Станислав Черчесов — главный ньюйсмейкер последней недели в российском футболе. Тренер сборной России дал настолько скандальное интервью «Матч ТВ», что о нем говорят до сих пор.
Не желая выпадать из инфополя, Черчесов отправился в гости к Илье Казакову на «Россию 24». В эфире коуч вспомнил о резонансном интервью, а также рассказал много чего интересного:
— о чем говорил с Гончаренко
— обижается ли на слово «физрук»
— готов ли быть Гильерме первым номером, и почему Джикия — капитан
— когда ждать возвращения Дзюбы
— чем хорош Заболотный
— что он изменил в сборной России после чемпионата мира.
«Разговаривал с Гончаренко. Мы 30 минут обсуждали кандидатов в сборную»
— Вы дали резонансное интервью. Зачем вы туда шли?
— Я сам напросился, потому что хотел живой эфир. Попросил, чтобы был Губерниев, чтобы наша беседа выглядела не сфабрикованной, а живой, эмоциональной. Я рассчитывал, что будет эмоциональный разговор, и мы что-нибудь да вскроем. Мы практически после каждого сбора общаемся, и когда спокойно говоришь, видимо, оно как-то спокойно воспринимается. Когда есть немножко эмоций, драйва, нерва, тогда до наших болельщиков и журналистов что-то доходит. То, что по большому счету хотел, то и получил.
— Многие считают, что вы переступили границы поведения.
— То, что хотел, — то и получил, немножко эмоций. Раз вы даже сегодня об этом говорите, значит, определенной цели я добился. Когда спокойно говоришь, тебя не слышат. И в перерывах, и после эфира были дискуссии с вашими коллегами. Огромное им спасибо, что этот эфир поддержали, потому что он получился таким, каким и хотелось. Мы еще его потом обсудили. Были эмоциональные разговоры, но мы потом записали поздравления, переговорили с Денисом Казанским, он меня пригласил в свою передачу с Сычевым. Я сказал, что пока не буду туда приходить. У нас игры, надо готовиться к чемпионату Европы, а чуть попозже на чай приду. Тем более, я практически все эти передачи смотрю, они достаточно интересные. Просто, почему не хочется идти — там надо рассказывать какие-то истории. Я думаю, что пока мне не надо историями заниматься, надо насущными делами заниматься.
— Реакция ЦСКА была для вас неожиданной?
— Я спокойно к этому отнесся, потому что у них есть свой взгляд на вещи. Если бы не было их реакции, для меня это было бы болезненнее. Что касается болельщиков, я не знаю, насколько РФС может на это повлиять. Во всяком случае я буду просить, чтобы никаких санкций УЕФА на болельщиков и на клуб из-за этого не накладывал. Согласитесь, что мне так реагировать на какие-то эмоциональные вещи — неправильно. Думаю, что на этом тема закрыта. Надо решать свои задачи.
— РФС вас как-то защитил?
— Меня не надо защищать. Есть результат, за который отвечает тренер, и я подвергся критике абсолютно справедливо. Здесь вопросов не должно быть. Критика должна быть. И после победных матчей она появляется, и после поражений, тем более, таких резонансных, — это нормальное явление. Это тот случай, когда все стрелы заслуженно попали в меня.
— ЦСКА двояко намекает на своем сайте, что «тренер сборной — физрук». Для вас «физрук» — оскорбление?
— Во-первых, это хорошая профессия. Во-вторых, я не вижу никаких проблем вообще. С каждым тренером я на связи. Вчера или позавчера разговаривал с Гончаренко, мы 30 минут обсуждали кандидатов в сборную, которые были у меня. Обсудили, как они вели себя, какие нюансы я подметил, обсудили игру с «Фейеноордом», и как мы дальше будем работать. С Мусаевым общались по прямой линии по поводу Сафонова, разговаривали про его здоровье, про наши дальнейшие планы. Он тоже столкнулся с теми вопросами, которыми я задавался на последнем сборе. У нас с каждым тренером есть коммуникация, если я о чем-то эмоционально сказал. На этом тема закрыта, мы работаем дальше.
