак.

— Вам нравится эта диета?
— Я же был в миллионах клиниках, сидел на этих детокс-диетах. Эта диета мне эмоционально легче дается.

— Самый накачанный игрок, которого вы тренировали?
— Самыми накаченные — всегда афроамериканцы. Такие как Думбия, Айзек Окоронкво. Они никогда не были в тренажерном зале. Темнокожие игроки к этому склонны, они выглядят очень фактурно, не прилагая никаких усилий. Если говорить про футболистов, которые прям специально качались, выделю Эдегора. Он по 5 часов в день не вылезал из тренажерки. Несмотря на то, что он худой, у него было видно каждую мышцу. Как античная скульптура. По нему можно анатомию изучать. К занятиям в тренажерке он подходит с большой наукой. У него сочетаются силовые упражнения с расслабляющими.

— Очень многие футболисты любят играть в «Football Manager». Нравится ли вам эта игра и был ли у вас опыт игры в нее?
— Нет. Большой фанат этой игры — Леша Березуцкий. Когда мы в «Витессе» обсуждали игроков, которых мы должны посмотреть, Леша порой говорил: «О, я его знаю, в «Football Manager» видел». Сейчас у меня сын начал играть во все эти игры, и я с удовольствием обнаруживаю, что впервые за 15 лет, когда он не проявлял никакого интереса к футболу, у него начал просыпаться интерес к реальной игре за счет компьютерных. Я не осуждаю, а даже приветствую эти вещи. Но с трудом представляю, как профессиональному человеку это может как-то помочь.

— Ну теперь мы подобрались к Данте и Широкову. Вопрос про судей: что нужно сделать для того, чтобы судей перестали оскорблять и начали уважать?
— Отвечу вопросом на вопрос. Что нужно сделать работникам ДПС в нашей стране, чтобы их начали уважать?

— Работать на обеспечение безопасности, а не…
— Не на свой карман, правильно. Тоже самое нужно сделать российским судьям.

— Была информация, что РФС хочет проверить семьи судей на соответствие зарплатам, которые есть у судей. Бред?
— Все понимают, что в этой области вероятна коррупция. И каким образом она будет искореняться, мне неважно. Мне важно, чтобы она была искоренена. Я абсолютно спокойно отношусь к тому, что судьи ошибаются. Но я патологически не могу принять, когда ты внутри себя ощущаешь, что это не ошибка, а целенаправленные действия. Поэтому мне все равно, какими законными путями мы добьемся того, чтобы это ощущение не возникало. Дальше локальные ошибки арбитров не будут иметь никакого значения.

— В вашей карьере был эпизод, когда вы ударили судью. Какая была реакция, когда вы увидели инцидент между Широковым и Данте?
— К Роме я отношусь с большой человеческой симпатией. Поэтому мне трудно его осуждать. Понятно, он уже сам пожалел, что это сделал. Вообще я считаю, что Широкову не нужно участвовать в подобного рода соревнованиях. Он футболист очень высокого уровня. Ему нужно играть где-то среди ветеранов. Чтобы не было таких реакций. А такие турниры — не по Сеньке шапка.

— Тренировать сборную с национальной идеей — это ад? Все мы смотрим сейчас на Черчесова, как ему досталось из-за слов про «золотой актив».
— Да, это очень тяжело. Даже добившись какого-то хорошего результата, ты не выйдешь из этой ситуации победителем. Это игра в одни ворота.

— То есть, максимум, что ты можешь сделать — это уйти, когда ты «на волне»?
— Это почти невозможно. Не может Черчесов уйти после ЧМ-2018 или Хиддинк после Евро-2008. Наоборот, когда ты на волне, тебе кажется, что дальше результаты будут только лучше и надо продолжать работу.

Это как история из женского Stand-Up: «Мужчины предпочитают девственниц, но при этом говорят, что хотят, чтобы женщина была опытной в сексе. Вы можете мне объяснить, как эти две вещи сочетаются друг с другом?» Так же и в футболе. Работа тренера в сборной в любой стране — это совсем другой уровень ответственности.

— Для вас, как для представителя ЦСКА, «ромбик» — это что-то запрещенное?
— Я не воспитанник ЦСКА. Но понимаю, что скорее всего такой симбиоз невозможен, учитывая мой бэкграунд. Тем не менее, ромбик, квадратик или прямоугольник у человека на майке, мне абсолютно без разницы. Многие люди в профессиональной среде к этому относятся так же как я, к большому сожалению для болельщиков. Те считают, что футболисты и тренеры должны относиться к непримиримым соперникам так же, как и они. Но это не так. Условно, у Игоря Акинфеева лучший футбольный друг это Саша Самедов.

— И последний вопрос. Почему Павел Мамаев сказал, что вы для него не существуете?
— Я сейчас расскажу одну историю-притчу. Идут по лесу два пастуха, молодой и старый. Видят: стоит бабка, не может никак перейти реку. Старый пастух взял и перенес бабку. Бабка ни «спасибо», ни «до свидания» не сказала и ушла. Идут они час, два, три. Молодой пастух говорит старому: «Слушай, бабка попалась какая-то бескультурная. Ни «спасибо», ни «до свидания» не сказала. Как же так?» А старый отвечает: «Знаешь, в чем между нами разница? Я бабку нес 10 секунд, а ты несешь ее уже 3 часа». Потому что молодой про неё все думает и думает, а старый взял и за 10 секунд перенес и забыл. Для меня эта ситуация просто не существует. Река была пройдена, а дальше она исчезла. Я не мыслю в этом направлении. А что думает при этом бабка, меня это мало интересует…