— Кроме неудачных игр сборной у нас 16 матчей в еврокубках без побед — такого не было никогда. Что происходит этой осенью?
— Сейчас жонглировать какими-то словами и понятиями не надо. Чемпионат, Лига чемпионов, Лига Европы продолжаются. Я убежден, что каждый клуб сделает для себя определенный анализ. Каждый клуб по-своему столкнулся с этой ситуацией. Наши команды без паузы начали сезон. На них еще ложится дополнительная нагрузка, плюс игроки уезжают в сборные. У других клубов немного по-другому, там совершенно иная ситуация. Надо сделать определенный анализ, и тогда можно уже будет говорить. Другое дело, что мы с этим столкнулись и девять месяцев не встречались перед сентябрьскими сборами. Я помню наши ощущения, когда мы их увидели после такого длительного перерыва. Мы условно сыграли с Сербией, эмоции быстренько схлынули, и тогда начинается анализ. Но я бы не стал сейчас просить клубы сделать анализ, потому что он может быть недостаточно глубокий и легкомысленный. Здесь и спортивная форма, и медицинская — много нюансов, с которыми мы столкнулись.
— УЕФА что-то говорит о возможных потерях игроков в связи с коронавирусом?
— После того, как мы столкнулись с этим в первый раз в октябре, на ноябрьский сбор уже вызвали 24 человека. Трех пришлось оставить в Москве. Потом мы за них поборолись, и они долетели. Насчет этих нюансов пока предписаний нет, но убежден, что УЕФА над этим думает. У нас проходили три игры подряд, а мы в РФС думали: нам 50 человек с собой взять, если кто-то что-то? Это нереально, это неправильно. Наши люди еще до сих пор в Молдове.
— Какие?
— Из нашего административного штаба. Игроки вернулись, а Белоусов и Павлов еще там находятся, потому что они приболели. Мы их там оставили. Посол нам помог в этом плане. С многими нюансами, о которых простой болельщик не знает, приходилось сталкиваться.
«Как это мы предали Дзюбу? Если он будет готов и здоров, в марте вернется в сборную капитаном»
— Вы планировали, что Сафонов сыграет один из матчей на последнем сборе?
— Естественно. Мы внимательно смотрим, кто в каком состоянии приезжает, и кто сегодня готов сыграть, потому что на него выпала большая нагрузка. К Турции он уже выглядел соответственно. Он об этом знаем. Он был у меня в номере, я и Гинтарас Стауче с ним на эту тему разговаривали. Когда это случилось, мы пожелали ему скорейшего выздоровления, определенные напутствия он от нас получил, и он точно знает, что мы ждем. Играл бы он с Сербией или нет — сейчас я вам могу что угодно сказать. Естественно, мы все планировали, потому что дебютировать надо вовремя и когда ты в хорошем состоянии.
— Ошибки Гильерме в матче с Сербией связаны с тем, что он не готов психологически быть первым номером?
— Он хорошо отыграл полный отборочный турнир. Он знал, что Сафонов приболел. После игры с Сербией он за «Локомотив» сыграл хороший матч. Так бывает, тайм у него был реально неудачный, поэтому пришлось его поменять, чтобы не усугублять. Я же сказал, что ошибок не было, просто не выручал. Он выручал с «Атлетико», и они сыграли 0:0. Гильерме свой уровень подтвердил, а тот тайм: не он первый, не он последний, бывает у всех. Другое дело, что для нас это не вовремя.
— Почему вы не сказали, что у Соболева защелкнуло колено? После матча критики было бы меньше.
— Если тебя не спрашивают, ты не отвечаешь. Мне вопросы задают на пресс-конференции, я отвечаю абсолютно нормально и логично. Другое дело, что ларчик просто открывался. У него так случилось с коленом, когда вставал с кресла в раздевалке. У него был щадящий режим тренировок, хотя никаких проблем не было. У кого проблемы есть, того мы освобождаем. У Зобнина, кстати, в одном упражнении они были, и он покинул тренировку. Два дня дали отдохнуть, затем он играл и тренировался, потому что проблем не было. Раз такая ситуация, футболист тоже сам иногда должен чувствовать. Он два раза был у меня, многие вещи обсуждали, у него проблем не было.
— Вас устроило, что Соболев не высказывается на этот счет?
— Это правильно. Мы созвонимся, пусть пока занимается своим коленом. Он же точно знает, что было, это его касается.
— Почему вы решили сделать капитаном Джикию?
— Я разговаривал с Юрой (Юрий Жирков. — Sport24), поделился своими соображениями. Юра в этом плане открытый парень и абсолютно четко дал понять, что ему некомфортно быть в этой роли. Его мнение было для меня важным. Остались Кудряшов и Джикия — более опытные футболисты. Но так как Кудряшов матч против Молдовы не играл, то приняли решение, что капитаном будет Джикия. Каждую игру не хочется нового капитана назначать. Джикия этот сбор отработал как капитан, после матча с Сербией, как настоящий капитан, вышел и ответил на вопросы. О сборе мы с ним еще не говорили. Не обсуждали, как он себя чувствовал, и что можно было еще сделать, чтобы команда выглядела не фрагментарно. Эту тему мы с ним еще поднимем. А что касается Юры, жалко, что его сотый матч так прошел, и никто про это не говорил. После прилета, естественно, еще поговорили в аэропорту, обнял его и дал напутствие.
— Если Дзюба будет здоров и останется на приличном уровне, он вернется в сборную в качестве капитана?
— В марте он вернется в сборную в качестве капитана. Когда эта ситуация случилась, мы уже были на базе. Говорю абсолютно откровенно, но мне самому, наверное, было некомфортно и еще ему звонить. Я попросил Безуглова: «Позвони ему, пожалуйста, узнай, как у него состояние». Определенные решения приняли, потому что он, наверное, в какой-то прострации был. Мы ему позвонили, от моего имени приветы передали, сказали, чтобы он успокоился. История не самая приятная, но мы это знаем. Попросили, чтобы он спокойно готовился к вечернему матчу и после игры оставался дома, закрыл эту ситуацию. Мы пару дней назад с ним общались, причем не по телефону, а по скайпу, чтобы видеть друг друга. Мы все решили сразу, решение было выдержано, а то читаешь про себя то одно, то другое.
— Писали, что вы чуть ли не предали Дзюбу, отреклись от него.
— Как это предали, если мы сразу же с ним пошли на контакт? Когда он вечером забивал гол «Краснодару», ему, наверное, было уже легче. Он не был в прострации, знал нашу реакцию, и спокойно готовился к игре. Естественно, пару дней назад мы уже разговаривали, и разговор мы передавать не будем. Но как он сам сказал, по-отечески я его немного пригладил. Поэтому ответ у меня четкий: в марте здоровый, готовый Дзюба у нас на поле будет капитаном команды.
— Журналист Антон Михашенок писал, что статистика спринтов вообще ничего не говорит об интенсивности игры. Большее число спринтов — следствие плохой структуры игры команды: ей приходится латать дыры, когда футболист совершает такой рывок.
— Мы говорим о разных вещах. Интенсивность игры зависит от скорости, на которой ты играешь. Если ты делаешь один спринт в час — это одна интенсивность игры, а если ты делаешь 100 спринтов — совсем другая. Здесь я с ним не согласен. Чтобы понять его, нужно с ним поговорить, но, чтобы не быть голословным, объясню: у «Лацио» плохая структура игры?
— Судя по счету, нет.
— Я это и хотел сказать. В матче «Лацио» — «Зенит» итальянская команда, в целом, пробежала больше и спринтов у нее на 600 метров больше. О чем это говорит? Разве о том, что у них плохая структура? То же самое и в матче «Севильи» с «Краснодаром», хотя там дистанция и меньше.
— Журналист не считает, что количество спринтов — показатель хорошей игры.
— Я тоже не говорю, что это хорошая игра. Спринты нужно делать вовремя, ведь в футболе есть и понятие «тайминг»: можно бегать, но совсем не туда. Другое дело, когда есть готовность. Я согласен с мнением журналиста, когда он говорил о матче Россия — Испания на Чемпионате мира. Там нам надо было бегать и латать нашу структуру, потому что соперник намного сильнее.
— Заболотный поедет на следующий сбор?
— Следующий сбор у нас в марте — это очень далеко, поэтому говорить смысла нет. Я три дня назад разговаривал с Заболотным по видеосвязи. Мы обсудили с ним эту ситуацию, наметили некоторые моменты, над которыми он должен поработать. Да, у него есть тренер, который все подскажет, но теперь он знает и наше мнение. Мы хотели бы, чтобы он забивал, но отнеслись к ситуации спокойно, чтобы он себя не загонял в какие-то рамки и не переживал. У него есть моменты, и он работает на команду — это большой плюс. В матче с Турцией он реально много помогал в создании большинства и оказывал высокое давление на соперника. У каждого игрока есть и плюсы, и минусы. Хорошо, что у него есть моменты, и он работоспособный. Надо реализовывать эти моменты, и тогда он выйдет на совершенно новый уровень, а у нас будет еще один нападающий.
«В английском языке нет понятия контрольных матчей. Это упущение, надо это менять»
— Формула успеха сборной — долгий изнурительный сбор, как было в 2008 и 2018 году, здоровье всех футболистов и немного везения?
— Наверное, слово «изнурительный» я не стал бы употреблять. Все должно быть правильно организовано, тренировки должны быть подводящими, с впрысками изнурительных тренировок. Чтобы провести хорошую работу, надо, чтобы футболисты были готовы. Это касается и других сборных. Мы знаем, в чем наша сила, и, когда мы два дня назад обсуждали с Никитой Павловичем, он сказал, что только хорошая подготовка может сделать нас теми, какими мы должны быть.
— Вам пришлось вносить изменения в свои процессы, менять что-то в себе после чемпионата мира?
— Конечно. К Чемпионату мира мы готовились через контрольные матчи, а после Чемпионата мира у нас были отборочные матчи — это абсолютно другая философия и другой подход. На одном дыхании мы прошли отборочный цикл. Во время пандемии я пересмотрел практически все игры по несколько раз, и мне кажется, мы провели турнир хорошо. Так что поменялись мы уже там.
— Когда мы увидели фотографию Джикии с капитанской повязкой на матче против Молдовы, на вымпеле было написано «Friendly game» — товарищеская игра. УЕФА с вами не согласен?
— В английском языке разве есть понятие контрольных матчей? Это упущение, и нам нужно это менять. Я этого не видел, и, наверное, это непринципиально. Главное — это сами игры, которые мы проводим. Последний матч больно ударил по нам и мне, в частности. Будем делать заметки. После поражения в матче с Катаром у меня было такое же состояние. Думаю, в Катаре до сих пор слышен мой эмоциональный всплеск. После этого матча мы изменились и проводим все игры «от ножа».
В этот раз у нас не получилось. Раз так случилось, значит это исключительно мое упущение. Надо делать выводы. Но есть и объективные причины, которые опять могут повториться, ведь болезни и травмы никто не отменял. Соперников мы узнаем седьмого числа, и, наверное, будем играть три игры подряд. Пока нет информации, как все будет происходить. Нам надо сделать правильный анализ случившегося, а не того, что кто-то нас критикует или не любит. Мы знаем, что работаем для достижения результата, ведь никто за нас этого не сделает.